Пусть только для того, чтобы не терять связь с реальностью.

Коллер знал, как пользоваться системой, но претерпевал ее воздействие. Эти пространства, этот приглушенный свет в нематериальных комнатах… В конце концов забываешь, что рано или поздно деньги становятся чем-то осязаемым. Именно так. И нужно держать это в голове.И еще нужно держать в голове, что там, снаружи, – музыка и девушки, которых можно угостить дайкири, освещенные помосты, где можно попробовать себя в сальсе. Время от времени Рето Коллеру было нужно вспоминать, что жизнь состоит из осязаемых вещей. Ему нужно было оказаться в каком-нибудь модном заведении и вернуться домой часа в два, возможно – под хмельком.

21 Человеческий фактор

Маттео потратил пятьдесят минут на то, чтобы добраться до кровати Лины. Пятьдесят минут, которые показались ему долгими, как жизнь. Переползая по полу, по нескольку сантиметров за раз, напряженно прислушиваясь – нет ли малейшего сигнала тревоги. Наконец он дополз до Лины и прошептал:

– Вот я.

– Я ждала тебя…

Маттео догадался, что она улыбается.

– Было нелегко: знаешь, если этот проснется…

– Спокойно, – зашушукала Лина, все с той же улыбкой в голосе. – Он и представить себе не может, что мы бежим.

– А, правда? А зачем мне тогда быть тут с тобой посреди ночи?

– Для этого.

Лина подалась вперед (пружины раскладушки тревожно заскрипели) и поцеловала Маттео в губы. Он растерялся – настолько, что ответил не сразу, а через пару секунд. Потом на короткое время в доме установилась почти полная тишина. Если бы Элтон проснулся, он, возможно, уловил бы неровное дыхание, но решил бы, что одному из заложников снится кошмарный сон.

– Мы ненормальные, – прошептал Маттео, когда они расцепились. – Никогда бы не подумал, что…

– Ты слишком много говоришь.

Лина соскользнула с кровати и обняла его, снова поцеловала.

– Шшш, – произнес Маттео, – если Элтон нас… Но он не сумел закончить фразу. Лина была полностью одета, как и он. Ведь они решили, что этой ночью сбегут. А сами лежали на полу у ее раскладушки, прижавшись друг к другу. Маттео ощутил запах Лины, почувствовал жар ее губ. Попытался сохранить спокойствие. Так дело не пойдет, подумал он, так мы себя выдадим с головой. Он отодвинулся от нее, вздохнул… потом запустил руки ей в волосы, привлек ее к себе. И опять стал целовать.

Коллер не верил своим глазам. Серый цюрихский вечер взорвался облаком красок. Новый клуб оказался бывшей фабрикой в районе Эшервисплащ, перестроенной изнутри и обставленной так, чтобы помещение выглядело как амбар. Там были деревянные балюстрады, тележные колеса и вилы, развешанные по стенам, и даже тюк сена в углу. Но был там и дискотечный свет – неоновая надпись, свисающая с потолка, и огромный портрет Джими Хендрикса.

Идеальное место, чтобы дать себе волю, забыв о логике. Музыка звучала самая разная – от латиноамериканской до ню-джаза. Имелись диджей, разогревающий публику, и куча красивых женщин.

И особенно хороша была та, что прямо напротив него. Как ее зовут?Роза.

Коллер смаковал безупречность имени, его средиземноморский аромат. Эту он не должен упустить. Коллеру нечасто удавалось возвращаться домой в приятной компании. В любом случае у него не было шансов с молодыми. Если, конечно, им не платить. Но тем вечером он хотел, чтобы все прошло безупречно.

– Хорошо здесь, правда? – сказал он ей в паузе между двумя музыкальными композициями.

Роза в ответ только улыбнулась. Она не первой свежести. Лучше так. Коллер находил ее возбуждающей: эти темные волосы, эти глаза южной женщины…

– Можно провести вечер, непохожий на другие, – снова заговорил Коллер, который начинал подбивать колышки. – А то все ходишь в одни и те же места, я хочу сказать.

Роза улыбнулась. Улыбка нежная, как лунный луч, подумал Коллер. Вроде песня была с такими словами? Она моргнула и сказала:

– Ты прав! И подумать только, я ведь хотела сегодня остаться дома…

– Вот была бы жалость!

– Это правда.

