На это можно рассчитывать ещё и потому, что 1988 год –это последний год пребывания Рейгана у власти. В США предстоят выборы нового президента. Среди кандидатов от Демократической партии нет сторонников СОИ, скорее наоборот. А наиболее вероятный кандидат от республиканцев –нынешний вице президент Джордж Буш относится к ней весьма сдержанно. Так что при любом исходе выборов следующий президент не будет столь рьяным сторонником СОИ. Конечно, не следует ожидать, что он просто перечеркнёт эту программу и публично от неё откажется. Но с новой администрацией будет легче договориться или достичь взаимопонимания о том, что Договор по ПРО будет соблюдаться в его нынешнем виде, а реализация СОИ будет заморожена по крайней мере на следующее десятилетие. Об этом свидетельствует и обстановка в Конгрессе США. 4 декабря Рейган, скрепя сердце, подписал принятый там закон, который сокращает на одну треть расходы на создание СОИ и предписывает администрации строго придерживаться традиционного толкования Договора по ПРО.

Такой, или примерно такой, была позиция, разработанная в МИДе Виктором Карповым и Александром Бессмертных, которые курировали разоружение и отношения с США. Их активно поддерживал Шеварднадзе. Но на Пятёрках министр, в отличие от них, выступал расплывчато и обтекаемо:

— Советскому Союзу, — говорил он, — больше не следует обсуждать СОИ с американцами. Ему нужно найти с ними  взаимоприемлемый язык относительно Договора по ПРО, который обеспечил бы стратегическую стабильность, так чтобы мы продвигались вперёд с сокращениями стратегических вооружений.

Но военные были категорически против. Ахромеев с пеной у рта доказывал, что на существенное сокращение СНВ можно идти только при ясном и недвусмысленном отказе США от создания СОИ. В противном случае будет нарушена стратегическая стабильность и нанесён непоправимый ущерб безопасности Советского Союза. Эту линию маршал жёстко проводил на всех заседаниях Пятёрки. Министр обороны Язов его поддерживал, но как— то вяло и больше помалкивал. Чувствовалось, что в тонкостях этих проблем он не разбирается. Зато позицию Ахромеева практически полностью разделял Международный отдел ЦК –Добрынин и Корниенко. А КГБ, который представлял Крючков, занимал уклончивую, невнятную позицию.

Примечательной была позиция Горбачёва. Он говорил страстно и ярко. Вчера, — что уступать по СОИ нельзя и нужно добиваться от американцев полного отказа от её испытаний и развёртывания. Иначе, радикальные сокращения СНВ невозможны. А сегодня призывал не стоять на месте и искать компромисс, который откроет дорогу к радикальному сокращению стратегических вооружений. Эти его выступления –каждое по отдельности в МИДе и министерстве обороны воспринимали как поддержку занимаемых ими позиций. На что и ссылались потом в дискуссиях на Пятёрках. А воз продолжал стоять на месте.

Двойственность эта нашла отражение также и в директивах. С одной стороны там была зафиксирована весьма жёсткая позиция:

«Глубокие сокращения СНВ возможны только, — если в течении процесса 50%— ного сокращения и после него, — будет обеспечена стабильность стратегической ситуации. Для этого требуется сохранение существующего соотношения между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, то есть режима, определяемого Договором по ПРО.

— Договор по ПРО должен оставаться в силе больше, чем потребуется времени для сокращения СНВ. Если сокращение будет происходить 5— 7 лет, то невыход из Договора по ПРО — 10 лет. Это своего рода «страховой полис».

— Договоренность об определении срока невыхода из Договора по ПРО не должна превращаться в договоренность об автоматическом прекращении действия Договора по ПРО.  За 2— 3 года до истечения 10— летнего срока стороны приступят к переговорам относительно будущих обязательств в области ПРО с учётом сложившейся ситуации. Если стороны не приходят к договоренности и одна из сторон примет решение о выходе из Договора по ПРО, то другая сторона может прекратить действие обязательств по Договору о сокращении СНВ».

Но с другой стороны в директивах была и такая фраза: «Не может быть широкого или узкого толкования Договора по ПРО. Существует только одно толкование — то, которое составляет содержание этого Договора, как он подписывался и ратифицировался в 1972 году». Если убрать из неё слово «ратифицировался», то останется как раз то, что позволит сторонам согласиться с ней, сохранив при этом возможность собственного толкования Договора. Тем более, что далее следовал такой пассаж:

«Предлагаю — договориться об общей короткой формуле, отложив на последующее время согласование других проблем, связанных с космическими вооружениями».

Больше того, в директивах были поставлены весьма общие задачи, которые можно было трактовать в пользу поиска компромисса. И по ПРО там явно была заложена «конструктивная двусмысленность».

«— Подписанием Договора по РСД и РМД практически открыть перспективу сокращения и ликвидации ядерного оружия.

— Согласованием основных принципов будущей договорённости о 50% — ном сокращении СНВ закрепить процесс результативных переговоров по коренным проблемам безопасности.

— Выработкой совместного обязательства о соблюдении Договора по ПРО и невыхода из него в течение устраивающего нас периода времени создать условия для глубокого сокращения СНВ в режиме достаточно надёжной стабильности. Одновременно мы затрудняли бы американцам выполнение программы создания космических вооружений, как по времени, так и по объёму.

— Повысить степень взаимопонимания по ряду других проблем из области безопасности — таких как нераспространение ядерного оружия и продвижения к прекращению испытаний ядерного оружия, запрещению химического оружия, сокращению вооружённых сил и обычных вооружений  в Европе».

  КАК ПИСАЛИ РАЗГОВОРНИК ДЛЯ РЕЙГАНА

Судя по мемуарам и рассекреченным на сей день документам, в Вашингтоне картина была схожей. Только роль советского министерства обороны там играл сам президент. 23 ноября 1987 года он публично заявил: «СОИ не разменная монета для торга. Это основа основ нашей стратегии безопасности на 90— е годы и после них». А на встрече со своими ключевыми советниками 4 декабря поставил задачу получить чёткое согласие Советского Союза на испытания СОИ в космосе, а также на её развёртывание после окончания согласованного  срока невыхода из Договора по ПРО.

[262]

Эта задача была явно невыполнима, но с ним не спорили. Однако за спиной Рейгана ведущая тройка –Шульц, Карлуччи, Пауэлл — уже тогда прорабатывала возможность достижения компромисса. Причём, примерно на тех же условиях, которые обсуждались в Москве: отложить на будущее решение вопроса о толковании Договора по ПРО, оставив каждой стороне возможность придерживаться собственной позиции. Это, говорили они, откроет путь к согласованию Договора по сокращению СНВ и в то же время позволит США утверждать, что испытания СОИ в космосе не запрещены.

И как бы в подтверждение возможности достижения такого компромисса в «Справочных материалах», подготовленных в ведомстве Шульца к беседам Рейгана с Горбачёвым, давалась такая оценка позиции Советского Союза по ПРО:

«— Первым приоритетом Горбачёва на саммите будет, по— видимому, получить формальное обязательство США соблюдать режим Договора по ПРО.

— Неясно, будет ли он стремиться уже сейчас к разработке понимания, что означало бы это «соблюдение», или отложить это на будущее. Нынешние тенденции позволяют предположить отложение».

[263]

А в «разговорнике» для бесед президента с Горбачёвым было написано:

«Я не приму никаких ограничений сверх того, что было согласовано в 1972 году. Это означает, что мы должны быть в состоянии использовать все наши права, включая создание и испытание систем основанных на новых технологиях».