— Простите, сэр, но я вас не понимаю. Мистер Хардинг утверждает…

Не договорив, растерянно стала мять руки.

Трэнт терпеливо повторил свои слова. Когда договорил, Элен стрельнула в меня испуганно-непонимающим взглядом, показавшимся мне довольно убедительным.

— Простите, лейтенант. Но я в самом деле не знаю, что имеет в виду мистер Хардинг. Разумеется, мисс Дафна здесь была. Я сама подавала ей ужин. Что касается другой женщины и… других обстоятельств… если она и была здесь, сэр, то я ее, извините, не видела.

В первый миг я не мог этому поверить, но только на миг. Потом осознал, что к этому нужно было быть готовым заранее. Взбешенный, обратился к Трэнту:

— Элен лжет. Это очевидно. Мистер Кэллингем подкупил ее — обещал пригласить сюда ее племянницу из Англии. Теперь она не решается сказать правду, чтобы Кэллингем не отказался от обещаний.

Элен покраснела еще больше. На лице Трэнта не дрогнул ни один мускул.

— Это правда, мисс Ходжкинс?

И тут ее прорвало:

— Разумеется, мистер Кэллингем хочет привезти сюда мою маленькую племянницу для операции. Не отрицаю. Мистер Кэллингем всегда был очень добр и заботлив. Относится ко мне, словно к члену семьи. И все остальные — тоже: миссис Хардинг, мисс Дафна, все. Относятся ко мне чудесно. Но… но намекать, что меня подкупили, чтобы я сказала неправду? Мистер Кэллингем никогда бы не пошел на это!

Повернулась ко мне, глаза ее горели праведным гневом.

— Нечего сказать, красиво, мистер Хардинг! А я всегда старалась во всем угодить вам, вы же знаете. Всегда старалась всем угодить. Но теперь…

Ее слова закончились беспомощным всхлипом.

— Так по-вашему, — спросил Трэнт, — в утверждениях мистера Хардинга нет ни слова правды?

— Конечно, нет. Никогда, никогда в жизни меня так не обижали. Не будь миссис Хардинг и малыша, я бы…

Заломив белые тонкие пальцы, прикрыла лицо.

— Хорошо, мисс Ходжкинс, — сказала Трэнт, — пока достаточно.

— Но, лейтенант… — начал я.

— Этого достаточно.

Он вышел из детской. Я поспешил за ним в гостиную, разъяренный и растерянный.

— Вы же ей не верите. Это невозможно, вы же не так глупы…

Присев на ручку кресла, он совершенно безучастно заметил:

— Дело не в том, верю я ей или не верю, мистер Хардинг. Важно, что она не подтвердила ваши показания. Если хотите, чтобы я принимал их в расчет, лучше будет позаботиться о других свидетелях.

— Но все подтвердила Анжелика.

— Ее показания не слишком убедительны. Вначале мисс Робертс все ваши утверждения полностью отрицала. Подтвердила только после того, как вы с ней остались наедине и было достаточно времени научить ее, что говорить. И к тому же, это ведь показания в ее пользу, вам не кажется?

Абсурд! Как только можно все так вывернуть? Мне казалось, все происходит в каком-то кошмарном сне.

— Полагаю, — продолжал Трэнт, — вы об этом ничего не сказали своей жене?

— Разумеется, нет.

— Тогда вам нужно найти кого-то еще. — Он спокойно сидел, наблюдая за мной. На лице ничего, кроме легкого любопытства. — Как насчет лифтера? Мисс Робертс поднялась сюда с чемоданом. Это третий этаж. Она, конечно, воспользовалась лифтом.

Я вспомнил, что сказала тогда Анжелика, входя в квартиру.

«Поднималась пешком. Лифтеру ни к чему знать о моем визите».

— Нет, — сказал я. — Она шла пешком.

— На третий этаж? Почему?

— Думала, будет лучше, если ее никто не увидит так поздно.

— Понимаю, — протянул Трэнт.

Только теперь, изнемогая от бессилия, я вспомнил о Поле. И мне сразу стало все ясно. Поль все знал.

— Обо всем, что случилось, я после убийства рассказал Полю Фаулеру.

— В самом деле?

— Если он придет и расскажет вам то же самое, без всякой моей подсказки, этого будет достаточно, чтобы подтвердить мои показания?

Трэнт поморгал.

— Позвоните ему.

Позвонив, я попросил Поля немедленно приехать. Тот, как всегда, согласился:

— Уже лечу, дружище. Надеюсь, ничего не случилось?

