Кошмар, одним словом. Интересно, все мужики здесь так ходят?
Ни одной пуговицы Аля на их одежде не заметила. Только завязочки. Как и на одежде своей служанки. Тоже вопрос. Их еще не изобрели? Тогда надо будет постараться. И патент заодно взять. На имя себя, любимой. Если тут это есть. А если нет — открыть мастерскую. Договориться с кем-нибудь… так, ладно. Куда-то она улетела мозгами в далекие края. А жить надо здесь и сейчас. То есть — хотя бы искупаться.
Мужчины вышли, и няня решительно подошла к кровати.
— Ну что, Лилюшка, вставай…
Аля попыталась встать. И едва не застонала от боли. Болели, казалось, все мышцы и каждая клеточка тела. Но она только стиснула зубы. Кто не стоял в боевых стойках по три-четыре часа, тот не знает, КАК могут болеть мышцы.
А пока…
Служанка подала ей руку, намереваясь запихать женщину в корыто прямо в рубашке. И Аля удивленно поглядела на нее.
— Няня, я больше эту рубашку не одену. Помоги мне ее снять и отдай выстирать. Это — первое. Второе. Есть у меня чистая рубашка?
— Да. Но Лил…
— Няня прошу тебя! Мне и так плохо! Ты хочешь, чтобы я запуталась в этой рубашке — и упала?
Этого няня явно не хотела. И кое-как помогла девушке стащить противный балахон.
При виде собственных жировых складок Аля едва не разрыдалась. Но кое-как сдержалась.
— Эх, зеркало бы…
— Так ведь ты выписала. Давай я помогу, солнышко мое золотое…
Аля поспешно закивала. И служанка под руку подвела ее к одному из шкафов. Распахнула дверцу. И Аля ахнула.
Это оказался вовсе не шкаф. А скорее, короб для зеркала. А зеркало…
Аля чуть не согнулась от смеха. Полированная металлическая пластина! Не угодно ли!? Но для того, чтобы оглядеть себя, оно вполне годилось. И, как ни странно, видно было неплохо. Хотя зеркало и находилось точно напротив окна.
Аля наконец-то увидела, какой она стала.
Ну что тут скажешь? Были плюсы, были и минусы. Минусом были жутко жирные ноги, бедра, попа и исчезнувшая под четырьмя складками жира талия.
Плюсом — сравнительно небольшая (даже при такой заднице не больше четвертого размера) высокая грудь. И длинная шея, частично скрытая за тремя подбородками. Кисти рук вроде как тоже изящные. Ноги вполне пропорциональные. Минус килограмм пятьдесят жира — будет очень неплохо.
В плюс Аля записала также тяжеленную толстую косу аж до колен. Это не родной крысиный хвостик, здесь на натурпродуктах и шикарнее можно отрастить. Это плюс. И перешла собственно к лицу.
Лицо ее порадовало. Да, формы пока из-за щек не видно. Но глаза вроде бы большие и зеленые. Нос не крючком и не пятачком, этакий средний прямой нос. Уши тоже вполне приличные. И самое главное — кожа вроде как без пятен, прыщей и бородавок. И даже без оспин. Что вообще шикарно. Только небольшая родинка в углу рта.
Зубы целы. И даже зубы мудрости еще не прорезались. Предел мечтаний!
Одним словом — основа есть. Осталось стырить и принесть. А если всерьез — жиры сгонять надо. Чем она и займется.
А заодно ассимилируется здесь. Нет, на прогрессора, который будет двигать вперед все и сразу, она не тянет. И изобрести велосипед тоже не сумеет. Да и не надо, наверное. А вот наладить свой быт, сделать его лучше и спокойнее…
Начинать надо сначала.
То есть — узнать, что вокруг творится.
Аля развернулась к няне и с умильной улыбкой проворковала:
— Нянюшка, давай ты мне поможешь вымыться. И заодно расскажи, что произошло новенького, пока я лежала в горячке.
Пожилая женщина улыбнулась во все оставшиеся восемь зубов.
— Как скажешь, Лилюшка. Как пожелаешь.
Мелкая интриганка в душе Али коварно ухмылялась и потирала руки. Она-то знала, что пожелать.
* * *
Уэльстер. Замок Лорис.
— Анелюшка моя! Прелесть моя! Открой дверцу!
