Марсель подвинул ей стул, и она села напротив старика за маленький столик. Если дед и отнесся неодобрительно к ее наряду, он не подал виду, только вежливо спросил, как она себя чувствует после вчерашних приключений. В его глубоко посаженных глазах горел веселый огонек. Джулия вздохнула с облегчением, поняв, что он на нее не сердится. Марсель налил ей кофе в чашку дрезденского фарфора и ушел. Джулия заверила Жиля, что чувствует себя прекрасно.

— Как ты ладишь с моим внучатым племянником? — спросил дед напрямую, и Джулия подумала: «Ну вот, началось».

Поигрывая кофейной ложечкой, она беспечно ответила:

— О, очень хорошо.

Ее слова вызвали у него лукавую усмешку.

— У меня сегодня был долгий разговор с Ги, Он просил твоей руки.

— Как он посмел! — Джулия вспыхнула от возмущения.

— О, это было вполне comme il faut, уверяю тебя. Он, кажется, думает, что именно этого от него ждут после событий прошлой ночи, а ты должна быть рада его предложению.

— О, вот как! — Джулия прижала ладони к пылающим щекам, гадая, что мог наговорить деду Ги.

— Ты любишь Ги Кордэ? — спросил старик, пристально разглядывая ее.

— Ни капельки, — призналась она.

Джулия не могла сказать, что ненавидит его, что чувствует к нему отвращение — в конце концов, он был единственным родственником деда по мужской линии.

— Х-м. — Старик откинулся на спинку кресла. — Он был бы хорошей парой тебе. Нет, — остановил он внучку, когда та попыталась протестовать, — позволь мне изложить тебе его доводы, прежде чем ты убежишь, хлопнув дверью. Жизнь, которую он предлагает тебе, может показаться соблазнительной, даже если ты и не любишь его. Он и Дениза — сироты, их родители умерли давным-давно, так что у тебя не будет надоедливых родственников со стороны мужа, с которыми пришлось бы налаживать отношения. У него есть небольшой годовой доход, доставшийся по наследству, разумеется, — за свои картины он мало что получает. Ги был довольно откровенен по поводу своих финансов, но, конечно, он надеется стать хозяином Мас. Правда, он признался, что ничего не смыслит в фермерском хозяйстве, и намекнул, что собирается нанять опытного управляющего и будет приезжать сюда на выходные. Но он хочет, чтобы ты жила в Париже, это, по его словам, очень веселый город. Ги также напомнил мне, что ты девушка городская, и он полагает, что его беспутные друзья с Левого берега тебе понравятся. Кафе-бары, вечеринки с вином и плясками под граммофон, или как там это теперь называется… В общем, такая жизнь тебе по вкусу, да?

Он задал вопрос так внезапно, что Джулия даже подпрыгнула на стуле.

Поколебавшись, она кивнула:

— Я привыкла к таким вещам.

— Привыкла?

— Правда, с тех пор, как я здесь, мои вкусы, кажется, немного изменились. — Она вспомнила прованские пески Армана и перевела взгляд на окно. — Я… я полюбила это место.

— Но тебе бы не понравилось жить здесь постоянно?

— Почему же? — улыбнулась Джулия. — Если это означает, что я не выйду замуж за Ги, который предпочитает жить в Париже…

— Ты возражаешь против замужества? — Дед, казалось, начинал сердиться. — Разве не все женщины хотят выйти замуж?

— Полагаю, что со временем и я выйду, — пробормотала Джулия и схватила кофейник, скрывая смущение.

Старик задумчиво смотрел на внучку, пока она наливала в чашки кофе, потом продолжил разговор:

— Мне хотелось бы, чтобы ты была со мной до конца. Это твое наследство, Жюльетта, но ты не можешь здесь жить одна. Ты слишком молода. Тебе нужен мужчина.

Джулия вздохнула. Тут дед был прав, ей нужен мужчина, gardien с миндалевидными глазами, который любит эту землю так же сильно, как полюбила она, но не Ги Кордэ, только не Ги.

— Я понимаю, что уже не в моде сговариваться о женитьбе детей, — продолжал старик, — и это печально. Такие браки бывают довольно удачными. Родители гораздо дальновиднее, чем ослепленные страстью юнцы, поэтому принимают мудрые решения.

— Но никто не пытался дать детям и деньги, и счастье одновременно, — тихо проговорила Джулия.

