Пионеры окружили Гюльнару:

— Ну, Гюльнара, что сказали? Что?

— Машина еще испытывается, а продуктов Абдулла не хочет выписывать, хоть и есть записка председателя.

— Не беспокойся, все сделаем! — успокоила ее мать, проходя через расступившуюся толпу пионеров.

Одного она погладила по голове, другого похлопала по плечу, третьему улыбнулась.

— А вы что здесь делаете? — спросила тетя Слу, заметив Егора и Асана.

Мальчики объяснили.

— Дочка, — обратилась тетя Слу к Гюльнаре, — вот эти храбрые джигиты, — она улыбнулась Егору и Асану, — они знают дорогу и проводят вас к Искандеру в Пчелиный город. Я же пойти не могу: мне в райком надо поехать. А вы все, ребята, поможете Искандеру! Обещаете?

— Обещаем! — крикнули ребята.

И тетя Слу ушла своей легкой и быстрой походкой. Егор сразу решительно поднялся по ступенькам. Гюльнара пошла вслед за ним.

— Попробуй… джигит, — улыбнулась она.

— Абдулла еще должен дать нам документ из лесничества на ореховый лес, переданный во временное пользование колхозу, возле Зеленой лаборатории, — сказал Асан. — Документ нам очень нужен: без него сборщики, нанятые совхозом, не уйдут из орехового и яблоневого леса, и получится так, что они будут собирать колхозные орехи и яблоки. Нам надо обязательно иметь этот документ.

Егор кивнул Гюльнаре головой и вошел в открытую дверь правления. В комнате было много народу. Колхозники горячо спорили. Счетовод Абдулла был тщедушный, но не старый мужчина, с шишкой под левым глазом и пронзительным голосом. Он сидел в кресле за большим письменным столом и, сдвинув очки на лоб, то яростно крутил ручку арифмометра, то спорил с пожилым мужчиной, то так же азартно вписывал цифры в лежавшую на столе ведомость. Все в нем: и серый костюм с двумя автоматическими ручками, торчавшими в нагрудном кармане пиджака, и большие очки, сдвинутые за ненадобностью на лоб, и его привычка высокомерно разговаривать — свидетельствовало о его претензии казаться значительным человеком. Никто не обратил внимания на вошедших мальчиков. Улучив минуту, Егор подошел к Абдулле и сказал, что у него к нему важное дело. Абдулла окинул быстрым взглядом Егора и отвернулся к пожилому мужчине.

— Товарищ счетовод, я к вам по очень важному делу, — повысив голос, сказал Егор.

Все присутствующие с удивлением посмотрели на смелого мальчика. Абдулла рассердился:

— Ты кто такой, мальчик? Зачем отрываешь меня от важных дел?

— Я пришел из Зеленой лаборатории от Искандера и Василия Александровича за документом и за пионерами для прививки диких плодовых лесов, — отрапортовал Егор.

— Прививки? — закричал счетовод.

— Прививки, — подтвердил Егор, озадаченный его тоном.

— А знаешь ли ты, мальчик, что прививка делается весной, а не осенью? — сказал Абдулла. — Чего Искандер с ума сходит!

— А знаете ли вы, товарищ счетовод, — в тон ему ответил Егор, — что прежде чем прививать, надо расчистить лес, надо наметить деревья, вырезать сухие ветки и надо научиться прививать по новому способу на деревьях, намеченных к порубке? Весной у нас будет очень мало времени: пионеров не отпустят надолго из школы.

Егор едва успевал переводить дух, торопясь все объяснить. Счетовод угрюмо молчал, но наконец не выдержал и крикнул с досадой:

— Да знаешь ли ты, мальчик, что значит превратить лес в сад?

— Знаю! — ответил Егор.

— Нет, не знаешь, — важно сказал Абдулла.

Егору не понравились ни его лукавые глаза, ни важность, рожденная чванством и самодовольством. Пристальный взгляд мальчика не понравился Абдулле.

— Нет, не знаешь, — повторил Абдулла и, поняв, что от этого настойчивого мальчика не так-то просто отделаться, сердито засопел и сказал визгливым голосом: — Не ты один такой простодушный! Много есть таких у нас в колхозе. Только что приходила Слу и говорила то же самое. Вы что, сговорились не давать мне работать?

— Я от пионеров, — сказал Егор.

— Здесь некоторые думают, — продолжал счетовод: — Абдулла бездушный человек, ничего не понимает. Ложь! Кто бережет и копит колхозную копейку? Кто помогает колхозникам стать зажиточными? Бухгалтер Абдулла помогает.

