— Если ты не хочешь доводить дело до конца, то мне лучше встать и уйти.

— Оказывается, меня больше не беспокоит, что думают две сотни наших гостей, — выдохнула она. Ее рука скользнула ему в панталоны и неуверенно направилась к низу живота. Когда ее пальцы коснулись его напряженного органа, Роб замер и напрягся, чувствуя, что если не займется с ней любовью прямо сейчас, то умрет.

Он почти не сознавал, что делает, снимая с себя рубашку и панталоны и сбрасывая их на пол. Однако же краешком сознания он помнил, что она еще девственница и он должен постараться причинить ей как можно меньше боли.

К счастью, недавние ласки разогрели ее настолько, что она буквально сгорала от желания сама. Сара тихонько ахнула, когда он принялся поглаживать ее великолепную грудь. Застонала, когда он пробежался поцелуями по мягкой, атласной коже ее живота. Очаровательно ойкнула, когда его пальцы заскользили по внутренней стороне ее бедер и погрузились в жаркую потаенную влагу.

Она была горячей, податливой и готовой на все, и он более не мог ждать ни секунды. Изо всех сил стараясь не спешить, он осторожно лег между ее ног и подался вперед. Глаза ее распахнулись.

— Я делаю тебе больно? — хриплым голосом спросил он.

— Нет… не совсем, — ответила она. — Скорее… я удивлена.

Вознеся мысленную благодарность, он стал продвигаться вперед еще медленнее, пока они не слились воедино. Удовольствие было исключительным и слишком острым, чтобы длиться долго. Более не владея собой, он начал двигаться в ней и вскоре излился в нее с таким головокружительным облегчением, что перестал сознавать себя и окружающий мир, ощущая лишь свою прекрасную, принявшую его супругу.

Тяжело дыша, словно пробежав марафон, он вытянулся рядом с нею и заключил ее в объятия.

— Прости меня, Сара, — выдохнул он. — Я не хотел быть таким быстрым и невнимательным. Надеюсь, я не причинил тебе сильной боли.

— Все было не так плохо, как я ожидала, — сказала она, уткнувшись носом ему в подмышку — Должно быть, помогла долгая езда верхом.

— Если так, то я искренне благодарен этому. — Он потянулся за полотенцем, которое предварительно положил в изголовье кровати, а потом разжал объятия, чтобы обтереть их обоих.

Крови было очень мало — еще один признак того, что они соединились относительно легко. Единственной девственницей, с которой он возлежал до этого, была Бриони, а они оба были настолько молоды и неопытны, что и сами не понимали, что делают. Если ему не изменяет память, тогда у них получилось намного сложнее.

Но все это осталось в прошлом. А сейчас его настоящим и будущим была Сара. Он поудобнее откинулся на подушки и привлек ее к себе, погрузившись в меланхоличную мечтательность.

Сара же неуверенно произнесла:

— Я удивлена тем, что ты чувствовал себя второсортным в отношениях с матерью. Из того, что ты мне рассказывал, я поняла, что она была доброй и любящей женщиной.

— Да, но она всегда хотела иметь маленькую девочку — У него перехватило дыхание. — Она умерла во время родов. Мама так радовалась тому, что снова забеременела. Мне она сказала, что скоро у меня будет сестричка и что я буду очень счастлив этому. А потом… у нее началось кровотечение, и она умерла. Ребенок, та самая дочка, которую она так хотела, прожил всего несколько часов, и ее похоронили вместе с матерью.

— Ох, Роб. — Сара приподнялась на локте. Тусклый свет лампы оттенял и подчеркивал ее безукоризненные черты и блестящие волосы, отчего она стала похожей на ангела. Она наклонилась к нему, чтобы поцеловать, наполняя его сострадательным теплом и растапливая в душе лед, который так и не растаял после смерти матери.

Сознавая, что им еще многое надо сказать друг другу, после того как поцелуй прервался, он крепче прижал ее к себе, и она положила голову ему на плечо.

— Как ты верно заметила, подобные вещи, высказанные вслух, кажутся мелкими и тривиальными. Я знаю, что мать любила меня, несмотря на то что хотела дочку. Но все эти годы подсознательно я считал себя недостаточно хорошим сыном. Она нуждалась в большем, чем я мог ей дать.

