Чтобы не мочить ноги, надо перескакивать с камня на камень. И может статься, пока вы пытаетесь сохранить равновесие, хлопком петарды прозвучит вопрос:

– Кто идет?

Контини остановился, помахал рукой и попробовал найти надежную опору. Старый Джиона, наверно, никогда не переменится.

– Мы – закон, – ответил Контини громко. – Пришли за тобой.

Из-за валуна показалась видавшая виды бейсболка «Чикаго Булле». Под ней – ухмылка Джионы.

– Да разве у закона может быть такое лицо…

На старике были бумазеевые штаны и накидка из сшитых вместе разнородных меховых шкурок. За плечом – охотничье ружье.

– Слушай, – сказал ему Контини, – пора отказаться от мысли, что ронять гостей в ручей – твой почетный долг.

Джиона усмехнулся и подал руку сыщику, чтобы помочь ему перескочить на берег.

– Давненько я тебя не видел, Контини! В какую неприятность ты вляпался?

Старый отшельник разговаривал чудаковато – как человек, привыкший повторять себе самому фразы, которые он нашел в книгах или услышал во сне.

– Странная сейчас у меня в жизни полоса, – отозвался Контини. – Трудно определить род неприятностей.

– Я знал, что ты сюда заберешься, нутром чуял! Хочешь промочить горло хорошим кофе?

Контини пошел за стариком в его халупу. Это была большая комната, отапливаемая неугасимым камином. На стенах выстроились в ряд полки, заполненные книгами и газетами. В углу красовался старый радиоприемник. Стол представлял собой деревянную доску, положенную на две бочки. Для сидения имелись старое кресло, две табуретки, мешок, набитый соломой, автомобильное сиденье и пень.

Джиона варил кофе в кастрюльке. Контини проверил табуретку на прочность, прежде чем сесть. Потом закурил. Заметил, что с потолка свисает крупный окорок.

– Вижу, ты жизнью не обижен, старик.

– Не жалуемся! А ты? Как поживают лисы?

– Щенки ушли.

– А Франческа? Еще выносит тебя?

– Вроде да. – Контини выпустил дым изо рта. – Так же, как я выношу тебя.

– Никудышное сравнение! У меня хороший характер.

Кофе был готов. Джиона подал его в двух терракотовых чашках, потом закурил сигару и сел рядом с Контини.

– Ну, парень, расскажи мне об этих неприятностях.

Контини имел привычку рассказывать о своих делах отшельнику. Живя вне мира, старик был наделен необычной проницательностью, которая позволяла ему видеть вещи в истинном свете.

– Если без лишних слов – дело в том, что мне предстоит ограбить банк.

Джиона поднял брови. Потом почесал в голове. Наконец сказал:

– Тут надо чего-нибудь покрепче. – Он вытащил бутылку крепкой настойки, объяснив, что это чудодейственный эликсир, который делают в одном монастыре в сердце Альп. – Идеален для случаев помешательства в начальной стадии. Выпей, мой мальчик, и увидишь, что…

– Я говорил серьезно.

– Серьезно? Контини кивнул.

– Ты, значит, собираешься ограбить…

– Да.

– …банк?

– Да.

Джиона налил каплю настойки в кофе.

– Нельзя тебя бросать одного, так?

Контини вздохнул. Порой Джиона казался именно что старым безумцем. А может, он таким и был и оттого обладал особым знанием. Контини рассказал ему о Жане Сальвиати, о шантаже Форстера и о замысле украсть десять миллионов в «Юнкер-банке». Джиона его не прерывал. Выслушав все, пробормотал:

– Почему ты мне раньше об этом не говорил?

– А что бы ты мне мог сказать?

– Это нелегко… – Джиона ворошил кочергой угли в камине. – Если вы не сумели освободить дочь и если этот Форстер настроен серьезно…

– Он настроен серьезно. Судя по письмам, которые Жан видел в его доме, у него проблемы с деньгами.

– И стало быть, он хочет ограбить банк.

– Да.

– То есть хочет, чтобы это сделали вы. А если бы вы отказались?

– Жан говорит, что Форстер был бы готов на все. Да и Лина у него в руках.

– А этот Форстер не боится, что на него заявят в полицию?

– Кто? Вор на пенсии и, с позволения сказать, детектив? Да и в любом случае у нас не было бы никаких доказательств.

