Выслушал совет доброго старика. Сделаю все, как он сказал. И уже заранее чувствую, верю, что мне это поможет!

На крыльях надежды облетаю все аптеки Москвы. Достаю необходимые для раствора спирт, кедровые орешки, сок алоэ, лук, капустный лист и вязаную шапочку. В нужной пропорции делаю настойку. Жду, как велено, ровно семь дней. Когда вожделенная смесь приняла откровенно желтый цвет, другими словами, набрала лечебную силу, провожу семидневный курс лечения. Делаю все, как учил старик: по три раза в день втираю в голову настойку, на ночь накладываю на голову капустный лист и поверх всего надеваю вязаную шапочку. Под шапочкой и капустным листом голова горит огнем, вселяя уверенность в успехе лечения.

Все семь дней мне снятся добрые, хорошие сны. На восьмые сутки решаюсь проверить результат лечения. Метод проверки обычный: над подушкой собственной пятерней провожу по волосам. Подушка покрывается волосками желтого оттенка. Старик обманул: его народное средство не помогло! Очевидно, у меня на роду написано быть лысым. Умом понимаю, что нужно смириться, но душа сопротивляется отчаянно.

Часть 9. Когда голова ногам покоя не даёт.

Все родственники на работе. Дома я один. С тех пор, как вернулся из армии, впервые решаюсь заглянуть в маленькую комнату, которая когда-то была моей.

В комнате все по-старому: вот деревянная кровать, на которой я спал, вот рижский полированный шкаф, с которого, нацепив отцовский военный планшет, я прыгал на кровать, изображая сбитого летчика-истребителя. Когда-то в шкафу лежали мои вещи, а сейчас... а сейчас здесь лежит всякая дрянь, например очки без стекол. Я примеряю очки перед внутренним зеркалом на дверце шкафа. Очки мне к лицу. Были бы у меня друзья или, на худой конец, знакомые, я мог бы появиться в очках. "Что случилось? Почему ты в очках?" - всполошились бы они. "Село зрение", - ответил бы я с таинственной грустью. Но у меня нет ни девушки, ни друга, ни какого-нибудь самого завалящего знакомого, никого, кто обратил бы внимание на мои очки. Хоть горшок надень на голову, ни одна собака не спросит, зачем я это сделал. А просто так ходить в очках неинтересно.

Вот полиэтиленовый пакет, набитый чем-то, похожим на проволоку. Открываю пакет, а в нем самые настоящие человеческие волосы!

Преодолевая брезгливость, вытаскиваю волосы и примеряю на себя. Накладка здорово меняет мою внешность, и, нужно сказать, меняет в лучшую сторону. Будь у меня такие волосы, никакие Кули и Иры передо мной не устояли бы. С такими волосами я был бы уверенным в себе покорителем женских сердец.

Скоро должен прийти Борис. С грустью возвращаюсь к своей раскладушке.

С некоторых пор ненавижу быть дома. Особенно когда собирается вся семья: родители, сестра и ее муж - все большие любители влезть в душу с идиотскими вопросами типа: когда я устроюсь на работу? почему тяну резину и не завожу девушку? не слишком ли расстроен в связи с облысением? и т.п. Больше всех достает мама. В моем присутствии она постоянно говорит одно и то же:

- Ничего, как-нибудь проживем. Мы не красавцы и не уроды. Есть лучше нас, есть хуже.

Или:

- Ничего, как-нибудь проживем. Есть богаче нас, есть беднее. С голода не умрем.

Или отцу при мне:

- Ты пораскинь мозгами: не был бы ты лысый, у тебя характер был бы другой, и как знать, сошлись бы мы с тобой?

Или еще:

- Можно подумать, если 24 часа в сутки думать о волосах, то они вырастут.

И все в том же духе. Она считает, что этим успокаивает меня. На самом деле эти ее бесконечные "как-нибудь" бесят меня ужасно. Мама не понимает, что "как-нибудь" меня категорически не устраивает. По-моему, лучше совсем "никак", чем "как-нибудь".

Я выскальзываю из дому до того, как мои родственники начнут приставать ко мне. На дворе декабрь. Холодно и сыро. Денег у меня нет совсем. Поэтому время убиваю в метро. Как правило, катаюсь до станции "Киевская" и обратно. Мне нравится ездить в час пик, когда много народу. В метро исчезает чувство одиночества и можно увидеть и услышать много интересного. На меня успокаивающе действуют одинокие люди с грустными глазами. На окружающих они смотрят по-особенному: с нескрываемым любопытством и надеждой.

Бывают и неприятные моменты. Не люблю, когда в вагоне есть еще кто-то, одетый в такую же, как у меня, белую финскую курточку. В этом случае я выхожу и дожидаюсь следующего поезда. Или если рядом пристроится лысый человек. Терпеть не могу лысых. В этом случае я тоже выхожу.

Сегодня ничего подобного не происходит. Еду в полупустом вагоне. И даже умудряюсь сесть. Напротив меня расположилась веселая компания: парень с двумя девушками. Девушки, слов нет, хороши и лицом, и фигурой. У парня буйно вьющаяся шеве-люра. В остальном ему похвастаться нечем. Страшен до безобразия: лицо в прыщах, на носу содрана кожа, глаза бессмысленные, а в губы и уши вставлены дешевые металлические шарики величиной с горох. Несмотря на шум в тоннеле, половина вагона может слышать его рассказ о том, как они с другом Юриком "в лом нализались водяры" и как их двоих "в натуре перла" на себе некая Викуха. Очевидно, обе попутчицы хорошо знают Викуху: историю слушают с неподдельным интересом, иногда ее комментируя.

- Я ей, - кричит парень, преодолевая шум поезда, - я ей: "Куда ты нас прешь?", а Викуха: "К себе домой".

- Так и сказала? - восклицает одна из девушек.

- А то! - с горделивой небрежностью говорит парень.

- Вот тля ненасытная. Страшна до безобразия, а туда же! - вторит ей вторая.

- Ага, - соглашается парень и продолжает. - В натуре, нам не по кайфу к ней переть. Ради понта говорю: "Викуха, нальешь опохмелиться - пойдем к тебе, а нет - так пошла на х..."

Парень четко произносит ругательное слово. Смотрю за реакцией девушек. Против ожидания, им хоть бы хны. Вместо того чтобы встать и уйти, спокойно продолжают расспрос:

- А Викуха что?

- Что, что? - улыбается парень. - Говорит: "Базара нет, налью".

- Вот, блин, тля, дешевка! Ну, и что дальше?

- Что, что? По дороге Юрик два раза об асфальт приложился. Стал поднимать и сам тюкнулся. Вот, половину шнобеля стесал.

Рассматривая рану на носу парня, девицы восклицают:

- Ух ты! Красотища!

- У вас бабки есть? - неожиданно спрашивает парень.

Девушки опускают головы.

- На меня не рассчитывайте. Я - полный голяк, - предупреждает парень.

Девицы поднимают головы. Они весело переглядываются между собой.

- Да шутим мы. Деньги у нас есть, на хавчик хватит. Отдыхай и не парься.

Поезд несет меня дальше. Еду и думаю о рыжем парне. До чего же несправедливо устроена жизнь: какой-то дебил, недоносок с шевелюрой, законченный алкоголик, одним словом - ничтожество, развлекается с двумя пусть испорченными, но объективно хорошенькими девицами, причем развлекается за их счет, а я, весь такой положительный, готовый сам за всех платить, мотаюсь в метро, как неприкаянный, в полном одиночестве, без всякой цели и смысла!

Рядом собирается присесть миловидная девушка с грустным лицом, по моей классификации - одинокая. В последнюю секунду девушка передумывает и садится далеко от меня. Мне почему-то неприятно! Почему она не села рядом со мной?

Народу в вагоне набирается порядочно. Уступаю сидячее место старушке с мальчиком лет пяти.

- Бабушка, - интересуется ребенок, - куда все люди едут?

- С работы, детка, домой едут.

- И я с работы еду?

- И ты, милый, с работы. Ходить в детский садик - это твоя работа.

Все едут по делу, даже этот мальчик! И только я один мотаюсь в метро бессмысленно и бесцельно! Мне сделалось душно. Я выбрался наверх.

Когда-то, до армии, Старый Арбат производил на меня ошеломляющее впечатление. Сейчас эта пешеходная улица потускнела, брусчатка местами провалилась, фонарные столбы поржавели. Художники, а также торговцы русскими матрешками и солдатской амуницией скучают. На их лицах равнодушие и усталость. То там, то здесь мелькают небольшие компании молодых людей с озабоченными серыми лицами. Это наркоманы. С ними Старый Арбат напоминает большую коммунальную квартиру.