— Это тоже принималось во внимание — и деньги, и счастье играют важную роль в планировании чьей-то судьбы. — Взгляд темных глаз деда, казалось, прожигал ее насквозь. — Ты влюблена, Жюльетта?

Удивленная вопросом, Джулия попыталась ответить на него равнодушно:

— В кого же я могла влюбиться… здесь?

Старик пожал плечами:

— Ты могла познакомиться с каким-нибудь молодым человеком, с Гюставом, с кем-то из его друзей.

— Я не питаю интереса ни к одному из них.

— И в Англии у тебя тоже никого нет?

— Никого.

— Тогда, если я скажу, что мое самое сокровенное желание выдать тебя замуж за твоего двоюродного кузена, чтобы ты разделила с ним мое поместье, ты обдумаешь мою просьбу? Это был бы очень выгодный союз для тебя. Ведь у тебя нет приданого, как я полагаю?

Джулия поставила на стол свою чашку и, глядя прямо в глаза старику, ответила:

— У меня действительно нет приданого, но, даже если бы Ги был миллионером и последним мужчиной на земле, ничто не заставило бы меня выйти за него замуж.

Седые кустистые брови старика сошлись на переносице.

— Несмотря на то что ты знаешь о моем желании и, подчинившись, получишь Мас?

— Сожалею, дедушка, — твердо сказала она. — Мне не хотелось бы разочаровывать вас, но это совершенно невозможно.

— Браво!

Джулия удивленно уставилась на деда и с облегчением увидела, что лицо его прояснилось, и он довольно хихикает.

— О, дедушка! — Она засмеялась. — Вы проверяли меня! А я на самом деле подумала, что вы говорите серьезно.

— Я был бы огорчен, если бы у тебя оказался дурной вкус и ты влюбилась в этого юного лоботряса, — сердито ответил он.

— Но он станет хозяином Мас?

— Поместье он не получит. Это не майорат, я могу оставить Мас кому захочу, и это будет не Ги Кордэ. Я несколько лет наблюдал за ним, надеясь, что он исправится, полюбит эту землю, но никаких улучшений в нем не заметил. После смерти Жана я стал приглядываться к нему еще внимательнее — он ведь последний в роду по мужской линии — и понял, что он не подходит. Этим утром я сказал Ги, что ему нечего ждать от меня, кроме небольшой ренты. Он принялся рассуждать о моем долге перед родственниками, но я никогда не любил Кордэ. Моя племянница оскандалилась, выйдя за него замуж.

Джулия облегченно вздохнула и с нежностью посмотрела на деда. Она должна была догадаться, что старик очень проницателен и давно уже раскусил Ги. Жиль отодвинул свою чашку и взял трубку.

— И все же, Жюльетта, я хочу спокойно умереть, зная, что твое будущее обеспечено. Я не могу оставить тебе Мас, хотя больше всего на свете желаю, чтобы ты жила здесь. Как я уже сказал, ранчо нуждается в крепких мужских руках. Но я был бы безмерно счастлив, если бы ты вышла за мужчину, к которому оно перейдет.

— Но… Я знаю его? — спросила Джулия, затаив дыхание и страшась ответа.

Старик пожевал мундштук, выпустил клуб дыма и поднял на внучку свои темные глаза.

— Я собираюсь оставить его Арману Боссэ. Он заслуживает этого. Арман посвятил всю свою жизнь этому ранчо и мне. Пока был жив мой сын, это даже не обсуждалось, но я намеревался обеспечить Армана так же, как и тебя. — Он сделал паузу и лукаво посмотрел на девушку. — Если ты выйдешь замуж за Армана, это существенно упростит дело.

Сердце девушки бешено забилось. Еще сегодня утром, когда она издевалась над Арманом, спрашивая, женился бы он, чтобы получить ранчо, ответ заставил ее задуматься. Неужели Арман знал о планах старика? Впрочем, даже если это не так, он согласится на любые условия ради поместья, в котором души не чает. Женщины для него почти ничего не значили, она же взывала к его чувствам, но он сам сказал Марте, что все британские девушки — испорченные дуры. Он и ее такой считает, даже презирает.

— Eh bien? — спросил дед, изучая ее вспыхнувшее лицо. — Как тебе эта просьба?

Джулия воскресила в памяти все, что было между ней и Арманом, то, как он унизил ее, и не смогла сдержаться: