К началу марта, когда Жан-Бертран Аристид уже покинул Гаити, гнев его сограждан обрушился на видимые символы его власти. В Гонаиве, население которого почти полностью поддержало повстанцев, был сожжен и разрушен полицейский комиссариат. А полицейские, как это бывает, разбежались.
Лишь немногие предпочитали оставаться верными присяге – те, кто не мог рассчитывать на снисхождение «Армии Каннибалов». Они держали оборону. Полицейский участок «каннибалы» забросали гранатами. Раненых добивали. А потом, устав рыскать по развалинам, взорвали разоренное здание. Сколько человек осталось под его руинами, до сих пор неизвестно.
По данным Красного Креста, в столкновениях погибло от сорока до шестидесяти человек, в основном повстанцы. Их было несравнимо больше, к тому же на их стороне была американская информационная машина, всячески поддерживавшая действия повстанцев.
Конечно же, после победы народа в Гонаиве появился новый полицейский участок. Его опутали колючей проволокой, на всякий случай. Во избежание народного гнева. Из столицы прислали полицейских, которым вменили в обязанность собрать у повстанцев оружие. «Каннибалы» не желали разоружаться. А полицейские не желали гибнуть. Первые сделали вид, что сдают скудные арсеналы. А вторые – что искренне верят им. Мне, к примеру, довелось увидеть лишь три сломанных карабина, которые лично сдал боевик по прозвищу Тивиль – мы еще познакомимся с ним.
«Сейчас мы должны убедить вооруженные группы в городе сдать оружие. Каждый день нам приносят по нескольку единиц оружия, – утверждал Жозеф Плонке, новый послереволюционный руководитель департамента полиции. – Но «Армия Каннибалов» не хочет остаться безоружной, поскольку не доверяет своим конкурентам. В моем департаменте служат люди из других городов. Старые полицейские были убиты. Или разбежались, поэтому у нас пока нет информаторов среди преступников. Мы все начинаем с нуля».
Ги Филипп возглавил довольно странную армию, состоявшую из людей, мягко говоря, разных взглядов. Вот некоторые из его командиров – главный тонтон-макут, бывший руководитель «эскадронов смерти», обвиняемых в гибели сотен людей, Луи-Жодель Шамблан. Он возглавил штурм полицейских казарм в городе Инче. Еще один бывший лидер группировки, занимавшейся перевозом наркотиков, – Жан Татун. Он присоединился к мятежникам, заявив о своей «решимости умереть, если это будет необходимо». В 1994 году Татун был приговорен к пожизненному заключению за убийство нескольких чиновников, однако затем сумел бежать из тюрьмы. Пожалуй, единственное, что их объединяет, это то, что все эти люди остались сторонниками «сильной руки». Большинство граждан Гаити на их стороне. Кажется, времена тонтон-макутов возвращаются.
А Ги Филипп и не отрицал этого: «Это то, что мы пытаемся сделать. Я не хочу делать политические заявления. Хотя у нас есть кому этим заниматься. Мы здесь не для того, чтобы лгать своему народу».
Без поддержки «Армии Каннибалов» установить контроль над городом Гонаив было бы невозможно. Скорее всего, Ги Филипп, еще будучи в Америке, поддерживал контакты с лидерами этой группировки. Во всяком случае созванивался с ними. Так утверждал Фердинанд Вилфор по прозвищу Тивиль. Его непосредственный босс – крупный мафиози Жан Татун. Когда Фердинанда просят рассказать о себе, Тивиль обычно говорит, что он простой оружейник, в том смысле, что своими руками ремонтирует вышедшие из употребления по древности лет ружья и пистолеты. И после ремонта они снова продолжают убивать. Прозвище «Тивиль» происходит от фамилии английского механика, запатентовавшего «вечный двигатель». Оружейником он стал в тюрьме, делая мелкий ремонт винтовок для собственных тюремщиков.
О, Тивиль – колоритнейшая личность. Мы долго пытались выйти с ним на контакт. Просили разыскать его парней из Иностранного легиона, расквартированных в Гонаиве вскоре после восстания. Те отказались. Но посоветовали посидеть в местном центральном кафе и определить среди публики любого парня понаглее. «Гарантируем, он окажется одним из «каннибалов» и наверняка приведет вас к Тивилю», – сказали знакомые легионеры.
