На ее щеках выступили красные пятна.

– Им положена награда за верную службу? – дерзко спросила она и с лукавой улыбкой коснулась указательным пальцем своей раненой губы.

Углы его рта приподнялись, в глазах заплясали искры. Словно между ними никогда не происходила бурная сцена, когда они оба чуть не потеряли голову.

– По-разному, моя прелесть, – назидательно произнес он. – Некоторые женщины предпочитают обмен любезностями.

Кэтрин глубоко заглянула ему в глаза. Это становится интересным, изумленно подумала она.

– Женщины… кусают мужчин? – спросила она шепотом, словно эта тема была не для ее чувствительных ушей.

– Да, – ответил он, тоже шепотом. – И царапаются, и кричат, как русалки.

– Я не имела в виду тогда, – сказала она. – Я имела в виду, когда… ох, не обращай внимания, ты просто смеешься надо мной. Я спрошу Филлипа.

Он усмехнулся.

– Ты действительно думаешь, что он когда-нибудь в жизни испытывал подобные желания? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Не знаю.

– Мужчины бывают разные, – напомнил он, снова взглянув на ее рот. – Бедняжка, я сделал тебе больно, да?

Она отвернулась, и он разжал руки, чтобы освободить ее.

– Хорошо, – пробурчала она. – Как ты сказал, я сама напросилась. Ты очень… искушенный.

– А ты очаровательное невинное создание, – парировал он. – Я не хотел быть грубым с тобой, Кэт, но должна же ты понимать, на что толкаешь мужчин, появляясь в таких нарядах.

– Я не знала, что ты всерьез, – вздохнула она.

– Теперь знаешь.

– Теперь знаю, – согласилась она. Резко повернулась и пошла прочь, чуть не разбив бесценную фарфоровую вазу Мод, подвернувшуюся на ее пути. – Я верну в магазин все платья, которые купила, если еще не поздно.

– Не будь смешной, Кэт, – сердито бросил он ей вдогонку. – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Я не желаю видеть тебя в платьях с вырезом до пупа, вот и все. Ты еще слишком ребенок, чтобы понимать, чему ты себя подвергаешь.

У двери она обернулась к нему с таким достоинством, что ее поведение одобрила бы сама мадемуазель Девре.

– Я уже не ребенок, Блейк, – пояснила она ему. – Не правда ли?

Он отвернулся, опустил голову, негнущимися пальцами зажег сигарету:

– Когда приезжает этот писатель? Она нервно сглотнула:

– Завтра утром.

Он подошел к окну, отодвинул гардину, посмотрел наружу. Она видела только его широкую спину и вдруг помимо воли вспомнила, каким теплым и блаженным было прикосновение его ладоней.

– Ты опять хочешь заставить меня отменить приглашение? – спросила она, желая испытать его. Она рисковала, но что-то дьявольски восхитительное было в пронзившей ее судороге страха.

Он долго смотрел на нее из другого угла комнаты, прежде чем ответить.

– В конце концов, я не собираюсь терпеть под моей крышей, чтобы ты заводила с ним шашни, – пренебрежительно произнес он. – А он уж постарается соблазнить тебя, судя по тому, что я видел сегодня вечером.

Ее глаза сверкнули гневом.

– Это ты так думаешь! – парировала она. Он только рассмеялся мягким, чувственным смехом.

– Прежде чем ты бросишься вон из комнаты, демонстрируя свои необузданные притязания на право обнажать грудь, имей в виду, что я не пытался совратить тебя. Тебе пора бы заметить, что сексуально озабоченные подростки не в моем вкусе. Не то чтобы ты подходила под эту категорию, – добавил он с издевательской улыбкой. – Ты еще слишком зеленая, слишком робкая для женщины, которой исполнился двадцать один год.

Этот удар был даже болезненней, чем сокрушительное признание, что подростки не в его вкусе.

– Ларри так не думает, – заявила она. Он поднес сигарету к своим твердым губам, глаза его смеялись.

– Будь у меня такой же скромный опыт, как у него, я бы, пожалуй, согласился с ним.

Эти слова пробудили в ней какое-то смутное подозрение.

– А откуда тебе известно, какой у него опыт?

Он долго упорно молчал, пристально глядя на нее.

– Неужели ты думаешь, что я отпустил бы тебя на Крит с ним и его пустоголовой сестрицей, если бы не проверил их вдоль и поперек?

