Растолкав стражу у ворот, он ринулся ко входу в ямынь.

Правильно говорили люди:

Если вы не знаете, что произошло дальше, то прочтите следующую главу.

Отважный полководец прибегает к хитрости, чтобы изловить коварных мятежников. Мудрая императрица вышивает знамя, чтобы привлечь доблестного военачальника

Мы уже рассказывали о том, как Ню Гао и Цзи Цин проникли в ямынь. Услышав шум, юаньшуай Хань послал телохранителя разузнать, в чем дело.

Увидев двух молодцов, телохранитель строго спросил:

— Вы кто такие? Как смеете скандалить в присутственном месте?

— Мы — военачальники юаньшуая Юэ Фэя, — ответил Ню Гао. — Приехали к вашему полководцу по секретному делу большой важности, а тут какой-то пес не захотел о нас докладывать!

Услышав, что это люди Юэ Фэя, которые к тому же приехали по секретному делу, телохранитель сразу сбавил тон:

— Не сердитесь, почтенные господа! Наш привратник не распознал, кто вы такие! Пожалуйста, подождите немного, я о вас доложу.

— Ваша обходительность мне нравится! — просиял Ню Гао. — А того пса я, ей-ей, отколотил бы!

Телохранитель доложил Хань Ши-чжуну о прибывших, и тот распорядился просить гостей.

Ню Гао и Цзи Цин прошли в присутственный зал и с поклоном вручили письмо. Прочитав его, Хань Ши-чжун с тревогой сказал:

— При дворе мятеж! Господин Ню и вы, господин Цзи, поезжайте сейчас же в столицу и действуйте, как вам приказал ваш юаньшуай. Я с войском выступаю вслед за вами.

Ню Гао и Цзи Цин поспешили в Линьань. Неподалеку от города Ню Гао сказал:

— Теперь я поеду вперед, а ты, брат Цзи, держись поодаль.

Ню Гао подскакал к городской стене и крикнул страже:

— Я — Ню Гао, подчиненный юаньшуая Юэ Фэя. Мне надо повидать господ Мяо Фу и Лю Чжэн-яня по важному делу!

Мяо Фу и Лю Чжэн-янь как раз совершали обход и проверяли, как их воины несут службу. Когда они увидели, что Ню Гао один, они безо всякого опасения впустили его в город.

Ню Гао поднялся на стену, почтительно приветствовал обоих мятежников и сказал:

— Мне надо кое-что вам сообщить. Прикажите, пожалуйста, вашим людям отойти подальше.

— Мы своим людям доверяем — можете смело говорить при них.

— Юэ Фэй велел мне передать вам поклон и сказать, что он изгнал из Поднебесной цзиньские войска, совершил много подвигов, а Кан-ван вместо награды уволил его с должности! — начал Ню Гао. — Юаньшуай возмущен, что с ним, заслуженным полководцем, поступили так несправедливо! Он удивляется, почему вы не избавитесь от Кан-вана? Ведь если его убрать, то новый император будет в вашей власти. Да и какой это император, когда ему еще нет и четырех лет от роду? Словом, если вы пожелаете завладеть Поднебесной, наш юаньшуай вам поможет.

Пораженные Мяо Фу и Лю Чжэн-янь не знали, что и отвечать. Придя наконец в себя, они в один голос воскликнули:

— Если юаньшуай нам поможет, клянемся — он получит титул вана и будет пользоваться почетом наравне с нами!

Они пригласили Ню Гао во дворец, усадили на почетное место и стали советоваться с ним, какой ответ написать Юэ Фэю.

Их беседу прервал воин, который вошел с докладом:

— У городских ворот какой-то Цзи Цин требует, чтобы его впустили в город.

— Это мой названый брат, — поспешил вмешаться Ню Гао. — Когда-то Кан-ван прогнал его с должности, и он с тех пор жил в горах Тайхан. Недавно я послал ему письмо, чтобы он приехал в столицу.

— Пусть его впустят, — распорядились Мяо Фу и Лю Чжэн-янь.

Цзи Цина впустили. Но едва он явился во дворец и встал рядом с Ню Гао, как прибежал еще один воин и сообщил:

— Войска Хань Ши-чжуна подступили к городу!

Злодеи перепугались, а тут пришло еще одно известие:

— Чжу Шэн-фэй открыл ворота и впустил Хань Ши-чжуна в город!

— Кто схватит Чжу Шэн-фэя? — обратился Мяо Фу к воинам.

— Я! — вызвался Ню Гао, подскочил к Мяо Фу и сгреб его в охапку.

В тот же момент Цзи Цин скрутил Лю Чжэн-яня. Телохранители хотели прийти им на помощь, но братья предупредили:

— Кто сделает хоть один шаг, будет убит! И не пытайтесь спасти своих начальников — мы их прикончим раньше, чем вы обнажите оружие!

Телохранители растерялись, а когда пришли в себя, подоспела дворцовая стража, и они обратились в бегство. Хань Ши-чжун приказал обезглавить обоих мятежников вместе с их родственниками и приспешниками. После этого в главный дворцовый зал пригласили всех гражданских и военных сановников и попросили императора к ним выйти.

Гао-цзуна поздравили с победой над мятежниками, и государь сказал:

— Злодеи едва не погубили нас. Мы премного благодарны Хань Ши-чжуну за усердие. Жалуем ему титул великого вана и награждаем золотом и шелками. Ню Гао и Цзи Цину, кои схватили мятежников, жалуем звания губернаторов и повелеваем остаться при дворе, дабы охранять нас.

«Эх ты, горе-император! — подумал Ню Гао. — Вот тебе наказание за то, что не хотел слушать моего старшего брата! Благодари его, это он повелел тебя спасти! Подавись ты всеми своими должностями — они мне не нужны!»

Он незаметно выскользнул из дворца, сел на коня и уехал в Танъинь.

Гао-цзун приказал с почестями похоронить юаньшуая Ван Юаня, а отрубленные головы мятежников принести в жертву на его могиле.

Хан Ши-чжун на два дня задержался в Линьани и, лишь закончив дела, возвратился в Жуньчжоу.

После возвращения Гао-цзуна к власти в государстве установилось спокойствие. Но весною седьмого года правления под девизом Продолжение процветания[12] ко двору был представлен доклад, в котором говорилось:

«В горах Девяти драконов в Шаньдуне поднял мятеж Ян Цзай-син. В Хуачжоу на Великих озерах пираты Ци Фан, Ло Ган и Хао Фан собрали несчетные полчища разбойников и тоже готовят бунт».

Тревожные донесения поступали одно за другим. Гао-цзун не на шутку встревожился и обратился к придворным сановникам:

— Кто мне посоветует, как усмирить разбойников?

— Надо бы вызвать Юэ Фэя, — предложил государев наставник Чжао Дин, — больше с ними никто не справится.

— Мы уже посылали за ним, но его подчиненные задержали моего посланца и изорвали указ, — вздохнул Гао-цзун. — Мы их не стали наказывать, потому что они расправились с Мяо Фу и Лю Чжэн-янем. Но каково будет нам, если и новый указ не дойдет до Юэ Фэя?!

Сановники наперебой давали советы, но никто не мог предложить ничего путного. Наконец Гао-цзун устал и отпустил их, велев приходить на следующее утро, а сам удалился в спальные покои.

Его встретила императрица Вэй. От ее глаз не укрылось, что Гао-цзун расстроен. Она подошла к мужу и заботливо спросила:

— Господин мой, о чем вы там разговаривали в зале? Кто вас так опечалил?