На следующий день в полдень было опять очень жарко. Борис и Егор упаковывали груз в зоологическом кабинете школы, где были собраны продукты для пионерской разведки.

В дверях стояла толпа любопытных школьников. Учитель зоологии Михаил Иванович деятельно помогал, но старался делать это незаметно. Попутно он рассказывал о своих путешествиях по Памиру и по горам Тянь-Шаня. Это были советы бывалого путешественника о дисциплине в пути, о режиме похода, о гигиене ног, о хранении спичек, об укладке рюкзака и о многом другом.

Больше половины вещей, собранных для пионерской разведки, оказались лишними. Из двух чугунных казанков Егор, посоветовавшись с Михаилом Ивановичем, взял только один. Из шести плащ-палаток — две, из двух топоров — один. Но ружей решили взять два. Одно было Егора, другое Бориса. К ним взяли все имеющиеся патроны, дробь, порох, капсюли, пыжи, спички, соль.

Михаил Иванович громко объявил, что сборы закончены, делать больше нечего и он уходит кормить привезенного ему беркута, чем и увлек «наблюдателей» за собой.

— Борис, а зачем нам брать Романа? — тихо спросил Егор, вспоминая встречу в парке. — Неужели нет более покладистого парня?

Борис пожал плечами и сказал:

— Он вспыльчивый, «поперечный», отчаянный спорщик, зато храбрый и охотник: зимой зайцев стрелял, лисицу убил. Я ведь тебе уже говорил, что он сын лесничего и хорошо знает лес и садоводство. Его уже утвердили. Характер у него трудный, это да…

Борис потер рукой лоб, стараясь что-то припомнить, потом вдруг опустил руки, закрыл глаза и прислонился плечом к стене. Тут только Егор заметил, что лицо у Бориса очень красное и губы дрожат.

— Что с тобой? — встревожился Егор. — На солнце пережарился?

Борис не отвечал. Он опустился на пол и тяжело дышал. Егор побежал во двор, намочил в арыке платок и выжал воду на голову Бориса. Мальчик открыл глаза — они были мутные и блуждающие.

— С утра меня то в жар, то в холод бросает… и голова болит. Думал, пройдет, а сейчас просто искры в глазах, — хрипло сказал он. — Пить хочется.

— Только не заболей… Ты ляг поудобней, положи мокрый платок на голову, может пройдет, — беспокоился Егор.

— Конечно, пройдет. Вот полежу немного. Пережарился на солнце, — прошептал Борис и лег навзничь на землю. — Расскажи что-нибудь, — попросил он.

Взволнованный Егор подложил ему свернутую плащ-палатку под голову.

— Ну, что тебе рассказать? — спросил он. — Я тебе расскажу, как полковник Сапегин гриппом болел.

…Дело было так. Мы строили на льду мост, началась бомбежка, и полковник провалился под лед и заболел. Температура у него была около сорока градусов. Началось Сандомирское наступление, все офицеры штаба армии в частях. Линию противника прорвали… Противник отступает с боем. Связь плохая. Получили сообщение, что одна дивизия уже за городом. Ну, оперативный дежурный доложил, что город взят. Сообщили наверх. А полковник из штаба фронта поехал в город и еле вырвался от фашистов. А о взятии города уже пошло в генштаб… Ну вот. Вызывает командующий нашего Сапегина. Тот является, еле на ногах держится… «Знаю, что ты болен, — говорит командующий, — а кроме тебя, послать некого». — «Нет, здоров, товарищ генерал», отвечает Сапегин. «Садись тогда в мою машину, самолет «У-2» уже ждет тебя на аэродроме, лети и разведай, есть ли в городе противник». И Сапегин полетел. Видит — пожары, дым, нашу танковую колонну на дороге… Цепь лежит возле города. Оттуда ему руками машут. Подлетел к окраине — фашисты. Он назад. Только стал разворачиваться, а те ка-ак начали стрелять! Мотор зачихал. Самолет стал снижаться. «Оттяни хоть немного к нашим!» кричит полковник Сапегин пилоту. А тут фашисты стали снарядами в землю бить, в то место, где самолет должен сесть. Летчик поджал — с километр пролетели и на поле за лесом сели. Летчик починил перебитый провод, и они прилетели на аэродром. Полковник Сапегин доложил командующему, где окопы, где батареи противника, что в городе делается. Освободился он, пошел к себе, и вдруг ему есть захотелось! Измерил температуру — нормальная. Ясно? Переволновался — и вылечился. Вот и тебе надо какое-нибудь потрясение.