Ее лицо запылало.

– Ты что, не доверяешь мне, да?

– Напротив, тебе я доверяю. Но я не доверяю мужчинам, – отрезал он.

– Ты не имеешь права распоряжаться мной! – закричала она. Его невозмутимая категоричность привела ее в бешенство.

– Шла бы ты лучше спать, пока я опять не потерял терпение, – взорвался он.

– С удовольствием, – ответила она. И вышла, не пожелав ему доброй ночи, а потом лежала без сна чуть ли не до утра, злясь на него. Заснув под утро, она видела во сне Блейка.

Ее разбудили раскаты грома и шум дождя, и ей представилось, что она лежит в его сильных объятиях, а его пылающие губы обжигают ее обнаженную кожу. Это было так ошеломительно, что она опоздала к завтраку. Она боялась, что, увидев Блейка, выдаст себя. Но ее опасения оказались напрасными: Блейк уже уехал в офис, так что, спустившись к завтраку, Кэтрин оказалась за столом один на один с Вивиен.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Вивиен. Ее светлые волосы и тонкие черты лица удачно подчеркивала желтая, как масло, блуза и такого же цвета юбка. Она выглядела стройной и потрясающе элегантной. Кэтрин явилась к завтраку в джинсах и белой водолазке. Вивиен не одобрила этого демарша. – Вы пренебрегаете модой, не правда ли? – спросила она.

– Я же у себя дома, – ответила Кэтрин, подливая сливки в свою дымящуюся чашку кофе.

Тем временем миссис Джонсон успела несколько раз слетать в кухню и обратно, каждый раз добавляя какое-нибудь блюдо к великолепному завтраку.

Увидев, как она сыплет в кофе две чайные ложки сахара, Вивиен рассмеялась:

– Вы не считаете калорий, правда?

– Мне это ни к чему, – констатировала Кэтрин, стараясь не выдать своего беспокойства: куда подевались Мод, и Филлип, и Дик Лидс?

Вивиен наблюдала, как она подносит к губам чашку с кофе. Ее острые глаза вспыхнули при виде слегка припухшей нижней губы Кэтрин; сегодня утром губу слегка саднило, и эта боль напоминала о потрясшей ее близости Блейка.

Сосредоточив взгляд на своей тарелке и поклевывая яичницу, Вивиен светски произнесла:

– Вчера вечером вы с Блейком засиделись допоздна.

– Нам… нам надо было кое-что обсудить, – пробормотала Кэтрин, с ненавистью припоминая, как он вернулся, чтобы измучить ее своей мстительностью. Он предстал перед ней новым, совсем другим человеком, и она вовсе не была уверена, что желала этого. Теперь она боялась его больше, чем всегда: внезапный блаженный страх заставлял бешено колотиться ее сердце при одной мысли о его губах, впившихся в ее губы. А что, если бы он не был в таком гневе… Ей не хотелось думать об этом.

– Сегодня утром, – заметила Вивиен, исподтишка взглянув на яичницу с ветчиной в тарелке Кэтрин, – вы прозевали Блейка. Когда опасность миновала, он специально попросил меня спуститься к завтраку, чтобы составить вам компанию.

– Очень мило, – прозвучал невразумительный ответ.

Кэтрин опустила голову и не видела злобной улыбки, скривившей тонкие губы Вивиен.

– Он ужасно торопился уйти, прежде чем вы спуститесь вниз, – тихо продолжала блондинка ледяным тоном. – Я думаю, он опасался, что вы можете ложно истолковать то, что произошло вчера.

Вилка выскользнула из пальцев Кэтрин и громко звякнула о фарфоровую тарелку.

– Что… что вы сказали? – пролепетала она. – Он рассказал вам? – Она не верила своим ушам. Вивиен казалась абсолютно невозмутимой.

– Разумеется, милочка, – ответила она. – Он терзался сожалениями, и я просто дала ему выговориться. Конечно, это из-за платья. Блейк слишком мужчина, чтобы колебаться при виде полуголой женщины.

– Я вовсе не была…

– Он знает толк в любовных делах, не правда ли? – спросила Вивиен с заговорщической улыбкой. – Он восхитительный любовник: такой возбудимый и такой изощренный…

Лицо Кэтрин стало цвета красной капусты. Она тянула свой кофе, не замечая, что обжигает себе губы.