– Ну вот, теперь ничего, – сказал он, – на, возьми платок, пусть будет у тебя. Теперь говори, где твои монахини?

– Вон в том доме, – показала пальцем девочка, – они набили на дверь засов и повесили замок, а где ключ, я не знаю…

– Зачем ключ, когда рядом с тобой гном, а в его мешке – отмычки? – засмеялся Рупрехт. – Сейчас откроем.

Вольфгер придержал гнома за плечо.

– Послушай, Рупрехт, чем ты взорвал разбойников?

– Ну, это тот состав, который я использовал в шахтах, помнишь, я рассказывал?

– Так ты что, всё время таскал эти шары с собой, в своём мешке? – вытаращил глаза Вольфгер.

– Ну да, а что тут такого?

– А если бы ты поскользнулся, уронил мешок и разбил свои шарики? Пустоголовый гном! Да от нас и клочьев бы не осталось!

– Ну-ну, не кипятись, ведь не взорвались же, правда? А больше у меня всё равно нет, делать надо…

– Да откуда я знаю, что у тебя ещё в мешке?!! – продолжал бушевать Вольфгер, – а может, там дракон в яйце или отрава какая?!!

– Ничего опасного! – поднял руки Рупрехт, – ну, хочешь, вытрясу мешок на снег прямо сейчас? Только не злись, прошу тебя.

– Тьфу ты! – зло сплюнул Вольфгер, – наказание Божье, а не гном! – Не хочу!

– Тогда не кричи, ребёнка до смерти напугаешь, ей и так хватит с преизбытком….

Они вошли в дом, про который Эльза сообщила, что это продуктовый склад. На одну из дверей был прибит грубо откованный засов, в ушках которого висел здоровенный замок. Из-за двери слышалось негромкое пение. Вольфгер прислушался и вздрогнул. Монахини тянули литанию,[75] они служили заупокойную мессу по себе.

– Эльза, – позвал барон, – подойди сюда. Монахини знают твой голос, скажи им, что опасность миновала, пусть не боятся.

Девочка послушно подошла к двери и позвала:

– Сестра Катарина, ты слышишь меня?

Пение за дверью оборвалось.

– Эльза? – раздалось из-за двери, – как ты сюда попала? Что случилось?

– Не бойтесь, сёстры, два рыцаря, большой и маленький, которых разбойники вчера взяли в плен, сегодня вернули себе свободу и перебили нечестивцев. Сейчас маленький рыцарь откроет замок, и вы обретёте свободу.

Гном достал из мешка отмычки, покопался, выбрал нужную, сунул её в замок и привычным движением повернул. Замок щёлкнул, дужка выпала.

– Разве это замок? – презрительно фыркнул он, – только железо потратили. Я бы из него десять таких замков сделал!

– Ладно тебе хвастаться, нашёл время, – беззлобно прикрикнул на него Вольфгер, – помогай!

Они с трудом открыли перекошенную дверь, и в коридор стали выходить испуганные и бледные монахини. Некоторые, не скрываясь, плакали, а одна вдруг закинулась в припадке истерического хохота, её било и ломало, две монахини подхватили её под руки, а та, кого Эльза называла сестрой Катариной, молодая, некрасивая, скуластая женщина, с размаху отвесила ей две пощёчины. Истерика сразу же прекратилась, несчастная монахиня только икала и всхлипывала.

– Я – барон Вольфгер фон Экк, – представился Вольфгер, – а это – почтенный гном Рупрехт из клана Серебряной Наковальни. Ничего не бойтесь, вы находитесь под нашей защитой. Собирайте свои вещи, мы уезжаем из монастыря в Виттенберг, вам здесь больше нельзя оставаться. Скоро сюда может вернуться вторая половина банды, а сражаться с ними не входит в наши планы. Берите с собой только самое необходимое.

– У нас нет личных вещей, – пожала плечами сестра Катарина, – мы можем идти прямо сейчас. Только вот далеко ли мы уйдём по снегу…

– В конюшне стоят сани, на которых приехали разбойники, можно взять их, – предложила Эльза. – Только сначала нужно похоронить мать аббатису, сестру Анни, сестру Минну, сестру Гризельду…

– Не сейчас, деточка, – положил ей руку на голову гном. – Чтобы выкопать могилы, нужно долго греть землю кострами, а у нас нет ни времени, ни дров. Мы приведём из города большой воинский отряд, они расправятся с разбойниками и совершат погребальный чин по всем правилам, хорошо?

– Я останусь с сестрой Анни, сестрой Минной, сестрой Гризельдой, со всеми сёстрами! – вывернулась из-под его руки Эльза.