Мужчина говорил негромко, постоянно оглядываясь по сторонам. Словно чего-то опасаясь. И долго ждать ему не пришлось. Дверь распахнулась — и его втянули внутрь. Щелкнул задвигаемый засов.
— Ты что — с ума сошел?!
Говорящая была удивительно хороша. Этакой чувственной красотой южанки. Черные волосы, тяжелыми волнами падающие на полные круглые плечи, пышная фигура, каждым движением излучающая чувственность, круглое личико, которому подошло бы слово «невинное». Высокий лоб, выщипанный по последней моде, так, что волосы образовывали треугольник надо лбом. Тонкие брови вразлет (тоже выщипанные, но кого это волнует?), большие карие глаза, маленький курносый носик и губки сердечком над круглым подбородком с ямочкой.
— Как ты мог сюда прийти!? Мой отец здесь сегодня!
— Но он не собирается петь тебе на ночь колыбельные, Анелюшка. А я имею на тебя все права, как твой супруг!
Лицо девушки исказилось от страха.
— Молчи! Ты погубишь нас обоих!
— Или наоборот — спасу? Тебе уже шестнадцать лет. И ты уже год как моя жена. Иди сюда. Прекрати водить меня за нос!
Мужчина поймал девушку за прядь волос и потянул к себе. Анна вскрикнула — совсем тихо, но он и не подумал останавливаться. Он отлично знал, что немного боли ей только нравилось.
Прошло немало времени, прежде чем они возобновили разговор. Уже в кровати. Уже на смятых простынях.
— Сколько мы будем еще прятаться, Анна?
— Лонс, ты же знаешь, по нашим законам до восемнадцати лет в моей судьбе полностью волен мой отец. А потом я буду полностью свободна. Пусть без приданного, но мы сможем объявить о нашей свадьбе! Подожди немного!
— Немного? Два года! Два года прятаться по углам! Два года ждать от тебя каждого взгляда, как милости! Два года…
Нежная ручка закрыла мужчине рот.
— Лонс, мой отец полностью волен в моей судьбе. Прикажет — и меня отправят в монастырь за связь с тобой. Прикажет — и наш брак объявят незаконным. Что ему — его и так не одобряет Светлый Престол! Ты же не хочешь оказаться на плахе за совращение аристократки?
— Нет, — проворчал мужчина, успокаиваясь.
— И я не хочу расставаться с тобой. Ты мой муж. Я люблю тебя. И все будет хорошо. Подожди только немного.
— Да уж. Аристократка и учитель.
— О тебе скажут, что ты воспользовался моей неопытностью. Неужели так сложно потерпеть пару дней и не приходить ко мне, пока здесь Его Величество со свитой? Потом он уедет — и мы опять будем вместе. Обещаю!
Мужчина чуть вздохнул, смягчаясь.
— Аннушка, сердце мое… Тебе отказать просто невозможно. Обещаю. Потерплю десятинку. Но эта ночь — моя!
В его серых глазах загорелись хищные огни. Он притянул к себе девушку и хищно впился губами в темный набухший сосок. Анна застонала и вцепилась в его темные густые волосы. Она знала — теперь он не уйдет раньше утра.
Да ей и не хотелось отпускать его раньше.
* * *
Лавери. Днем позже.
Его Величество Король Ативерны Эдоард Восьмой перебирал бумаги на столе в кабинете. Если кто думает, что королевская жизнь — это балы, охоты и развлечения — решительно зря он так думает. Королевская жизнь — это, прежде всего каторжный, от рассвета до рассвета труд. И не просто каторжный. А еще черный, неблагодарный и неоцененный потомками. Хотя бы потому, что если все идет хорошо — король не нужен. А вот если начинаются какие-нибудь проблемы, сразу возникает вопрос: «А кто тут крайний?».
Разумеется, тот, кто и первый перед Богом.
Его Величество.
Он же во всем и виноват. Постоянно.
И хвала богам, если королева попадается приличная. Тогда Его Величество может свалить на нее придворные церемонии, да и после них, в своей семье получить ласку, любовь и заботу. А вот если попадается стерва (специально их что ли среди принцесс разводят?) тогда начинается сплошной кошмар. Работа неблагодарная.
Дома не любят и не ценят.
Настоящих друзей тоже дней с огнем не найти. Потому что мало кто видит в короле прежде всего человека а не кошелек с разными благами и милостями.