Рабочее совещание внесло на утверждение 3-го пленума весьма умеренный документ, и пленум одобрил его в качестве проекта наряду с «Опытным вариантом положений о работе сельских народных коммун». В обоих документах говорилось только об усилении хозрасчета на уровне производственной бригады и допущении в лучшем случае звеньевого подряда. В январе 1979 года документы разослалина места «для обсуждения и проведения в опытном порядке»⁵.

Но тут в самом конце декабря 1978 года в деревне Сяоган аньхойского уезда Фэнъян произошел настоящий бунт крестьян. Бунт, конечно, сильно сказано, но вот что случилось. Как-то вечером жители 18 дворов (21 человек), собравшись в покосившемся сарае, приняли решение разделить между собой землю производственной бригады на условиях полного индивидуального подряда. Этот подряд подразумевал не работу за трудодни, а настоящую аренду земли, находившейся в собственности бригады: излишки продукции крестьяне постановили оставлять только себе, не исключив их возможную продажу на рынке. При этом решили, что сами будут определять, что им выгоднее выращивать сверх плана. Составили небольшой документ, и каждый не только поставил подпись, но и скрепил ее кровью, приложив к бумаге порезанный ножом палец.

Они просто больше не могли терпеть: за все годы народной власти жители этой бедной деревни так и не выбились из нищеты. В годы Великого голода 1959–1961 годов из 120 проживавших тогда в Сяогане человек скончались 67, а те, кто выжил, продолжали балансировать на грани голодной смерти. Так, впрочем, жили все в уезде Фэнъян, считавшемся беднейшим во всем Восточном Китае чуть ли не со времени императора Чжу Юаньчжана, основателя Минской династии, который, кстати, именно здесь и родился. Характерно, что мать будущего императора тоже умерла от голода — во время страшного наводнения в начале XIV века. Как видно, с тех давних пор мало что изменилось в жизни окрестных жителей. Люди спасались в основном попрошайничеством в близлежащих городах⁶. Вот и пошли на крайние меры.

Они, правда, опасались расплаты, а потому поклялись держать всё в тайне. Но весной их «ревизионистский» поступок вскрылся, и бригадир сяоганцев был вызван «на ковер». К его удивлению, секретарь уездного комитета партии не стал метать гром и молнии. Очевидно, «видел поляну» (на языке партийных бюрократов это означало чувствовать настроение начальства). Он ведь не мог не знать, что его непосредственный босс, Вань Ли, усиленно пробивал семейный подряд: Вань поставил об этом в известность всех уездных секретарей еще в конце 1977 года. В общем, секретарь разрешил бригадиру заниматься подрядом в течение трех лет⁷. А Вань Ли, узнавший о почине сяоганцев, посетил их деревню в июне 1979-го и, порадовавшись перспективам на хороший урожай, поддержал крестьян⁸.

Одобрил он и действия членов одной из бригад аньхойского уезда Фэйси. Там производственные задания стали закреплять за дворами даже на два месяца раньше, чем в Сяогане, в октябре 1978 года. Но пошли по проторенному пути, апробированному в начале 1960-х, тому, за который, собственно, и ратовал сам Вань Ли, уступавший сяоганцам в отваге. Крестьяне просто разделили между собой землю бригады, решив обрабатывать ее индивидуально, а весь урожай сдавать государству за трудодни⁹.

После этого Вань навестил Чэнь Юня и рассказал ему об экспериментах. Тот, понятно, высказался «за», причем «двумя руками», но только в частном порядке. Не решился открыто одобрить семейный подряд и Дэн, хотя тоже дал понять Ваню, чтобы действовал на свой страх и риск¹⁰. Кстати, Дэн, давно знавший Вань Ли по совместной работе в Юго-Западном регионе (Вань до 1953 года был заведующим отделом промышленности Юго-Западного Военно-административного комитета), с пониманием следил за его борьбой в вопросе о семейном подряде с начала 1978 года. Именно тогда он обсудил меры, принимавшиеся Вань Ли, с сычуаньским секретарем Чжао Цзыяном, которому по секрету сказал: «Надо немного расширять пути [развития] сельского хозяйства, раскрепощая сознание. Если вопрос не решается по-старому, его надо решать по-новому… Если [нынешняя] система собственности не работает, чего бояться! И в промышленности, и в сельском хозяйстве — везде надо делать именно так»¹¹.