— По-стара-юсь! — с трудом ответил Борис, не в силах сдержать лихорадочный стук зубов.

В дверях мелькнула красная майка, и появился Топс. Увидев Егора, он еще издали дружески помахал ему рукой.

— Едем? — деловито спросил он Бориса. Тот молча лежал с закрытыми глазами.

— Едем, — ответил Егор.

— А что с Борисом? Борис, Борис! — Топс забеспокоился.

Борис приоткрыл глаза и тотчас же закрыл их, бормоча что-то непонятное.

Встревоженные мальчики то окликали Бориса, то щупали его лоб.

— Жар у него, — сказал Топс. Наконец Борис открыл глаза.

— Нельзя мне болеть, — прошептал он. — Я прыгну в арык…

Борис бредил. Испуганный Топс побежал за учителем. Михаил Иванович пришел в сопровождении директора школы, молодой женщины, Елены Ивановны Скворцовой. В кабинет набилось много школьников. Все были взволнованы случившимся и лезли вперед.

Елена Ивановна расспрашивала мальчиков, где они были, что делали, о чем говорили, стараясь узнать, что же случилось с Борисом. Егор и Топс невпопад отвечали ей и еще больше усиливали ее волнение.

Наконец пришел доктор.

У Бориса оказался приступ тропической малярии.

— Пусть лежит и не встает, — сказал врач.

— И долго ему надо лежать? — допытывался Егор.

— Если все пойдет хорошо, недели через две встанет.

V

Бориса привезли домой и уложили в постель. Егор и Топс вышли во двор. Топс советовал ждать, пока не поправится Борис.

— Ну что ж, — сказал Егор Барсу, — поедем сами на реку Чак искать полковника Сапегина?

Пес завилял хвостом.

На улице перед воротами дома Бориса загудела машина, заскрипели тормоза, и машина остановилась. Какой-то шофер звал Бориса. Узнав, что Борис болен, он передал письмо для Бориса от Гаруна и уехал.

Мальчики поспешили с письмом к Борису. Борис был в жару, его трясла лихорадка, но он был в сознании.

— Читай, Егор, — прошептал Борис.

Егор разорвал пакет и вынул оттуда запечатанный конверт и письмо.

«Я срочно выехал в командировку, — писал Гарун, — так что отправиться с вами сейчас не могу. Поэтому выезжайте без меня, и чем скорее, тем лучше, но не позже чем завтра. Я присоединюсь к вам у южных истоков реки Чак. Там два озера, встретимся у западного. Если случится, что вы придете на указанное место, а меня не будет, вскройте запечатанный конверт, и вы узнаете дополнительное задание. Иногда капитанам судов даются такие конверты с приказом вскрыть их в открытом море на такой-то широте и долготе. Как бы вам ни хотелось заглянуть в конверт, но проявите выдержку до указанного срока. В райкоме комсомола согласны, чтобы Егор Смоленский участвовал в нашей разведке. В райкоме даже хотели немедленно отправить Егора к отцу, но я отговорил: ему будет веселее в пути с вами, и вам он поможет. Лена Чукмасова выдаст разрешение на сбор плодов. Я договорился. Обязательно зайдите к ней и возьмите это разрешение. Итак, до встречи у южных истоков реки Чак. Если будут затруднения с отъездом, секретарь райкома комсомола обещал помочь. Или зайдите к нам в редакцию. Гарун».

Выслушав письмо, Борис долго молчал, потом прошептал:

— Надо обязательно ехать, мы не можем подводить всю дружину из-за моей болезни. У нас только два месяца до начала занятий… До чего обидно получается!

— Не волнуйся, — сказал Егор. — Как только ты поправишься, ты приедешь.

— Я приеду с дружиной. Хотя мне так обидно, но ничего, не будем раскисать. Поезжайте не откладывая. Команду прими ты, Егор. Я на тебя надеюсь… Гарун говорит: ты бывалый. Бери пакет!

Егор спрятал пакет в карман гимнастерки. Прощаясь, он взял Бориса за руку и сказал:

— Больше жизни, друг! Выздоравливай. Мы будем тебя ждать. — И он долго жал ему руку.

— Ладно, — прошептал Борис. — Спасибо. Ты славный, Егор!