– Мм… – Джиона сгреб угли и передвинул полено. – Однако есть в этой истории второе дно.

– И что же это?

– Вы, можно сказать, банда. Группа дилетантов… Сколько вас?

– Пятеро. Я, Жан, Франческа и двое Корти, Филиппо и Анна.

– Группа. Но заводилы – ты и вор, Сальвиати. Вы двое.

– Мы? По милости Форстера! Если бы не он, Сальвиати был бы в Провансе.

– Но он вернулся. И нашел тебя. Теперь ты хотел бы увильнуть, но не можешь.

– Яне…

Контини осекся на полуслове. Джиона был прав. В этом ограблении ему не хотелось участвовать. Он чувствовал, что это ошибка. Но с самого начала он заткнул рот своей интуиции.

– Ты прав. Я бы не хотел грабить банк. Но я хочу помочь Жану.

– Он позвал на старт, ты отреагировал. Теперь вы работаете вместе. Ты больше не Контини, парень. Запомни: в этой истории ты – Контини и Сальвиати.

– Что ты хочешь сказать?

– Но еще ты по-прежнему – Контини и Франческа. Перед собой ты имеешь Сальвиати и Форстера, когда-то они были связаны по работе, связь сгорела, но из нее выросло это дело. А кроме того, у тебя Филиппо и Анна. Другая пара.

– Прости, Джиона, я не разберу, к чему ты клонишь…

– Это все работает, как колокол… – бормотал Джиона, неотрывно глядя в огонь: могло показаться, что он засыпает. – Как звук колокола, звук, который ты не можешь заглушить…

Контини смотрел на него внимательно. Не понимал ни слова.

– Звук колокола всегда двойной. Когда слышишь звук, ты должен ждать отзвук. Так работает эта штука, так и у тебя с Сальвиати. И ты должен думать в этом русле.

– Но что я должен делать?

– Ничего. Будь начеку, чтобы не упустить отзвук. И… да, кстати, ты вроде сказал, что Форстер даст вам поговорить с этим Марелли?

– Да, он обещал. Но пока не объявлялся.

– Марелли был с Линой, правильно?

– Да. Я думал, это он ее сторожит. Но потом, в той эсэмэске с просьбой о помощи, она написала нам, что Марелли держат в плену, как и ее саму.

– Вы потребовали объяснений от Форстера?

– Он сказал нам, что Марелли вне игры. А к тому же кое-что еще заставляет меня задуматься – то, что Марелли и дочь Жана созванивались до ее похищения.

– Ну и что это может означать?

– Возможно, похищение вначале было ложным. Возможно, Лина и Маттео были знакомы и попытались одурачить Жана… пока Форстер не одурачил их самих.

– Лина и Маттео. Понимаешь? Лина и Маттео. Только он может привести тебя к ней… и помочь избежать ограбления. Ты должен поговорить с Марелли.

– Но что он может сказать мне, ведь они оба пленники!

– Отзвук, мой мальчик, ты должен услышать отзвук колокола…

Филиппо Корти знал, что, когда перед тобой двадцать пятнадцатилетних подростков, слабину давать нельзя. Если ты не готов больше, чем на сто процентов, они тебя уничтожат. Уникальное созвучие класса замешано на очень многих вещах. Если в коллективе есть один или несколько лидеров, нужно смотреть, что это за люди и какие у них отношения с власть имущими.

И если власть имущий минувшим вечером спорил с женой, лег поздно и спал плохо, то у него вполне может сильно разболеться голова. И тогда откуда взяться хорошему настроению?

– Это нетрудно, Шейла, – сказал Филиппо девушке, что стояла перед ним. – Я тебя спросил, что такое химическая реакция, процесс, который происходит постоянно в повседневной жизни… ну, подумай хорошенько.

– Со мной – никогда не происходит, – пробормотала Шейла, глядя на носки туфель.

Класс засмеялся, и этот смех отозвался болью в голове Филиппо.

– Хватит! Тишина! Так-то вы помогаете своей однокласснице?

Шейла была одной из самых робких. Филиппо ей симпатизировал, несмотря на ее тупость.

– Извините, господин учитель, – сказала девушка, поднимая глаза. – Возможно, я знаю, что такое реакция химии.

– Химическая реакция.

– А я что сказала?

– Ладно, не важно. – Филиппо коснулся висков. – Скажи, что это такое?