И этот год для уральского анклава Московского царства прошел относительно мирно. Мелкие пограничный стычки с не всегда идентифицированными шайками кочевников уже ни кто за войну не считал. Как уже описывалось выше, в свое установленное время началась учеба, пришли и ушли положенные осенние караваны. Из заметных событий можно отметить постройку и освещение епископом Уральской и Ногайской епархии Герасимом двух новых мужских монастырей-крепостей на правом-степном берегу Урала. Первого в районе соляных промыслов на правом берегу реки Илек. Второго на левом берегу реки Орь, в её среднем течении. И начало формирования двух стрелковых дивизий в составе трех стрелковых полков, одного кавалерийского и одного артиллерийского с подразделении усиления и обеспечения. Благо прибывшего с Руси пополнения почти хватало на развертывания соединений фактически по полным штатам. А средств, в том числе и денег было достаточно для содержания этого огромного, по местным меркам, воинского контингента. И главным событием прошло отправка в Карибы рейдера, с экспедицией, во главе с воеводой Уральским, боярином Черным.

   В остальном ни каких прорывов в научной или промышленности более не было. Населенные пункты отстраивались, благоустраивались. Мануфактуры и мастерские преобразовывались в фабрики и заводы, последние расширялись и модернизировались. Увеличивая как объемы выпускаемой продукции, так и её ассортимент. В своё время провели подлёдный лов 'царской' рыбы, сформировали и отправили в Москву рыбный обоз, в этом году в конце декабря. Отпраздновали Новый год, традиционно с фейерверками, но в этом году в сильно усеченном составе и вступили в новый 1556 год от Рождества Христова, Григорианскому летосчислению.

   Окрестности села Холмогоры. Верфь 'витязей'. Открытое море-океан. Август- сентябрь по новому стилю 1555 года РХ.

   У пристани верфи 'Архангел Михаил', принадлежащий боярскому клубу - братчина 'Витязь', в которой состояли бояре Уральского уезда Московского царства, стоял большой, по меркам 16 века, корабль, с выкрашенными белой краской бортами и мачтами, он выделялся на фоне зелено-темного берега, как белый лебедь в осеннем, темном водоёме. Действительно зрелище было поистине феерическое, лес стройных корабельных мачт, рей, сверкающих в лучах яркого не уходящего солнца свежей покраской, гордо возвышался над речной гладью и раскинувшимися на берегу постройками верфи и поселка корабелов. Первый рейдер 'витязей', названный в честь сестры греческой богини победы Афины - 'Палладой' и русского фрегата 'Паллада', путешествие которого в Японию увековечил гениальный Иван Александрович Гончаров, готовился в свое первое, не испытательное, дальнее плавание.

   1 августа 1555 года от Рождества Христова по Григорианскому календарю от верфи пристани отошел построенный на этой верфи белоснежный трехмачтовый корабль, с золотистыми металлическими буквами по корме и скулам носа слагаемых в слово 'Паллада'. И сам рейдер 'Паллада', и управляемая им команда принадлежали 'Витязю', да собственно бояре, члены клуба и занимали все офицерские должности на судне, начиная с руководителя похода и капитана, заканчивая младшим лейтенантом. Палубная команда, канониры и абордажники были набраны из личных боевых холопов бояр, или из набранных братчиной по найму профессиональных воинов, вооруженных, снаряженных и обученных за счет 'Витязя' и самими уральскими боярами. Решились на путешествия и дюжина поморов, возглавил ватагу Клим Шарапов, старый, но неугомонный кормчий - корщик поморских зверобойных артелей, множества раз в своей жизни хаживавший на промысел и на Мурман, и на Грумант, и доходящий до Маточного Шара и лежащими по его сторонам островами Новой Землей. По торговым делам забиравшийся далеко на юг, до Тронхейма и Бергена. И теперь, можно сказать на закате своих лет, Клим решился на свою, наверно, самую безумную авантюру, по мнению его односельчан, согласившись идти с пришлыми низовыми боярами на новые земли за морем-океаном. И не только сам пошел, но и соблазнил с собой в поход десяток еще безусых пареньков и своего постоянного спутника-друга, ходящего с ним во все его походы, такого же старого и седого, но еще крепкого и здоровенного Карпа Ломанный Нос.

