— Кто прислал? Трубачев?

— Он самый, сам не может решить, политес разводит. — Бугров крепко выругался. — Тут, понимаешь, не в воровстве дело. Под суд и в лагерь, дело ясное. Я, Паша, этого скота николаевского, Шмулевич его фамилия, сам на область рекомендовал. А он, зараза, воровать начал.

— Ничего необычного, многие положением пользуются. — Шумилов пожал плечами. Бугров криво усмехнулся и закурил.

— Многие, говоришь, да, ты прав. Это ведь рядовое дело. Владивостокский глава, помнится, крабов японцам беспошлинно продавал. В Средней Азии вообще без взяток ничего не решается. Знаю, все знаю. Я про другое хотел сказать. Нам пора революцию устраивать.

— Опять?! Знаешь, Сеня, я тебя прекрасно понимаю, но для России на этот век революций многовато. Оставь на следующее столетие. — Шумилов саркастически усмехнулся и украдкой оглянулся по сторонам. Охрана внимательно изучала окрестности, Семенов сидел в машине. Никто не мог услышать разговор.

— Подожди, ты меня не понял. Нам надо решить кадровый вопрос. Все эти Шмулевичи, Осиновские, Яшины и Пешкоходовы никуда не исчезнут. Нам надо подумать, как нормальных молодых ребят к делу приобщать, чтоб они и ума, опыта успели набраться, и от старых аппаратчиков коррупции бы не нахватались. Тут надо серьезно подумать, а то нас с тобой надолго не хватит, а страну передавать некому.

— Понятно, есть у меня в аппарате хорошие ребята, молодые, талантливые, порядочные. Но мало. Больше старые дубовые кадры.

— Ты подумай, не торопись, а потом между делом обмозгуй: как кадровый вопрос решить. Как нам смену подготовить. Я тебя очень прошу. Иначе все, что мы сделали, окажется бесполезным. Мы уйдем, и нас сменит очередной кукурузный гений или ставропольский язвенник. Все будет зря.

— Кадры решают все, — задумчиво проговорил Шумилов. — А ведь прав был Виссарионович. Прав на все сто. КПСС мы благополучно развалили, и хрен с ней. Комсомол еще при Мише превратился в бордель, армия свои задачи решает, но подготовку управленцев я генералам не поручу под страхом смерти. Выходит, нам свою партию создавать надо.

— Так оно и выходит. Как в романах, рыцарский орден. Новую элиту растить, рыцарей без страха и упрека. И лучше всего прямо со школы.

Глава 8

Писатель. 1991 год

В окна преподавательской кафедры экономики светило яркое весеннее солнышко. На дворе март. Еще подмораживало, но настроение было весенним, радостным и беззаботным. Павел Николаевич отложил в сторону черновик будущей лекции и почесал нос. Сегодня определенно хороший день. Лекции прошли, Катерина Никитична удалилась сразу после обеда (у нее какие-то проблемы с домашними), а у Леночки занятия с третьекурсниками. На плитке закипал чайник. Пора делать перерыв, пить свежезаваренный чай с остатками вишневого варенья. Выйти перекурить, поговорить с коллегами, а затем вернуться в преподавательскую и заняться настоящей работой. Тем более что в среднем ящике стола дожидается своей очереди папка, переданная сегодня Строговым. Разумеется, Володя не передавал ничего секретного, для этого есть другие люди, но при вдумчивом анализе и совершенно незначительные факты проливают свет на определенные события.

После той известной посиделки на кухне друзья не отступились от принятого решения. Идея переворота витала в воздухе, манила своей авантюрностью, позволяла чувствовать себя причастными к закулисным рычагам истории. И четверо друзей засучив рукава приступили к работе. Конечно же, в действительности все выглядело не так, как пишут в шпионских романах. Никаких явочных квартир, паролей, складов с оружием — все было проще и серьезнее. Переворот — это не ночные гонки на машинах, перестрелки с врагами и соблазнение прекрасных носительниц информации, это муторная, тяжелая повседневная работа. И в случае провала все закончится без киношной героики. Строгов популярно объяснил, что обычно человек до самого ареста не догадывается, что его «разрабатывают», да и при современных методах допроса раскалываются все, даже киношные герои.

Арсений Бугров и Владимир Строгов начали тихо, аккуратно, методично выискивать готовых к сотрудничеству офицеров в армии и КГБ. Сергей Анютин зондировал почву в обкоме и в республиканском партийном аппарате, благо, по долгу службы часто бывал в Минске и имел контакты в Госстрое и республиканском комитете. А на долю Шумилова выпала аналитическая работа. Проще говоря, он читал газеты, журналы, смотрел телевизор. По крупицам выискивал любую информацию о реальном положении дел в стране и собирал досье на ведущих партийных функционеров и государственных деятелей. Много информации предоставляли ребята из городского отделения КГБ, помогали Анютин и Бугров, но основная работа по поиску жемчужных зерен в навозных кучах лежала на плечах Паши Шумилова. А результат стоил того. К примеру, Шумилов, только проанализировав несколько сотен газетных публикаций, пришел к выводу, что в настоящее время Политбюро практически утратило какое-либо влияние на положение дел. Вся внутренняя и внешняя политика сконцентрировалась в руках четы Горбунковых. В результате умелых перетасовок в правительстве и Центральном комитете старые группы утратили свое влияние, а новые люди были или преданы президенту, или еще не наработали необходимые контакты и деловые связи, без которых просто невозможно не только проводить свою собственную политику, но и получать корректную и своевременную информацию. Информационные каналы властных структур были или перепутаны, или оборваны, или замкнуты напрямую на Горбункова.

Разумеется, маниакальный интерес Павла Николаевича к политике не остался незамеченным. И чтобы как-то объяснить окружающим свое увлечение политикой, Шумилов взялся за написание книги о Перестройке. О чем он по большому секрету рассказал Катерине Никитичне, вместе с ним вдалбливавшей в головы студентов экономические предметы. Через два дня об этом знал весь институт. И никого уже больше не удивляли ворохи газет, громоздящиеся в преподавательской, и регулярные многочасовые посещения Шумиловым библиотеки. Павел даже настучал на машинке полсотни страниц для своей будущей книги, к сожалению, в ближайшее время этим дело и ограничится. А жаль — можно было бы поправить бюджет за счет гонорара.

Библиотека в Политехе была хорошей, ректор не зря стремился вывести институт на республиканский уровень. Леночка даже помогала профессору, притаскивая вырезки из прессы. Некоторые статейки оказались кстати. Впрочем, молоденькая аспирантка давно неровно дышала в сторону Павла Николаевича. И только железное правило не охотиться на рабочем месте сдерживало Шумилова от естественного желания завести служебный роман.

За окном была весна. Воробьи весело скакали по веткам столетнего вяза, росшего под окнами института. Павел Николаевич налил себе чай, бросил в стакан засохший ломтик лимона и с наслаждением вытянул ноги, сидя на старом, видавшем виды стуле у обеденного столика, стыдливо притулившегося за шкафом с методической литературой. Жизнь хороша, и жить хорошо. Вот только цены растут не по дням, а по часам, а почасовая ставка и не думает подниматься. И в магазинах днем с огнем ничего не сыщешь, а в коммерческих палатках могут отовариваться только сами коммерсанты и челноки. Самому, что ли, смотаться в Польшу за товаром? Говорят, можно хорошо заработать. И недалеко, граница всего в полудне пути. Ладно, сначала работа, а бизнес потом. Ну, в крайнем случае, в июле будет отпуск, там и решим.

Ну что ж, пора приступать к работе. Что там у нас в гэбэшной папке? Ого! Шумилов задержал дыхание от неожиданности. Молодцы ребята! Да это же досье на Межрегиональную депутатскую группу! Бурбулис, горьковский атомный сиделец, Травкин, Пальма, этот самый усатый, трудно запоминаемый, Эллочка Людоедка, Собакевич и прочие интересные господа-демократы. А дальше у нас идет аналитическая записка об их жизнедеятельности. Интересно. Очень интересно. Головастые ребята работают в ГБ. Умеют копать.

Оказывается, не могла МДГ образоваться просто так, не могла, и все тут. Значит, по телевизору мы видим оживший фантом, призрак. И в газетах сенсационные статейки призраки тискают. Без предварительной подготовки не могли депутаты на первом же съезде собраться, выпить пивка или водки в кулуарах и организовать межрегиональную группу. Слишком интересный у нее состав. Ощущается длительная, кропотливая подготовительная работа, и тот, кто провернул это дело, не торопится себя афишировать: мол, вот он я! Такой умный, прогрессивный, и вообще я за народ!.. Значит, не хочет, значит, нет ему нужды в лавровых венках и прочих атрибутах народного признания. Запомним.