— Приду. А во сколько?

— Часов в семь. Встречаемся на Набережной, а дальше идем в ресторанчик пить вино, потом по настроению.

— Великолепно! Кто будет?

— Соберутся все радисты и связисты. Будут ваши ракетчики, человек пять. Антон приедет из Приштины.

— Это который самолетов боится? — вспомнил Стас. С Антоном он уже пару раз виделся в Белграде.

— Он самый. Клятвенно обещал приехать, даже если все муслюмы на пути встанут, приедет, — при этих словах Георгий машинально опустил руку на рукоятку кинжала. — Совсем забыл. Советники из Генштаба тоже будут и летчики.

— Местные летчики?

— Нет, наши, добровольцы. Мы же столько новых самолетов сербам поставили, а хорошего летчика за пару месяцев не подготовишь.

— Ясно. Значит, весело будет.

Глядя на проносящиеся за окном машины пригороды Белграда, Стас вспомнил этот разговор. А суббота будет завтра. Все складывается удачно. Самое время отдохнуть, пообщаться по душам, веселой шумной компанией пройтись по туристическим достопримечательностям города. Смешно сказать, но во время командировки он редко отдыхал с земляками. Все больше сталкивался по работе, в штабах и в войсках, а так, чтобы собраться вечером, посидеть в ресторане, не получалось. Хотя наших в Югославии было много. Стоило зайти в штаб авиации или округа, как появлялось стойкое ощущение, что ты волшебным образом очутился в России. Даже сербы постепенно переходили на великий и могучий. А на совещаниях пользовались исключительно вновь изобретенным сербо-русским языком и исконным русским многоэтажным.

Машина подъехала к приземистому четырехэтажному зданию и остановилась прямо у входа. Несмотря на вечную проблему с парковкой в центре, проблему, общую для всех больших городов, на специальной площадке перед зданием было много свободных мест. Двое полицейских у входа бдительно следили, чтобы здесь не припарковывали посторонние машины. Но водитель Стаса, коренастый молчаливый усач по имени Иванко, только приветственно махнул рукой направившемуся было к ним полицейскому. Их здесь хорошо знали, и блюститель порядка, кивнув в ответ, вернулся на свой пост.

Стас бодро взлетел по ступенькам и, войдя в здание, махнул пропуском сержанту у турникета. Тот молча кивнул: «Что уж там, проходи, не задерживай». Станислава Рубанова здесь хорошо знали и не мучили бессмысленной проверкой документов. Хотя в первые дни работы в Югославии его документы придирчиво проверяли каждый раз, когда он входил или выходил из здания. Просили открыть чемоданчик и тщательно сверяли фотографию на пропуске с не всегда тщательно выбритым оригиналом.

Первым делом Стас заглянул к майору Криволапову, занимавшему должность с расплывчатым названием «Советник по взаимодействию со смежными службами и негосударственными информационными средствами», на самом деле координировавшему центры космической связи и посты получения целеуказаний «Легенды» и ГЛОНАСС. Майор был в кабинете один и, увидев входящего Стаса, первым делом предложил ему горячий кофе. Благо, в стенном баре были электрический чайник, и кофе, и чай, и сахар, и сгущенное молоко, и бутылка красного вина последнего урожая. После крепкого кофе Рубанов и Криволапое перешли к делу. По идее, запрос на выделение отдельных радиочастот и аппаратуру кодировки следовало направлять командиру ракетной дивизии ПВО, но гораздо проще и результативнее было сначала обсудить дело с Криволаповым, а уже затем выходить на командование. Проблема была решена в течение пяти минут. Майор, ознакомившись с вопросом, пообещал передать Стасу специалиста из профильного НПО, чтобы тот на месте все настроил, наладил и обучил персонал. На том и порешили.

После Криволапова Стас забежал в канцелярию сдать командировочное удостоверение и заполнить пару бумажек. Затем заглянул в пару кабинетов уладить мелкие формальности и уже через полтора часа с чувством выполненного долга выходил из здания. Оставалось заехать еще в одно место, и все. На сегодня дела закончены.

