Что же касается неприменения ядерного оружия первыми, то оно для США и их союзников неприемлемо, так как противоречит концепции ядерного сдерживания. Поэтому подходящим местом для его обсуждения мог бы стать женевский форум, где рассматривается весь комплекс мер ядерного разоружения, в том числе и применительно к Европе. На соответствующих международных форумах по разоружению следовало бы обсуждать и другие наши «политические» меры — запрещение химического оружия, сокращения военных бюджетов и т.д.

Для ликвидации сложившегося в Стокгольме противостояния политических и военных мер доверия никаких драматических жестов не требуется. Просто нужно делать упор на договоренности о неприменении силы, постепенно ослабевая нажим на другие наши политические меры, так чтобы они отпали сами собой, как засохшие листья с цветущего дерева. Мы уже фактически встали на этот путь в соответствии с утверждёнными Политбюро директивами, но чёткой позиции до сих пор нет. Тут в качестве примера я привёл его выступление на сессии ПКК в Софии.

Горбачёв недовольно хмыкнул и обещал разобраться. А я перешёл ко второму камню преткновения:

Какой бы вопрос мы не взяли, говоря о военных мерах доверия, — все упирается в проблему: о каких видах вооруженных сил идет речь — сухопутных войсках, как предлагают США и НАТО, или о всей триаде, как предлагают Советский Союз и социалистические страны.

Внешне позиция Советского Союза логична и справедлива — все три вида вооруженных сил представляют угрозу для безопасности европейского континента. Но для разных групп стран эта угроза неодинакова. Самостоятельные действия американского флота, например, не представляют непосредственной опасности для Советского Союза. Реальная угроза может идти от десантных и амфибийных операций и их поддержки с моря. Еще большую угрозу может представлять деятельность ВВС в любом виде. Она и должна быть охвачена мерами доверия. А самостоятельную деятельность ВМС следует перенести на следующий этап Конференции. Вопрос о них можно было бы вообще опустить. Но американцы дают понять, что готовы обсуждать перенос и этим надо бы воспользоваться.

— А как военные относятся к этому компромиссу, — спросил Горбачев.

— Руководство Генштаба резко отрицательно. Но проблема эта никогда не обсуждалась комплексно со всеми заинтересованными ведомствами.

— Хорошо, — сказал Горбачев. — Мне кажется, резон в Ваших соображениях есть, но надо послушать и военных.

После этого я приступил к третей проблеме — контролю:

Проблема эта стара, как старо само разоружение. США и НАТО требуют инспекции, а мы называем это шпионажем и предлагаем ограничиться национальными средствами контроля, хотя их явно недостаточно для уверенности в том, что тебя не обманывают а, значит, и для доверия. Однако это проблема не сегодняшнего дня. Её решение можно пока отложить на некоторое время. А сейчас сконцентрироваться на том, что проверять, а потом уже, — как проверять.

Горбачёв никак не прореагировал на это и начал солировать:

— В нынешней международной обстановке, когда конфронтация с США достигла предела, начинать надо с установления доверия. Это сейчас, видимо, главное. Для того, чтобы приступить к радикальным мерам ядерного разоружения, нужно элементарное доверие. Это естественный первый шаг и к разоружению, и к разблокированию региональных кризисов. Как я Вас понял, сейчас нужно решить вопрос с переносом самостоятельной деятельности ВМФ. Что ж, я поговорю с военными, а там посмотрим. Но начинать будем со Стокгольма!

И тут Горбачёв задал такой интересный вопрос:

— Мне дают разные советы относительно того, кто должен быть нашим главным партнёром на переговорах по проблемам европейской безопасности — США или, скажем, Франция, или Англия. Что Вы можете сказать по этому поводу, опираясь на собственный опыт?       

