Она сделала еще одну остановку — в дамском туалете, куда ее влекла необходимость разгадать непостижимо зловещую ухмылку на лице доктора Гейнора. Сивилла опять ее не обманула. Через весь верх приклеенного к стене листа паучьим неразборчивым почерком было широко написано: «Фреда, за этой тайной, страхами и гневом нет ничего, лишь Ужас X большого… Друг».

Большим X называли город Хьюстон в штате Техас, а Ужас — это нейропсихиатрический институт для душевнобольных. Хотя номинально этот институт существовал для лечения умопомешательств космического происхождения, НАСА любезно распространило его опеку и на работников, привлекаемых к участию в побочных внеземных программах Космического Агентства.

Итак, Гейнор задумал устроить слушание на предмет оценки душевного здоровья Фреды Карон; какой ловкий трюк. Если он вышвырнет ее открыто, ему придется признать, что он ошибался в оценке способностей Фреды, когда назначал на должность руководителя. А первое правило администратора гласит — перекладывай ответственность за ошибку. И Гейнор пытается переложить эту ответственность на расстройство психики доктора Карон.

Войдя в оранжерею, она увидела, что ремонтные работы закончены и кондиционер, бесстыдно обнаженный без своего шумопоглотителя, третий день подряд мужественно сражается с Санта Аной. Она отправилась на тюльпановое поле проверить участок В, отметив по пути необычную активность ос, и обнаружила, что участок раньше срока разрешился выбросом семян, несомненно из-за жары. Но осы кружили над клумбами D и Е. Удивившись, она пошла посмотреть в чем дело. Клумбы D и Е тоже освободились от семян, а новые участки были приготовлены только для приема семян с участка В. Она поняла, что у нее в руках доказательство сильнейшего стимулирующего воздействия тепла на процессы созревания, но куда девались семена?

Быстро осмотрев приготовленные для приема семян с клумб В новые участки К и L, она увидела, что ростки взошли в строго выдержанной осами геометрической гармонии и уже были высотой два-три сантиметра. Оказывается тепло стимулирует не только созревание, но и рост. Фреду не на шутку беспокоили семена с участков D и Е. Осы несомненно перенесли их в траву, где почва не была для них подготовлена. Она вышла на траву и была вознаграждена за свое беспокойство, обнаружив блеск сочной зелени ростков Флоры среди скучной зелени земной травы. Подняв взгляд, она перевела его на серый свежевспаханный суглинок Сан-Джоакинской земельной компании и обомлела, увидев за изгородью сверкание зелени, разлившейся подобно рукавам речной дельты. Карон-тюльпаны посягнули на собственность земельной компании.

Фреда вернулась в служебное помещение, позвонила в Службу Землеобработки и попросила к телефону мистера Хокада. Он не сразу подошел к аппарату, и она поняла, что китайская карточная игра фан-тан в хибарке садовника была в самом разгаре.

— Мистер Хокада, как можно быстрее выведите дисковый плуг за изгородь и настройте его на глубину вспашки сантиметров двенадцать-тринадцать. За время уик-энда тюльпаны высеялись и вторглись на территорию Земельной Компании. Сами они еще там не сеяли?

— Нет, ма-ам.

— Благодаренье Небесам и за малые милости!.. Поспешите, мистер Хокада, и запашите эти ростки. Теперь мне недостает только жалобы от персонала Сан-Джоакин.

Она подошла к столу Хала поискать среди подколотых им бумаг какие-нибудь его заметки о стене из брезента, которую он собирался сооружать, но ничего не нашла.

Слабая методология Хала продолжает преследовать ее, думала Фреда, усаживаясь за свой рабочий стол, чтобы прикинуть потребность в материалах. По мере того как медленно появлялись необходимые цифры, у Фреды возникла даже определенная симпатия к администраторам. Как раз на самом гребне борьбы Гейнора за экономию, когда он обращался к персоналу базы, призывая экономить даже туалетную бумагу, разрушены крыши всех пятнадцати оранжерей, а бывшая любимица из его административной команды подает заявку на полторы тысячи квадратных метров брезента и двадцать столбов сечением двести на двести миллиметров по десять метров длиной каждый, которые на треть должны быть врыты в землю, для чего, подсчитывала она, потребуется сорок мешков цемента и две сотни 180-миллиметровых гвоздей.

