Ровно в полночь капитан Тот направился вместе со своими спутниками к восточной опушке. Лес был невелик, и вся группа дошла до цели за несколько минут. В половине первого он уже докладывал Филиппову о результатах разведки. Ходили в нее трое, а вернулось восемь. Оказывается, партизаны встретились по дороге с пятью советскими разведчиками, которым было поручено установить, нет ли подходящей дороги через лес, по которой смогла бы пройти самоходная артиллерия.

Утренняя заря слилась с поднимавшимся на восточном горизонте заревом. И этот свет разгорался все сильнее, знаменуя одновременно и солнечный восход, и продвижение фронта на запад.

В момент, когда часовая стрелка указывала шесть утра, передовые советские части, пройдя через лес, установили на его опушке орудия и минометы и взяли под обстрел отступавших в панике по шоссе гитлеровцев. Мутный поток удиравших фашистских войск внезапно остановился. Переполошенные немцы зашныряли взад-вперед, как крысы в ловушке.

На огонь советских пушек противник не отвечал.

Около девяти утра к командиру «Фиалки» явились три советских офицера. Старший из них, пожилой майор, снял шапку, чтобы вытереть сильно вспотевшую лысую голову. Подполковник приветствовал лысого майора, как старого знакомого. Побеседовав около четверти часа с Филипповым, майор по-венгерски обратился к Тольнаи:

— Вы-таки усердно помолились, товарищ священник!

Тольнаи смутился.

— Откуда вы знаете… — начал было Тольнаи, удивляясь, что этому человеку известен его духовный сан, но, взглянув на свою одежду, замолчал. Он все еще продолжал носить форму полкового священника. Она уже успела изрядно поистрепаться, но знаки различия на ней сохранились.

— Одни люди меняются внешне, оставаясь в душе прежними, другие, наоборот, изменяются внутренне. В общем, товарищ Тольнаи, мы с вами относимся к последним. Ну а в частности, меня зовут Геза Балинт. Пленные же гонведы — разумеется, так, чтобы я не знал и не обиделся, — величают просто, но благородно: лысый майор.

Балинт крепко пожал руку Тольнаи:

— Прошу, проводите нас к могиле Тулипана!

В январе советские войска перешли в наступление на фронте протяжением более полутора тысяч километров.

Это событие застало находившуюся в Галиции немецкую армию врасплох. В результате нескольких часов боя немцы обратились в бегство, несмотря на значительный численный перевес над советскими войсками, которые громили отступавших в беспорядке гитлеровцев. Даже сообразив, что преследователей гораздо меньше, чем бегущих, немцы уже не были в состоянии остановиться.

Чтобы сдержать стремительное наступление Красной Армии, гитлеровское командование срочно перебросило из Венгрии и Румынии несколько первых подвернувшихся под руку дивизий. В Галиции гитлеровцам пришлось ввести в бой пять новых дивизий, которые первоначально предназначались для отправки на западный фронт против англичан. Теперь Галицийский фронт напоминал шахматную доску: на одних клетках стояли гитлеровцы, на других советские войска. Почти каждое воинское соединение находилось как бы в окружении и в то же время в тылу у своего противника.

Полк, проведенный партизанским отрядом «Фиалка» во вражеский тыл, взял под обстрел шоссе, по которому немцы в панике удирали на запад. Но, держа под огнем остатки отступавших вдоль шоссе гитлеровских войск, захватив в плен по меньшей мере четыре тысячи человек, сам полк оказался отрезанным от главных советских сил. Ему перерезала путь двигавшаяся на северо-восток, через Татарский перевал, немецкая дивизия.

Уже через несколько часов после встречи майора Балинта с подполковником Филипповым партизаны «Фиалки» подкрепились, получили новую одежду, оружие и боеприпасы. Они с наслаждением обогрелись доброй порцией водки, закусили свежеподжаренным мясом. Какое удовольствие надеть наконец чистое белье, натянуть новые сапоги! Но самой большой радостью были для партизан автоматы и патроны. Некоторые из бойцов до того набили патронами карманы, что еле могли двигаться.