– Нет, ты поедешь с нами! – властно сказала сестра Катарина, беря маленькую послушницу за руку. – После смерти матери аббатисы я здесь старшая, и ты должна слушаться меня! Поняла?

– Поняла… – поникла Эльза, – я сделаю, как ты велишь, сестра, – добавила она потухшим голоском.

– Ну, вот и прекрасно! – сказала Катарина, – а теперь, – живо в конюшню!

***

Подъехав к воротам монастыря изнутри, Вольфгер спешился и хотел откинуть засов, но гном, правивший санями, остановил его:

– Стой! Ты что? Разве так можно?!

– А в чём дело?

– Хочешь получить ещё раз по голове, теперь секирой от Карла? Смотри!

Он слез с саней, подошёл к воротам и позвал:

– Карл, ты здесь? Карл, отзовись, это я, Рупрехт!

Некоторое время за воротами было тихо, потом знакомый низкий голос отозвался:

– Гном, это ты, что ли?

– Я, я! Не вздумай махать секирой!

– Слава богам! Что с вами случилось?

– Потом расскажу. Вольфгер открывает ворота, помогай!

Барон отодвинул засов, нажал на воротину и чуть не вылетел наружу из-за того, что Карл изо всех своих сил рванул её на себя. Ворота распахнулись, и Вольфгер увидел Карла, который на всякий случай успел отскочить и принять боевую стойку с секирой наизготовку. Рядом с ним стоял отец Иона.

– Живы?! – рявкнул Карл, – а мы уж собрались монастырь штурмовать! Да что случилось-то?

– Монастырь захватили разбойники, которые называют себя перекрещенцами, – пояснил Вольфгер, – ну, мы по глупости и угодили к ним в плен. Хорошо, что гном сумел найти тайный ход из подвала, в который нас засадили. Половина банды уехала за пропитанием, а с половиной удалось расправиться с помощью гномова взрывательного снадобья. Но уехавшие могут скоро вернуться, поэтому – ходу! Возвращаемся в Виттенберг!

– А кто это с вами? – спросил отец Иона.

– Это уцелевшие монахини, – объяснил барон, – разбойники собирались надругаться над ними, отвезём их в Виттенберг.

– Ну, тогда поехали, – сказал Карл, – ждать нечего.

– А где наши девушки? – спросил его Вольфгер.

– Да там же, где вы их оставили, ваша милость, не волнуйтесь, с ними всё в порядке, их Кот стережёт. Такая оказалась зверюга…

– А ты-то как себя чувствуешь после этого?

– На удивление хорошо! В прошлый раз, помните, я три дня почти без памяти лежал, а сейчас – совсем другое дело. Я думаю, это фройляйн Ута и Алаэтэль помогли. Как думаете, господин барон, может, я когда-нибудь научусь перекидываться по собственному желанию?

– Не знаю, Карл, а разве в этот раз?..

– Нет, ваша милость, в этот раз вообще получилось занятно. Лежу это я под плащом и понимаю, что дело наше кругом пропащее, в медведя мне по своей воле ни за что не перекинуться, и сейчас нас волки рвать начнут. И вот тут в меня что-то вошло… Не знаю, как сказать… Какое-то создание – бог, дьявол, не знаю кто, для меня это всё пустые слова… Ощущение было такое, что он взял меня за шкирку, и из человеческой шкуры зашвырнул в медвежью, а когда всё кончилось – обратно.

– Пожалуй, это кое-что мне напоминает, – сказал Вольфгер.

Карл ждал продолжения, но барон промолчал.

Они подъехали к поляне с костром. Ута, спотыкаясь в снегу, бросилась к Вольфгеру. Барон спрыгнул с коня, побежал навстречу и подхватил девушку. Она уткнулась ему в плечо.

Когда суматоха улеглась, общими усилиями развернули возок, запрягли застоявшихся лошадей и поехали обратно.

Вскоре показалась поляна, на которой они сражались с волками. Снег уже занёс волчьи трупы, и только едва различимые бугорки выдавали места, где их настигла смерть.

– Может, хоть одну шкурку, а, Вольфгер? – умильно спросил гном. – Нет? Ну, нет, так нет, чего ругаться-то…

***

В Виттенберге выяснилось, что у пяти из шести монахинь в городе есть родственники. Измученных женщин развезли по домам, осталась только сестра Катарина, которая то ли вообще была сиротой, то ли у неё не было близких в этом городе. Вольфгер не понял толком, а переспрашивать не стал.