Делая расчет, она сразу заполняла бланк требования, и когда услыхала характерное постукивание самоходного дискового плуга, который мистер Хокада вел вверх по холму от Северных ворот, требование на материалы было уже готово для передачи машинистке. Поверх требования она положила записку для мисс Манетти, в которой просила немедленно его отпечатать и отправить в Службу Снабжения.

Сквозь дверной проем она могла видеть японца, морщинистого, без рубашки, в широкополой плоской соломенной шляпе, ведущего плут под заслон к полуострову зеленого плацдарма за оградой. Она двинулась по направлению к нему, опасаясь, что, двигаясь под уклон, он может не разглядеть всю, легкую, как дымка, зелень, которую было необходимо запахать. Ее надо запахать в первую очередь, чтобы избавиться от этих вещественных доказательств за забором, а потом, на досуге, мистер Хокада сможет пахать внутри, если, конечно, Санта Ана не перестанет дуть.

Вероятно, он видел все достаточно хорошо. Подходя с востока, от внешней границы вторжения, он опустил впереди плуга диски. Едва она успела подумать, что ему должно быть очень жарко на верху этой стальной громады, как он, словно прочитав ее мысли, снял шляпу и, продолжая управлять плугом, стал ею обмахиваться. Обмахивался он как-то своеобразно, видимо, на восточный манер, не к себе, а от себя. Но когда его движения стали все более и более ускоряться, а размахи шляпы делались все шире и шире, она побежала к ограде, крича:

— Мистер Хокада, рулите прочь от ростков. Поворачивайте обратно, мистер Хокада!

Очевидно, он не слышал ее. Он спрыгнул на землю и закружился на месте, тогда как машина продолжала двигаться в направлении всходов. В ярком солнечном свете очертания его фигуры становились все менее и менее различимыми в уплотнявшемся вокруг него сером тумане.

— Бегите к северу, мистер Хокада! Не надо с ними бороться. Бегите!

Он не слышал ее. К тому времени, когда она добежала до ограды, от его безжизненного тела поднимался серый дымок. Она знала, что он вряд ли мог слышать ее крик сквозь жужжанье огромного роя ос, зажаливших его до смерти.

Вцепившись в ограду, Фреда наблюдала, как плуг продолжал двигаться в южном направлении, отклоняясь к востоку вниз по склону холма к бетонированной дренажной канаве. Она проследила, как он докатился до края этой канавы, и на расстоянии двухсот метров услыхала грохот удара, когда он рухнул на ее дно. Она смутно помнила, что такие плуги стоят что-то около семидесяти тысяч долларов, может быть, парой тысяч больше или меньше; но больше ее заинтересовало то обстоятельство, что, как она сама видела, вблизи плуга, нарезавшего бороздку на восточной кромке всходов, не было ни одной осы.

Тюльпаны не были знакомы с мистером Хокада. Теоретически, они не должны были отличить его от плуга. Очевидно, тюльпанам знаком облик врага, а их врагом был человек.

Фреда отвернулась и, шагая с трудом, направилась к служебному помещению, заметив мисс Манетти, появившуюся из-за угла и вошедшую внутрь. Она остановилась возле клумб В, пристально всматриваясь в цветы, танцующие в солнечном свете. Цветы были матерями, которые защищали своих детей, как это делает каждая любящая мать; но пробудив и в ней материнские чувства, они поставили ее перед выбором решения в ситуации конфликта интересов. Смерть мистера Хокада сделала необходимость принятия решения неизбежной. Если агенты НАСА установят, что она скрывала угрозу благополучию человека, которую таят в себе эти экзотические растения, ее обвинят в уголовном преступлении.

Смерть мистера Хокада не утаишь.

Проходя среди цветов, она еще позволяла своим рукам играть их головками, но чувствовала при этом грусть прощания. Все, что можно теперь для них сделать, она сделает: она гарантирует им мирную смерть.