— У меня только один недостаток: я старше тебя на несколько лет. Во всем остальном, надеюсь, я еще наверстаю²⁰¹.

В конце августа сыграли свадьбу, вместе с еще одной парой: Кун Юанем и Сюй Мин, их хорошими знакомыми. Кун был крупным партийным работником, заместителем заведующего социальным отделом ЦК, а Сюй Мин — активисткой женского движения из провинции Хэбэй, которая так же, как Чжо Линь, была на 12 лет моложе жениха. В организации торжества с удовольствием участвовали Мао Цзэдун и его любовница Цзян Цин: свадебные столы накрыли перед их пещерой. Через три месяца, 19 ноября, Мао и Цзян тоже сыграют свадьбу, несмотря на еще большую разницу в возрасте — 21 год!

Почти все члены партийного руководства, в том числе Ло Фу, Бо Гу, Лю Шаоци, Ли Фучунь и другие, прибыли с поздравлениями. Не было только Чжоу Эньлая с женой, так как они находились в Советском Союзе. Те же, кто пришел, веселились весь вечер, много ели, пили и, по принятому в Китае обычаю, пытались напоить женихов. С Кун Юанем им повезло: когда настало время молодым уединяться, он, к неудовольствию супруги, был в стельку пьян. А вот Дэн выглядел «как огурчик».

— А что, Дэн Сяопин действительно может много выпить? — спросила жена Ло Фу своего супруга.

Тот улыбнулся:

— Здесь был подлог.

Потом выяснилось, что Дэн Фа и Ли Фучунь как истинные друзья поставили перед Дэном втайне ото всех бутылку с водой и тот пил из нее весь вечер²⁰².

А через пару дней Дэн, как и обещал, увез жену в горы Тайхан, но не на свою базу, а в ставку 18-й армейской группы, которая к тому времени перебазировалась в этот район. Встретивший их Пэн Дэхуай воскликнул: «Вот тебе на! Дэн Сяопин! Ты действительно нашел себе старушку до конца дней. Вы так похожи — как брат и сестра!»²⁰³

Здесь, у Пэна, Дэн оставил Чжо Линь работать на женских курсах. Но она начала грустить. И когда Дэн спустя некоторое время навестил ее, пожаловалась на одиночество.

— Ты бы хоть написал мне, — обиженно сказала она.

— Написал? О чем? — удивился Дэн.

— Ну, о том, что ты делаешь каждый день.

Дэн пожал плечами:

— Ну, хорошо. Я велю секретарю подготовить для меня письмо в нескольких экземплярах и каждый месяц буду посылать тебе по одному.

Тут уж Чжо Линь не выдержала:

— Ну всё! Хватит! Можешь не писать мне писем! Тогда будем жить вместе, чтобы понимать друг друга.

И с тех пор они не расставались. В течение 58 лет! Все эти годы Чжо Линь помнила слова одного из ответственных работников ЦК (кого именно, она никогда не говорила), который вызвал ее как-то к себе в кабинет перед тем, как они с Дэном отправились в Тайхан, и сказал: «Твоя задача — хорошо заботиться о Дэн Сяопине»²⁰⁴. Это звучало как партийное поручение.

Одиннадцатого сентября 1941 года Чжо Линь родила Дэну дочь, которой дала свое имя: Линь (при ином написании этого иероглифа оно означает «Роща»: именно так впоследствии Дэн Линь и будет его писать). Увы, долго нянчить малышку молодая мать не могла. Через неделю войскам Дэна и Лю пришлось отступать из деревни, в которой та родилась, и Чжо Линь вынуждена была отдать дитя в крестьянскую семью. «Мне не хотелось, чтобы для моей с ребенком защиты специально отвлекали бойцов», — говорила она потом²⁰⁵. Сдерживая слезы и не оглядываясь, Чжо ушла вместе с мужем. «Линьэр, Линьэр [Рощица, Рощица], бедная моя», — повторяла она.

К счастью, ребенок не потерялся. В октябре 1943 года Чжо Линь забрала девочку и поручила заботам жены члена Тайханского бюро ЦК Цай Шуфаня, которая вместе с мужем уезжала в Яньань на учебу. Цай с женой души не чаяли в Дэн Линь и даже с позволения Дэна и Чжо удочерили ее. Держать девочку при себе, однако, они тоже не могли, а потому устроили ее в яньаньский детский дом, располагавшийся в одной из лёссовых пещер. Это, конечно, был не лучший в мире приют младенца, и как-то раз, оказавшись без присмотра, Линьэр чуть не погибла. Она подошла близко к очагу, горевшему в пещере, и отскочившая от костра искра подожгла рукав ее ватной курточки. Воспитательница, находившаяся во дворе с детьми, не сразу услышала детский крик, и когда прибежала, рука двухлетней девочки уже была вся объята пламенем. Только чудом Линьэр удалось спасти, но на ее руке остался большой шрам от ожога²⁰⁶.

Ничего этого ее родители не знали. Они были заняты своими делами, а в апреле 1944 года Чжо Линь родила сына. Счастью родителей не было конца. Чжо, а вслед за ней и Дэн стали ласково и шутливо называть его Панпан (Толстячок): малыш родился упитанным, так что прозвище свое заслужил. Но и этого ребенка Чжо Линь не могла оставить при себе: на этот раз у нее совсем не оказалось молока, так что пришлось ей и Дэну тоже отдать сына в крестьянскую семью. Но, к счастью, опять на время.

А в октябре 1945-го в их семействе случилось новое прибавление. На этот раз родилась еще одна дочь, которую Чжо Линь поэтично назвала Нань (Лавровое деревце); всех детей называла именно она, Дэн не вмешивался. Домашним же именем девочки стало Наньнань: так ее окрестил старший брат, который, едва увидев малышку, протянул к ней ручонки и пролепетал: «Наньнань, наньнань». Что он хотел сказать, никто не понял: Панпан только начинал говорить, но Дэну и Чжо имя понравилось²⁰⁷. Увы, и с Наньнань им пришлось расстаться на какое-то время: после рождения ее тоже отдали чужим людям.

К тому времени антияпонская война уже закончилась. 15 августа 1945 года Япония капитулировала, но войска компартии начали готовиться к новым битвам — на этот раз с Гоминьданом за власть в Китае. Накануне рождения Дэн Нань части 129-й дивизии уже провели несколько успешных операций против вторгшихся на их территорию гоминьдановских войск, но главные битвы были еще впереди.

За два месяца до того, в июне, на проходившем в Яньани VII Всекитайском съезде компартии Дэн как один из крупнейших региональных партийных лидеров был закономерно избран членом Центрального комитета. По числу поданных за него голосов он из сорока четырех членов ЦК оказался на 28-м месте²⁰⁸. (Кстати, выдвинуть Дэна в руководящие органы партии на VII съезде советовала Мао и Москва, причем еще весной 1940 года²⁰⁹.)

На самом съезде Дэн, правда, отсутствовал, так как по распоряжению Мао с октября 1943-го по июль 1945 года возглавлял всю работу Северо-Китайского бюро ЦК и фронтовой ставки 18-й армейской группы в Тайхане. В то время, помимо прочего, он занимался во всех парторганизациях на вверенной ему территории проведением так называемой кампании исправления стиля (чжэнфэн): широкомасштабной внутрипартийной «чистки», направленной на дальнейший пересмотр партийной истории в целях тотального насаждения культа вождя, то есть того же Мао. Все остальные руководящие кадры Северного Китая и армии находились в Яньани, где сами проходили аналогичное воспитание под личным контролем Мао и им же созданной специальной комиссии во главе с начальником всех секретных служб компартии Кан Шэном. Разумеется, то, что Мао не только не вызвал Дэна на учебу в Яньань, а наоборот, именно ему поручил проведение кампании в районе Шаньси — Хэбэй — Шаньдун — Хэнань, говорило об огромном доверии к нему со стороны Председателя.

Об этом же свидетельствовал и тот факт, что Мао лично поздравил Дэна с избранием в ЦК, пригласив его в Яньань для участия в 1 — м пленуме Центрального комитета седьмого созыва, когда съезд подходил к концу²¹⁰.

К тому времени Мао уже стал для Дэна воплощением всего наилучшего: великим стратегом, тактиком и теоретиком, мудрым вождем и учителем, ведущим партию от победы к победе!²¹¹ Триумф Мао в партии был тогда полным и окончательным. В уставе партии, принятом VII съездом (его представил Лю Шаоци, в 1943 году выдвинутый Мао на вторые позиции в руководстве), говорилось, что «идеи Мао Цзэдуна» являются идеологическими основами Коммунистической партии Китая²¹².

Кстати, Дэн хорошо понимал, что именно Мао Цзэдун включил его имя в список членов Центрального комитета²¹³, и испытывал по этому поводу огромную радость. Сидя в зале заседаний пленума, украшенном портретами Маркса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Чжу Дэ, он вместе со всеми горячо аплодировал «великому кормчему», избранному на пленуме Председателем ЦК, Политбюро и Секретариата ЦК. Мао и китайская революция стали для него нераздельны.