Майор Балинт созвал всех венгров отряда.

Бойцы собрались у могилы Тулипана.

Лысый майор сделал короткий доклад о международном положении, закончив свое сообщение следующими словами:

— Через несколько месяцев, максимум через полгода, вы попадете домой в самом прямом смысле слова. Венгерские господа еще продолжают изворачиваться. Из лисы никогда не выйдет голубя, но ведь здравомыслящий человек на это и не рассчитывает. Господа то лезут из кожи, чаруя улыбкой, то угрожающе скалят зубы. Однако ни то, ни другое их не спасет. Не пройдет и года, как народ вынесет приговор своим врагам.

— Да будет так! — вздохнул один из гонведов.

— Так и будет!

Между тем полк, столь щедро снабдивший «Фиалку» всем необходимым, сам испытывал недостаток в боеприпасах и продовольствии. Слишком далеко вырвавшись вперед, он уже три дня был отрезан от главных сил. Через несколько часов после захвата в плен четырех тысяч вражеских солдат и офицеров, согласно полученному по радио приказу, полк развернулся фронтом на восток, чтобы помочь окружению той самой дивизии противника, которая отрезала его от основных советских частей.

Один из батальонов был выслан в юго-восточном направлении с задачей потрепать немецкие тылы. Гитлеровцы, обнаружив, что их тылы оказались в опасности, сосредоточили свой огонь на этом батальоне. Шесть немецких танков вклинились в стык между напавшим на немецкие тылы советским батальоном и самим полком. Две роты батальона оказались вынужденными повернуть фронт к северо-западу.

Отрезанный от главных сил советский полк четверо суток, днем и ночью, вел бой в лесу, вдоль шоссе, по горному склону и в лощинах. Орудия смолкли, лишь кое-где еще строчили пулеметы. Люди сражались штыками, прикладами, ножами… Только на пятые сутки на рассвете, пробившись через боевые порядки немецкой дивизии, солдаты соединились с основными советскими силами.

Ранним утром следующего дня на этот участок фронта подошли две свежие советские стрелковые дивизии и прямо с ходу перешли в наступление… К полудню бой закончился. Остатки немецких войск сложили оружие.

После непрерывного четырехдневного боя из бойцов отряда «Фиалка» в живых осталось всего двадцать семь человек, в том числе Тольнаи, Заканьош и Тамара. Живыми вышли из боя и шесть партизан, пронесших сквозь огонь и воду носилки с тремя тяжелоранеными.

Йожеф Тот погиб. Пуля пробила ему голову в тот самый момент, когда он собирался вынести с переднего края тяжелораненого подполковника Филиппова. Тольнаи видел, как поднял капитан своего командира, а через секунду сам повалился навзничь. Тольнаи вскочил на ноги, чтобы бежать ему на помощь, но взрывная волна от мины вновь швырнула его наземь. Из носа у него пошла кровь. С визгом пронесшиеся над головой минные осколки накрыли приникших к земле Тота и Филиппова.

Тольнаи с трудом приподнялся, но продолжавшийся огонь заставил его вновь припасть к земле: немецкий самолет на бреющем полете, почти касаясь земли, поливал пулеметной очередью остатки отряда «Фиалка».

Несколько партизан, лежа на спине, открыли по вражеской машине огонь из автоматов. Немецкий коршун взмыл ввысь, но на высоте около тысячи метров внезапно вспыхнул.

Когда в отряде подсчитали оставшихся в живых и по возможности установили кто, где и как погиб, неожиданно выяснилось, что всем известного батрака жестокого герцога Фештетича, Дудаша, нет ни среди живых, ни в числе тех, кого видели убитыми. Дудаш исчез.

Героическая смерть друзей потрясла Тольнаи. Он мало спал, почти не ел. Балинт опасался, что «красный священник», как по-свойски называли Тольнаи гонведы, окончательно выйдет из строя. Лысый майор частенько повторял ему запомнившиеся стихи: «не нужно ни плача, ни слез мертвецам!» Балинт лечил Тольнаи весьма действенным методом — заваливал ответственной работой.