Нам повезло, причем невероятно. Первый же наглец, попытавшийся спровоцировать драку, оказался самим Тивилем. Невысокий крепыш с копной вьющихся волос на голове и унылым взглядом, не обещавшим ничего хорошего своим противникам. Таковых, впрочем, в кафе не оказалось. Все потенциальные противники быстро свалили из кафе. Кроме нас. «Я дам вам интервью, – сказал Тивиль, – но не здесь. Приезжайте к моей матери в район порта».
«К моей матери» звучало двусмысленно, но все же на следующий день мы рванули в припортовые трущобы. Около часа бродили по кварталам однотипных сшитых из фанеры и арматуры домов, пока не нашли то место, куда нас отправил Тивиль. В доме было довольно сумрачно. Гангстер разминался, растягивая ноги в шпагат прямо рядом с тарелкой похлебки, стоявшей на полу. «Неплохая растяжка», – отметил я про себя. Тивиль поднялся и кивнул в сторону группы людей в темноте. «Моя семья», – представил он их сквозь зубы. Из темноты вышла женщина с грустной белозубой улыбкой на лице. «Моя мать, – сказал Тивиль. – А рядом с ней моя жена. И дочка». Я улыбнулся и протянул руку одной, потом второй женщине, с маленькой симпатичной девочкой на руках. «Но говорить будем не здесь», – прервал рукопожатие Фердинанд и вывел нас через коридор с тысячей разных и не совсем приятных запахов куда-то на задний двор. Там уже ждала группа молодых и очень уверенных в себе ребят. «Мои люди», – продолжал знакомить нас со своим миром Тивиль.
«В нашем городе, пожалуй, только полиция поддерживала Аристида. Они нам давно не давали покоя, и не только нам, – рассказал гангстер. – Люди приходили к нам и просили защитить их от полиции. Я раньше всех узнал, что в городе появился Ги Филипп. Ему нужна была наша поддержка и наше оружие. Я решил атаковать комиссариат, для этого у нас вполне хватало сил. Я сам взял в руки автомат и был впереди своих людей. И мы уничтожили полицейских. Им не помогло даже то, что они отключили мобильную связь в городе и мы не могли скоординировать наши действия».
Страсть к оружию – хобби. Страсть к власти – вот истинная натура Тивиля. Фердинанду беспрекословно подчиняется весь портовый район Гонаива. Это абсолютная страсть, похоже, лишенная какой-либо корыстной окраски. Семья Тивиля – мать, жена и дочь – живет в стандартной для этих мест лачуге. Фердинанд здесь только ночует. Где он проводит время днем, знают только его телохранители. Те самые, которые стоят за спиной во время интервью.
Кстати, офицеров Французского Иностранного легиона, высадившегося на Гаити вслед за американцами, информация о месте ночлега Тивиля интересует больше, чем жену гангстера. Обязавшись восстановить порядок в городе, французы все время спотыкаются о несговорчивый краеугольный камень – «Армию Каннибалов». После того как французы выполнили миссию, они покинули город.
Капитан Жорж Турмант, крайне неразговорчивый собеседник, все же признался: «Когда мы пришли сюда, в Гонаив, в городе не было признаков государственной власти – ни армии, ни полиции, ни чиновников муниципалитета. Город принадлежал «Армии Каннибалов». Для начала нам нужно было обеспечить безопасность горожан, законопослушного населения города. Сначала мы делали это сами, а потом к нам подключились полицейские, которые прибыли из столицы. Что касается «Армии Каннибалов», то это незаконное вооруженное формирование, которое участвовало в беспорядках с начала февраля. Здесь несколько таких организаций, но мы должны восстановить законный порядок и помочь полиции разоружить многочисленные группировки, независимо от их политической ориентации».
Разоружить Тивиля и его «каннибалов» не удалось. Легионеры и боевики соблюдали негласный договор о ненападении.
Французский контингент можно было лишь условно назвать французским. Среди солдат немало наших соотечественников. Вот, например, парень, первым напоивший нас кофе в Гонаиве. Его звали Виталий Ридовенко. Виталий ждал, когда закончится его первый контракт с Легионом, и планировал оставаться на второй. Его взвод занимал уцелевшие казармы полицейских. Капитан Турмант запретил пускать нас внутрь. А снаружи? Чего там, можно и поговорить с личным составом. Напоить нас кофе было инициативой Виталия. «Земляки все-таки», – застенчиво сказал он. Сам он признался, что родом из Полтавы.