Я ответил, что переговоры нужно вести со всеми. Но главным партнёром должен быть тот, кто решает и делает дело. Нравится или нет, но это — американцы. Конечно, нам нужно вести диалог и с французами, и с англичанами, и с немцами... У них есть собственные нюансы в политике, которые нам нужно учитывать. Но главным нашим партнёром должны быть США. Они признанный лидер НАТО, да и всего западного мира. Поэтому с ним и надо делать дело.

И для вящей убедительности я привел такую аналогию. Представим себе, что аналогичный вопрос задаёт своим советникам Рейган: с кем из восточного блока ему нужно вести дело, чтобы добиться результатов? Правильный ответ будет: разговаривать надо со всеми, но главным партнёром должен быть Советский Союз. Он является лидером Варшавского Договора, с ним и нужно вести дело.

Горбачёв согласно кивал головой и на этой многообещающей ноте, воодушевлённый я покинул его кабинет.

СНОВА У ГОРБАЧЁВА

В тот же день, 30 декабря, к трём часам дня переговорщики и Петровский собрались в предбаннике кабинета Генерального секретаря на Старой площади. С нами сидел и ждал вызова Шеварднадзе. Мы пробовали шутить, но он молча листал «Крокодил» и, казалось, ничего не замечал. Дважды в приемную звонил Громыко, но ему отвечали, что Генсек разговаривает. Подошел Зайков.

Ровно в половине четвертого нас впустили в кабинет. Кратко поздоровавшись, Горбачев сразу же начал солировать. Видимо, он определился: глаза горели, и он говорил с азартом:

— Американцы ведут себя нагло, самоуверенно, можно сказать, нахально. Достигнутых договоренностей в Женеве выполнять не хотят. Их надо заставить пойти по пути мирного урегулирования проблем. Это главное  — иного пути нет. Нужно поднимать население мира и Европы, выдвигать такие предложения, которые могли бы сплотить людей и в конечном счете вынудить американское правительство идти на соглашение с нами.

Где же пределы, за которые мы можем выходить, а где нет? Прежде всего надо знать, где мы находимся и какие у нас есть резервы. Единственный механизм воздействия на американцев — это давление общественности. Наши инициативы должны создавать для этого благоприятную атмосферу. Если даже не удастся договориться, все равно окажем влияние в нужном направлении. Ну а если удастся попридержать гонку вооружений, представьте, какие перспективы откроются! Ведь 40 процентов нашей промышленности работает на оборону. Если пустить её на мирные цели, наши магазины будут ломиться от товаров. И Обращаясь к Зайкову:Наконец, удалось навести порядок в этой области. Такие закоулки там были...

В общем, действовать надо активно, правильно оценивать ситуацию, видеть возможности, выискивать инициативы. Однако нужны такие предложения, которые не попахивали бы пацифизмом, чтобы наши действия не выглядели как односторонние уступки. Настало время для ответственных решений. Нынешний год — это год мира. Он должен показать, какова цена словам и обещаниям. Надо подняться над распрями, подчинить все усилия поискам путей к взаимопониманию, доверию и разоружению. 

После этого он предложил всем руководителям делегаций выступить и рассказать, как можно обеспечить прогресс на переговорах в Женеве, Стокгольме и Вене:

— Честно расскажите товарищам, что там у вас происходит и что можно сделать. Скажите всё, как вы это говорили здесь мне! Нужна конкретная и реальная без мыльных пузырей советская программа разоружения, которая привела бы к прекращению гонки вооружений.

Начал Карпов. Он стал говорить, что после женевской встречи в верхах нужны конкретные шаги, которые переломили бы ход переговоров по ядерным и космическим вооружениям. Таким шагом мог бы стать «нулевой вариант» по РСД — ликвидация американских и советских ракет средней дальности в Европе без увязки с ядерными силами Англии и Франции. Американцы все равно его не примут, а воздействие на Европу, особенно на ФРГ, будет огромным. Другой важный шаг — 50%— ное сокращение стратегических наступательных вооружений, но при одновременном подтверждении действия Договора по ПРО.