– Никогда не знаешь, что в себе таит пятничный вечер, надо всегда подходить к нему творчески. – Коллер чувствовал прилив вдохновения. – Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Роза рассмеялась глубоким, горловым смехом, запрокинув голову. Коллер залюбовался грудью, распиравшей блузку. Фоном звучал голос диджея, который объявил следующий трек: Жерардо Фризина, «The gods of the Yoruba». [39] Роза поправила волосы рукой. Коллер придвинулся к ней и спросил:– Выпьешь еще чего-нибудь?

Маттео запустил руки ей под футболку, повел их вверх по спине. Она вздрогнула, и он обнял ее покрепче, продолжая целовать в лицо и в шею. Лина часто дышала, коротко глотая воздух. Маттео приложил палец к ее губам. Она поцеловала его, а Маттео снова сказал:

– Шшш…

Лина стояла на коленях на полу. Она откинулась назад, увлекая за собой Маттео. Он одной рукой погладил ее, а другой оперся о пол. Мы сошли с ума, по-прежнему думал он, почему мы не уходим? У Лины были маленькие острые груди. Маттео ощутил их жар, почувствовал, как они твердеют под холодной рукой. Они уже почти лежали – он на ней. Лина обняла его за шею и потихоньку сдвинула повыше, стала целовать в висок, в глаза, в губы…

– Лина! – сумел выговорить Маттео.

– Молчи, – сказала она, – молчи, прошу тебя.

– Нам надо уходить, Лина…

Лина поцеловала его и обвила руками его плечи. Маттео лежал на ней. Он предчувствовал, что вот-вот лапа Элтона схватит его и поднимет с пола. Он повернулся на бок и перевернул Лину, так, что она оказалась сверху.

– Лина!

Она поцеловала его в краешек рта.– Лина…

Сколько раз люди губят всё на последнем этапе! Но Коллер был стратегом. Если ему давали время, он умел найти подход к человеку. На работе это удавалось ему легче, потому что дело шло через обмен. Там, в такси, на Баденерштрассе, все обстояло сложнее. Но правило оставалось неизменным. Давать, чтобы получать. Коллер привык оценивать расстановку сил на поле боя, прежде чем делать свой ход.

Ситуация была ясная.

Коллер: джентльмен среднего возраста, явно богатый и явно приятный в общении.

Роза: скучающая женщина, которая решила развеяться дождливым пятничным вечером, чтобы скрасить выходные. Одинокая женщина, которая в эту минуту вполне могла сказать: почему бы и нет?

Такси приехало в квартал Зеефельд. Таксист был низенький, волосы падали ему на лоб. Он не произнес ни слова, с тех пор как они отъехали от «Фиесты». Только указал на счетчик и стал ждать. Коллер откашлялся.

– Вот мой дом…

– А-а, – сказала Роза, пристально глядя на него из темноты.

Молчание. Она улыбалась. Нежная улыбка, подумал Коллер. Как лунный луч. Роза посмотрела в сторону. Коллер поправил галстук и сказал:

– Я подумал, может, прежде чем тебя отвезут домой, ты выпьешь еще чего-нибудь?– Почему бы и нет?

– Нам надо идти, понимаешь?

– Может быть, с тех пор, как я увидела тебя в казино, я хочу поцеловать тебя.

– Лина! Мы… я тоже! Ведь я…

– Может быть, мне надо было сделать это раньше.

– Лина, сейчас нам надо отсюда выбраться. Ты не хочешь вернуть себе свободу? Не хочешь, чтобы мы оказались наконец одни и не ползали тайком по полу деревенского дома, затерянного в горах?

Это была длинная речь для человека, которому приходится шептать другому на ухо. Однако Маттео справился, да так хорошо, что Лина привстала, словно очнувшись от сна.

– Все готово?

Маттео кивнул. Он спрятал два карманных фонарика на опушке леса. Ему удалось оставить открытым окошко туалета, который представлял собой отсек, выкроенный в доме с помощью двух гипсокартонных стен. Если Элтон не проснется, у них есть кое-какая надежда.

– Пошли, – шепнул он Лине.

Они направились к туалету, передвигаясь на четвереньках по каменному полу. Маттео казалось, что удары его сердца разносятся по всему дому, что его дыхание – как смерч. Но Элтон продолжал спать на своей раскладушке, давая им время добраться до туалета.