— Она обожала тебя, — твердо сказала Сара. — Да и какая мать вела бы себя иначе на ее месте? Если у нас родится сын, я надеюсь, что он будет похож на тебя. Такой же высокий…

Роб рассмеялся, и в его веселье чувствовалось также радостное удивление. Сара заговорила о детях — их детях — как о естественной и желанной части их совместного будущего. Создание семьи было ежедневным чудом, и от осознания этого у него вдруг перехватило дыхание.

— В таком случае спешу заявить о своем желании иметь восхитительную, маленькую, светловолосую дочурку, которую я буду нежно любить.

— У нас могут родиться двойняшки, — предупредила его Сара. — Это уже случалось в семье моей матери.

— Это будет двойным благословением.

Она провела ладонью по его груди, ероша каштановые волоски.

— Ведь у тебя есть и другие мрачные тайны, правда? Которые укрепляют тебя в твоем первоначальном мнении о том, что ты был недостаточно хорош?

— Моя чересчур проницательная принцесса, — насмешливо ответил Роб. — Как только мрачная и зачастую ложная информация поселяется у тебя в душе, у нее тут же появляются многочисленные подкрепления. Отец несомненно считал меня второсортным сыном, недостойным носить имя Кармайкла. Моего брата отправили в Итон, а меня — нет. Я хотел стать благородным офицером, сражающимся за свою страну, но вместо этого вступил в ряды презренных охотников за ворами. Я встретил женщину, с которой хотел строить свое будущее, а она оставила меня ради другого мужчины.

— И поэтому ты чувствовал себя не в своей тарелке, унаследовав титул? — поинтересовалась Сара. — Потому что тебе казалось невозможным и неправильным, что ты станешь графом Келлингтоном?

Он нахмурился.

— Может быть, ты и права. Я могу назвать множество причин, по которым я не хотел вступать в права наследования, но, пожалуй, ощущение собственной второсортности является главным.

— Как странно, что мрачная правда не уходит, даже когда все заканчивается хорошо, — задумчиво протянула она. — В Уэстерфилдской академии тебе было гораздо лучше, чем если бы ты оказался в Итоне. И пусть мальчишки мечтают о воинской славе — ты когда-нибудь разговаривал с солдатами вроде Алекса Рэндалла о том, что такое настоящая война?

— Достаточно часто, чтобы понять: для меня действительно лучше было стать сыщиком уголовного полицейского суда, — признался он. — Но любой солдат в военной форме выглядит куда более ослепительным.

Она рассмеялась.

— Ты был бы великолепен в алом полковом обмундировании. Но и без него ты прекрасен. — Кончиком пальца Сара погладила его пупок. — Что же касается женщины, которая оставила тебя ради другого, — она явно обладала дурным вкусом.

На сей раз засмеялся Роб.

— Нет, она просто оказалась умнее меня. Мы с нею слишком похожи, поэтому можем быть счастливы только с партнерами, слепленными из другого теста. — Он бережно помассировал Саре затылок. — Я знаю, что счастлив, и, по слухам, она тоже.

— В таком случае все остались довольны. Мне это нравится. — Сара тихонько вздохнула, обдав легким теплом его грудь. — Я устала, но еще не готова заснуть. Я хочу, чтобы эта ночь не кончалась.

Он принялся гладить ее по спине.

— Я тоже. Завтра нам придется заниматься серьезными проблемами поместья. И беззаботной у нас осталась только сегодняшняя ночь.

— Вот почему я не хочу зря терять время. — Сара оторвала голову от его груди. — У меня идея! Давай испробуем ванну. Она достаточно велика для нас обоих.

Образ мокрой обнаженной Сары был слишком соблазнителен, чтобы ему можно было противиться. Высвободившись из ее объятий, Роб сел на кровати.

— Надеюсь, ты знаешь, как пользоваться ею. Меня же ее устройство пугает.

Сара рассмеялась и спрыгнула с кровати.

— Сомневаюсь, что тебя может напугать что-либо! На самом деле все предельно просто. Мне не терпится опробовать ее с тех пор, как мы с Мэрайей обнаружили купальную комнату.