Между тем воодушевленный разговорами с Чэнь Юнем и Дэном, Вань Ли стал уговаривать чиновников Госсовета внести изменения в проекты документов по сельскому хозяйству, принятые 3-м пленумом. Он хотел, чтобы они по крайней мере удалили «два нельзя» из проекта постановления ЦК «По некоторым вопросам ускорения развития сельского хозяйства». Этот документ планировалось официально утвердить на 4-м пленуме. Но не тут-то было: столичные бюрократы встали в оппозицию. Горячий Вань вскипел. «Ты свинья! — рявкнул он на заместителя министра сельского хозяйства. — Сам жрешь от пуза, а крестьяне — тощие, потому что им нечего есть. Как смеешь ты запрещать людям искать способы пропитания?»¹²

В сентябре 1979 года, накануне 4-го пленума, Вань Ли поговорил с Ху Яобаном. Тот обещал помочь, но многого сделать не смог, а может быть, не захотел: как и Дэн, и Чэнь, он был пока осторожен в этих вопросах. В документе, одобренном пленумом, появилась лишь компромиссная формулировка (ее предложил Чжао Цзыян): вместо второго категоричного «нельзя» написали мягкое «не следует»¹³. Фраза стала звучать так: «Нельзя делить землю для единоличного хозяйствования. Также не следует закреплять производственные задания за дворами, за исключением некоторых хуторов, занимающихся производством особо важной продукции подсобных промыслов или находящихся в отдаленных горных районах с плохими путями сообщения»¹⁴.

К тому времени, в начале 1979 года, Госсовет по решению Политбюро почти на 25 процентов повысил закупочные цены на плановую сельхозпродукцию и на 50 процентов — на сверхплановую¹⁵. Были также снижены налоги и увеличены субсидии и кредиты. Это, конечно, тоже стимулировало развитие сельского хозяйства: в целом по стране объем производства зерновых в 1979 году по сравнению с 1978-м вырос на 27 с лишним миллионов тонн¹⁶. То есть на 8 процентов. Но именно семейный подряд привел к тому, что в некогда беднейшем Сяогане за тот же период производство зерна возросло в шесть раз, а средний годовой доход крестьян — почти в двадцать: с 22 юаней до 400! Впервые со времени коллективизации сяоганцы смогли сдать государству 15 тысяч тонн зерна.¹⁷

Преимущества семейного подряда стали очевидны многим. И подряд, хотя и в разных формах, стал постепенно распространяться силами крестьян и местных кадровых работников. И везде демонстрировал хорошие результаты. Но Дэн и его единомышленники в Пекине еще какое-то время осторожничали, не желая давать Хуа Гофэну и его сторонникам оружие в борьбе против них. Таким образом, в течение всего 1979 года и даже в начале 1980-го коренная реформа деревни шла снизу. В 1992 году Дэн вспоминал: «Право на изобретение семейного подряда в деревне принадлежит крестьянам. Много чего в процессе реформы на селе создано низами»¹⁸.

Весной 1979 года помимо Вань Ли реформу в деревне активно поддержал и Чжао Цзыян. С 1977 года он экспериментировал на уровне звеньевого подряда, разрешая, кроме того, «коммунарам» развивать приусадебные хозяйства и приторговывать на рынках, но потом тоже дал «добро» на раздел коллективной земли и закрепление заданий за дворами. В результате и Чжао к 1980 году достиг значительных успехов в производстве зерна¹⁹. После этого в Китае сложили стишок:

Чжао, энергичный, деловой и умелый организатор, как и Вань Ли, не боялся брать на себя ответственность. Дэн тоже знал его давно, с весны 1945-го, с тех пор, как Чжао, бывший тогда секретарем одного из местных парткомов в пограничном районе Хэбэй — Шаньдун — Хэнань, осуществлял под его руководством «новодемократическую» аграрную реформу.