   Не ставя парусов, что по началу вызвало немалое замешательство среди команды и строителей корабля из аборигенов, рейдер не спешным ходом отошел от пристани и направился вниз по течению Северной Двины, к её устью и далее в залив Двинская губа, в которой и развернул свои белоснежные крылья, проложив курс в Беломорье. Из которого вышли в море Студеное. Стоя у борта, Батов всей грудью вдыхал свежий, упругий воздух с характерными запахами морской травы и рыбы, которого ему, если честно, то очень не хватало в их степной краю. На палубе, приставшая к экспедиции артель поморов, сидела кружком, вокруг своего старшего и что-то обсуждали, перебирая какое-то их имущество, разложенное по палубе между ними. Про что был разговор, капитан морпехов не прислушивался. Но вот он заметил, что невдалеке, с правого борта, показалась пенистая белая полоса. Она то пропадала, то появлялась вновь: у самой поверхности быстро плыло громадное черное тело.

   -Клим! - позвал Владимир. - Посмотри-ка на море! Кабыть зверь большой у борта гуляет.

  Шарапов и другие поморы оглянулись в ту сторону, куда указывал боярин.

   - Да ведь это акула, ребята! Вот бы словить! Сходи, Клим Прокопыч, к кормщику, проси, чтоб дозволил,-- раздался чей-то голос молодой голос.

   Старый Клим не куда не пошел, объяснив это просто: - Не согласиться кормщик судно останавливать, или ход сбавлять, а на таком ходу ни какой рыбалки не будет. А так. Эх я бы эту черненькую приласкал.

  -Да как ты её бы выловил? - спросил скорее от скуки, чем из любопытства Батов.

  -Эх боярин. Да просто. Достал бы из трюма бочонок, продырявил бы его в нескольких местах, и привязал к нему с одной стороны толстую веревку саженей в пятьдесят, а с другой тяжелое грузило. Наполнил бы бочонок ворванью и кусками протухшего нерпичьего жира.

   - Видимо поморы знают, пахучий жир - самое лакомое блюдо для акулы. -подумал Владимир.

   А опытный корщик продолжал: - Остановился бы, если глубина позволить, то и якорь бы сбросил. Имеется у нас на судне длинная железная цепь, я видел. Вот к ней и прикрепил бы на конце заостренный крюк. Вот он посмотри боярин.

   С этими словами Клим протянул Владимиру крючок для акулы, поданный ему кем-то из его артели. Акулий крючок был похож на согнутую булавку, если только представить себе булавку, из толстого, отличного железа, длиной этак фута в два. Осмотрев крючок, морпех вернул его старому рыбаку, а тот не глядя передал его себе за спину. И начал повествовать далее:- К свободному концу цепи привяжу крепкую смоленую веревку, намотанную на деревянную вьюшку. На крючок насажу приманку - пудовый кусок мяса, лучше всего нерпичьего. Но можно и рыбу большую. Привяжу и выброшу за борт бочонок. Из бочонка, расплывутся по воде, потянутся струи жира, у нас его лайва называют. Лайва потекла, теперь акула к нам враз пожалует. Потом налажу удилище. Какую нибудь крепкую жердь возьму. Тонкий конец жерди выдвину наружу, а комель крепко на крепко привяжу к бортовому брусу. Потом брошу крючок с наживой в море и, изрядно потравив веревку, накину петлю на конец жерди, где и закрепляю надежно. Вот боярин тебя и снасть.

  -А зачем эта рыбина Вам нужна? Кушать?- задал следующий вопрос Батов.

  - Да господь с тобой боярин, что ты говоришь. Да рази её эту образину и людоедку можно употреблять в пищу. Что мы самоеды какие дикие, что-бы все что ни попади есть. Нет. Из печени вытапливаем воюксу, жир это. Да еще кожу берем. Очень уж она хороша для чистки чего-либо, шершавая, крепкая. По дереву проведешь как железным скребком, все очищает. Вот и все что с рыбины берем. Остальное опять в море выбрасываем.

  -Клим, а как называется акула то?

  -Так и называется боярин - прожора, морская прожора.

  -Я хоть и не большой знаток морской фауны, но по моему это обыкновенная полярная акула, а не какой не морской прожора. Видимо аборигены так её называют. - думал капитан, вернувшись к прерванному занятию, бездумному разглядыванию морской глади, мелькавшей под бортом. Вдруг Владимир насторожился. Опять недалеко от рейдера промелькнуло что-то белое. Вот совсем близко от борта, сразу в нескольких местах, в воде появились чьи-то уродливые, горбатые тела. Странных изжелта-белых существ с каждой минутой становилось все больше. Он не выдержал и окликнул стоявшего неподалеку Шарапова: