Дети хрупкие, в нервном отношении более ранимые, часто оказываются и более податливыми в отношении к онанизму (в связи, как мы говорили выше, с большей наклонностью к извращенным переключениям). Однако и невропатические дети избегают этой участи, если их длительно окружает благоприятная воспитательная среда.
В чем заключается основная вредность онанизма переходного возраста? Вред этот многообразен, и если вокруг «опасностей» онанизма создалось в быту много нелепых басен («спинная сухотка», «разжижение мозга» и т. д.!!), все же было бы еще более нелепой близорукостью недооценить размер и качества этих вредностей. Именно педагог больше, чем врач, встретится в своей практике с действительными результатами этих вредностей, именно ему и придется влачить наиболее тяжелый их груз.
Основное, что несет за собой онанизм периода полового созревания, это ранняя растрата химических элементов еще не вполне созревшей половой железы. Если учесть, что половая железа обслуживает целый ряд центральных физиологических функций (мозговую кору, обмен веществ, качественное регулирование роста всех тканей и т. д.), ясно, что преждевременная растрата этого «золотого фонда» биологического созревания не может остаться без тяжелых последствий. В этом отношении онанист рискует гораздо больше, чем подросток, рано начавший половую жизнь сразу в форме coitusʼa[186], так как последний связан все же в своей половой активности наличностью второго человека, согласие которого (которой) необходимо для полового акта[187], и это до известной степени регулирует, тормозит его излишества в половой области, неосуществимые без второго лица. Онанист же не связан ни с кем, кроме себя, в своих половых мероприятиях, извне его никто второй непосредственно не регулирует, не тормозит, согласовывать ему не с кем, и частота повторения полового разряда может оказаться чрезвычайно неумеренной, что неминуемо отразится и на химических тратах.
Второе специфическое свойство, отличающее онаниста от рано начавшего coitus, свойство, вытекающее из того же полового его одиночества (половой разряд наедине с собой, без второго лица), налагает особую печать на социальное его поведение, тем более резкую, чем неумереннее злоупотребляет он онанизмом. Ему не приходится завоевывать свой половой объект, ничто актуальное не предшествует реализации его полового возбуждения, ни беседа, ни флирт, ни борьба, — половой процесс развертывается во внесоциальной обстановке, и это создает у неумеренного онаниста особое стремление к замкнутости. Эта замкнутость, внесоциальность обусловлена не только тем, что половой акт совершается без второго лица, но также и тем, что сексуальная романтика, которая в общих связях между людьми играет огромную освежающую роль, у неумеренных онанистов в высшей степени запустевает, так как половая жизнь в одиночестве не испытывает в ней нужды, и это, в свою очередь, резко отражается на социальной романтике, на общих социальных установках.
В своих эмоциональных состояниях и преобладающих настроениях неумеренный онанист отличается чертами безжизненности, какой-то иссушенности. Виною тому не столько трата химической энергии, сколько общий тип полового поведения, при котором нет особой нужды в сочных, конкретных связях с окружающей жизнью, и последняя тем самым лишается наиболее ценных для юности красок. Сосредоточенный на своем половом мирке, ограниченном пределами его собственного «я», глубокий онанист откалывается от мира как мало привлекательного, ненужного. Тут и замкнутость, и безжизненность, иссушенность, уплощенность, нарастающее потускнение всей жизненной динамики.
В общем, все сказанное о гиперсексуалах в широком смысле слова применимо целиком к подросткам, злоупотребляющим онанизмом, с той лишь разницей, что у последних описанные нами признаки выражены более резко (благодаря отсутствию тех ограничений извне, которые имеются во всех других, кроме онанизма, половых отклонениях) — со специальным уклоном в сторону усиленной асоциальности и ослаблении жизненной динамики. Тормозные процессы (так называемая «воля») чрезмерных онанистов также сильно страдают благодаря слабости регулировки половых проявлений, что неминуемо отражается на ослаблении всей прочей регулирующей, тормозящей работы, т. е. на всем тормозном механизме в целом: приучившись не сдерживаться в половых своих тяготениях, дети, отраженно, начинают страдать несдержанностью, волевой дряблостью и в других областях. Отсюда — повышенная болевая чувствительность, зябкость, утомляемость и пр.
В современной буржуазно-мещанской бытовой среде, морально травящей «половой блуд», пугающей последствиями половых излишеств (как видим, часть этих угроз, к несчастью, оправдывается), онанист часто впадает в тяжелый моральный конфликт, в глубокий разлад со своей совестью и, кроме того, что не менее опасно, в ипохондрические настроения. Он прислушивается к своим телесным состояниям, панически ждет болезненных последствий своего «греха» и т. д. Фон угрюмости, хмурости, пугливости — преобладающий эмоциональный фон неумеренного онаниста. При более мягкой форме онанизма фон этот, как и прочие признаки, значительно сглаживается. Обычно в онанизм впадают дети с обостренным чувством своей социальной и творческой малоценности, чувством, которое длительно вбивается в них с ранних лет окружающей уродливой средой.
Не давая им выявиться социально, действенно, творчески вовне, все их импульсы среда вталкивает внутрь, отрывает детей от жизни, закупоривает их в кругу ощущений, идущих изнутри тела, и к переходному возрасту централизация этих ощущений вокруг полового аппарата, «половое самопоедание» является вполне естественным концом этой последовательной «работы» среды. Без чувства малоценности, без резкого, действенно-творческого ограничения, онанизм детей в таких случаях представляется случайным явлением, с которым борьба очень легка. Наиболее глубокий, т. е. наиболее опасный онанизм требует в первую очередь борьбы с чувством малоценности, борьбы с условиями, породившими эту установку на малоценность и на самозакупорку.
Онанизм мальчиков и девочек представляет значительные отличия. Анатомическое строение половых органов женщин, пониженная периферическая их чувствительность, особенно в юные годы, в значительной степени страхует от тех предварительных раздражений, которые иногда являются первой предпосылкой дальнейшего онанизма (за исключением раздражения от глистов, которые, конечно, чаще заползают в половой аппарат девочек, используя его анатомические особенности). Кроме того, значительным препятствием для онанизма девочек является и сильно развитая у растущей женщины сексуальная романтика (любовные грезы, мечты, лирика и т. д.), смягчающая физиологически-чувственные порывы и не дающая им материала для чрезмерного и раннего разнуздания.
Онанизм девочек бывает обычно не длительным, осложняется редко и не дает тех глубоких изменений личности, которые наблюдаются у юношей. Обусловлено это также и тем обстоятельством, что у девочек реже наблюдаются конфликты со средой, ввиду меньшего масштаба требований, предъявляемых ею к среде, отсюда и меньше оснований для бегства от среды в свои ощущения, больше текущей, конкретной, житейской деловитости. Как это ни печально, но современный массовый, творческий рост женщины (таковы противоречия исторического процесса) может, среди других ценнейших результатов этого роста, вначале дать и частичный побочный продукт — в виде усиления конфликтных соотношений со средой, далеко не сразу насыщающей быстро растущие социально-творческие требования новой женщины. Эти конфликты вначале могут повести и к половым конфликтам, и, в частности, в качестве одного из выражений такого конфликта в юности, к более частому, чем сейчас, онанизму переходного возраста. Подобное осложнение женского прогресса, однако, не обязательно, хотя нам и следует быть к нему педагогически готовыми.