— Приезжай, увидишь.

Через двадцать минут он был у меня, веселый, сияющий, полный энергии. Преувеличенная радость, с которой я его приветствовал, только углубила ощущение фантастической перемены в моем положении: теперь мне приходилось бороться не за то, чтобы спасти свою жизнь, а за то, чтобы ее окончательно уничтожить.

— Поль, это лейтенант Трэнт. Анжелику обвиняют в убийстве. Она предстанет перед судом и…

— Подождите, — перебил меня спокойный голос Трэнта. — Садитесь, мистер Фаулер.

— Спасибо, лейтенант.

— Мистер Фаулер, мистер Хардинг сделал некое заявление, касающееся той ночи, когда был убит Джимми Лэмб. Утверждает, что то же самое рассказал вам на следующий день после происшествия. Мне хотелось бы, чтобы вы повторили мне содержание его слов.

Поль мельком окинул меня взглядом.

— Все в порядке, — сказал я. — Расскажи ему все.

— Все? — Он снова повернулся к Трэнту и сделал какой-то извиняющийся жест. — Я бы с удовольствием рассказал все, что знаю, лейтенант. Это у меня просто слабость такая. Но о чем?

— Разве мистер Хардинг не приехал к вам в день после убийства?

— Может быть. Он часто заходит к нам в контору.

— И он не говорил вам ничего о себе и мисс Робертс?

— Держите меня! — Поль с обезьяньей гримасой почесал макушку. — Я и в самом деле такой болван, каким кажусь? Билл и Анжелика? Билл встречался с Анжеликой после ее возвращения в Нью-Йорк?

Предательство Элен я принял. Когда она отрицала, что видела, я понял, что и не мог ожидать ничего иного, при ее-то благолепном и почтительном уважении к Старику. Но вот этого понять я не мог. В ужасном смятении я уставился в чистое, недоумевающее лицо Поля.

— Поль, ради всего святого, скажи правду. Разве ты не видишь, что это единственная возможность спасти Анжелику?

Синие, хитрые, ласковые глаза заглянули в мои.

— Черт, Билл, почему ты меня не предупредил? Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Ты это знаешь. Но не могу читать мысли, а хрустальный шар я забыл дома. Я…

Трэнт перебил его:

— Вы что, не имеете понятия, о чем говорит мистер Хардинг?

— Ну, черт… может, он что мне и говорил, лейтенант. Не знаю. Люди много чего мне рассказывают, только большая часть в одно ухо влетает, в другое вылетает. — С серьезной миной он подался вперед. — Но тут он прав, когда говорит, что Анжелика этого не сделала. Разумеется, нет. Она последний человек на свете, кто может допустить такое. Вы, полицейские, меня всегда поражаете. Почему вы всегда за все беретесь не с того конца? Лэмб был мерзавец, правда? Паразитировал на Анжелике; собирался паразитировать на Кэллингемах. Вокруг таких типов всегда полно людей, с удовольствием отправивших бы их на тот свет. Судя по всему, он кого-то шантажировал, наверняка не одного. А вы не находите ничего лучшего, чем…

— Поль, — перебил я его, — скажи ему все!

Запнувшись, он виновато взглянул на меня и отвернулся. Повисла долгая, глухая тишина. Наконец Трэнт поднялся с подлокотника.

— Все в порядке, мистер Фаулер. Извините, что побеспокоили. Этого достаточно.

Поль тоже поднялся. Выглядел он расстроенным и несчастным. Никогда я не видел человека столь откровенно бесстыдного, кроме Элен, разумеется. Все глубже я погружался в кошмарный сон.

— Не уходи, Поль, — сказал я. — Останься, прошу тебя, и объясни ему…

— Если мистер Хардинг настаивает, чтобы вы остались, я не имею ничего против. Но рад бы с ним поговорить с глазу на глаз. Вы можете подождать где-нибудь еще.

— Разумеется, Билл, я останусь, если ты хочешь. — Поль шагнул к дверям, но обернулся: — Черт возьми, мне очень жаль. И Анжелику мне жаль не меньше тебя. Но что человек может?..

Дверь за ним закрылась.

Я повернулся к Трэнту.

— Дайте мне с ним поговорить — только пару минут. Я заставлю его все рассказать.

— Верно. Он, конечно, хороший друг. Я убежден, подтвердит все, что захотите, — стоит только объяснить, что именно.