Джип дожидался его у тротуара. Иванко читал газету. Заметив Стаса, он аккуратно сложил ее, убрал на заднее сиденье и завел мотор. Иванко вел машину спокойно, не нарушая правила, хотя на машине были знаки Министерства обороны. Стас попросил его остановиться у небольшого магазинчика недалеко от своего дома. Все, машина больше не понадобится. Отпуская Иванко, Стас был уверен, что тот до полуночи будет заниматься частным извозом. Но его это не волновало, люди здесь живут небогато, каждая копейка на счету. Если у человека есть возможность подзаработать не в ущерб основной работе, пусть шабашит. Главное, чтоб завтра в полвосьмого стоял у подъезда.

В магазинчике Стас купил колбасу, хлеб и немного сыра. Сыр в Сербии умели делать твердый, ароматный, вкусный. Расплатился Стас динарами, хотя продавец, почуяв по акценту иностранца, попытался получить плату рублями или марками. Обойдется, командировочные Стас получал в динаpax, ими и расплачивался. Привезенную с собой валюту он держал в заначке, на всякий случай.

Поднявшись к себе на третий этаж и открыв дверь, Стас бросил пакет с покупками на тумбочку в прихожей. Он был дома. Пусть это временное жилье, выделенное на время командировки, все равно — это дом. На полу лежала целая охапка бесплатных газеток и рекламы, нападавших через щель почтового ящика. Быстренько перебрав эту груду, Стас выловил из нее письмо и сложил оставшийся хлам в стопку в углу прихожей. Письмо было от родителей. Судя по толщине, один тетрадный листок. Стас отложил его в сторону, можно прочесть потом, вечером, все равно ничего интересного. Было б что срочное, отправили бы телеграмму. Разувшись, он прошел в комнату, расстегиваясь на ходу, бросил куртку на кровать. Затем мимоходом заглянул в кухню, ничего нового не обнаружил и, вытащив из шкафа свежее белье и рубашку, направился в ванную.

Вечером тщательно выбритый и переодевшийся Стас ужинал в небольшом уютном ресторанчике невдалеке от Старой Крепости. Уютный зал, настоящие восковые свечи в тяжелой бронзовой люстре, хорошая кухня, самое лучшее место, чтоб спокойно насладиться ароматной нежной бараниной под кислым соусом, запивая ее легким местным вином. Ресторанчик, видимо, жил за счет туристов, центр города, заметная вывеска, вежливый расторопный персонал, правда, и цены рассчитаны на туристов, но Стас мог себе позволить изредка здесь ужинать. Зима, эмбарго, туристический бизнес переживает не лучшие времена. Наверное, раньше ресторанчик не жаловался на недостаток посетителей, но сегодня людей было мало. За соседним столиком расположилась группа французов. Чуть подальше, через два столика, у окна сидела парочка студентов, разговаривавшая по-немецки. Вот и все. Остальные посетители были местными.

Утолив голод, Стас, медленно потягивая янтарное вино из высокого хрустального бокала, откинулся на спинку стула. Хорошо. Главное, тихо, спокойно, в воздухе витает непередаваемая волнующая атмосфера старого Белграда. Большого, шумного, но в то же время такого домашнего и уютного города. По сравнению с Москвой Белград выигрывал. Главное, он спокойнее, медленнее, благороднее, нет вечной спешки, постоянной гонки за временем. На улицах меньше машин, меньше рекламы и навязчивого неона.

Только сейчас Стас понял, что он любит Сербию. Прекрасную страну, где зимой мало снега, где люди доброжелательны и в то же время горды и независимы, где время течет спокойно, но, с другой стороны, не теряется связь со стремительным энергичным XX веком. Это не бурно развивающийся, стремящийся в пятилетку обогнать весь мир Советский Союз, и не застывшая в вечной бессмысленности противоборства Инь и Янь Азия. Это нормальная европейская страна. Белград нормальный европейский город вроде Петербурга или Ревеля. Просто здесь немного по-другому относятся к времени — не человек для часов, но часы для человека. Может, люди живут здесь не так хорошо, как в СССР, но и не особо бедствуют. В бывшем соцлагере живут гораздо хуже.

Глава 17

Сигнал атаки. 1991 год

За окном шумела вечерняя московская улица. Светили фарами машины, по тротуарам двигались люди, на углу кучковались подростки. Обычный августовский вечер, словно и не шумел в паре километров отсюда стихийный митинг у здания Верховного Совета РСФСР, словно в Москву не вводились войска, словно на страну не свалилось, словно снег на голову, неизвестно откуда взявшееся ГКЧП. Павел Шумилов резко задернул занавеску и повернулся к товарищам.