— Сами колхозники! — крикнула Гюльнара, стоявшая у дверей.

Абдулла сердито пожевал губами:

— Искандер сумел уговорить председателя Туйгуна и правление колхоза… Искандер сказал: сами привьем, и тогда собирайте богатый урожай. А теперь он что говорит? Он требует людей для работы в лесо-садах — значит, надо работать в лесо-саду почти как в обыкновенном саду, может быть даже больше. Надо делать обрезку, выкорчевку, травить вредителей и многое другое. Зачем такое дело? Ты окультурь дикое дерево так, чтобы не обрабатывать, а чтобы оно само давало сортовые яблоки.

— Это замечательное дело, — не утерпел Егор. — Окультуренное дерево дает урожай на пять лет раньше и в два раза больше.

— Колхоз уже имеет пять гектаров лесо-садов в горах рядом с колхозом по акту на вечное пользование землей… Почему Искандер такой жадный? Ему все мало!

Несколько лет назад они с Туйгуном взяли бумажку на двести гектаров плодового леса возле Зеленой лаборатории, а кто там работать будет? Лошади? У меня на колхозной работе нехватает людей. Пионеры помогают. Как я повезу оттуда яблоки? Вагонами? Зачем?

— А повидло, а фруктовое вино, сушка, пастила? Там все можно сделать, — напомнил Егор.

— Такие капиталовложения не предусмотрены по смете. Такие работы не предусмотрены по годовому плану. А когда для дохода колхозу наш заведующий ларьком Пханов просит Василия Александровича и Искандера дать в продажу большие орехи — за них дают большие деньги, — Искандер говорит «нет». И тогда получается сальдо не в нашу пользу, и тогда бухгалтер тоже имеет право сказать «нет». Вот я и говорю «нет». Зачем мне брать на свою голову еще двести гектаров лесо-сада? Кто будет вести учет? Хоть Туйгун и написал, а я не могу выписать продукты для похода пионеров.

— Нет, дадите! — рассердился Егор. — Это большое государственное дело.

— С — меня хватит учета и расчетов по колхозному производству! — закричал Абдулла.

— А где документ на двести гектаров орехового и яблоневого леса? — сердито спросил Егор.

— Кому он нужен?! В этих лесах собирали урожай все, кто хотел.

— И портили и ломали деревья! — воскликнул Егор.

— Это не мое дело, — сказал Абдулла. — Теперь ореховые совхозы есть. Пусть занимаются этим. И если председатель Туйгун помогал Искандеру, это была его ошибка.

— Но ведь Василий Александрович и Искандер делают чудеса, — возразил Егор: — они заставляют даже дуб родить орехи.

— Нет, не чудеса! — еще более визгливо запротестовал Абдулла. — Два года назад сюда приезжал один очень ученый человек, большой профессор. Он ругал Василия Александровича. «Разве, — говорил этот профессор, — всякая там обработка, полив, внешние условия делают сорт? У меня, — говорит, — есть такое лекарство…» — Абдулла потер лоб и взялся пальцами за нос. — Не помню сейчас… «…Помажу, — говорит, — дерево, и другой сорт получается». Бот это чудо! Он говорил: «За деревом ухода не надо, только собирай урожай, а твой, — говорит, — знахарь хочет воспитать растения уходом. Тогда и рук в колхозе нехватит. Отвечать придется».

— Сам знахарь этот ваш профессор! И вы не имеете права задерживать пионеров, я председателю жаловаться буду! — сердито сказал Егор.

— Нет, с меня довольно лесо-садов, и я не буду говорить с тобой, мальчик! Я вижу, здесь целый заговор против сметы колхоза. Нет, это не твое дело, и я не буду говорить с тобой!

Егор пробовал возражать и попросил бензину для движка. Счетовод сказал, что бензина нет. Егор вспомнил рассказ Асана о большом складе Пханова, где было все, начиная с дефицитных стройматериалов до бензина. Он попросил счетовода дать бензин с этого склада.

— Нет такого склада, мальчик, и ты мешаешь мне работать.

Асан вызвался показать склад. Абдулла совсем рассердился и, вызвав кладовщика, выбранил его за «болтливость» и за то, что тот натравил на него какого-то мальчишку. Мало Искандеру трех опытных участков в садах и виноградниках. Мало уже пяти гектаров сделанных лесо-садов, так нет, они хотят еще сделать лесо-сад возле Зеленой лаборатории, на земле, не отведенной в вечное пользование, и требуют бензин для опытов!