Исаков не сказал, кто входил в состав комиссии. Упомянут лишь Ворошилов. Но, конечно, должны были быть и Нарком ВМФ, и высшее военное и морское командование и (естественно) крупнейшие авторитеты в области кораблестроения — адмиралы и академики.
И все, в один голос, отвергли позицию Исакова.
Не встал целиком на его сторону и Сталин.
Так ведь надо понять очевидную вещь: Сталин просто физически не мог быть специалистом во всем. На то и были собраны лучшие умы в этой области. Которым он не мог не доверять. И на мнение которых он должен был опираться. На что же еще он мог опираться?
Однако, здесь же мы одновременно видим, как он в этом общем хоре расслышал и учел слабое (по авторитету), но здравое (по смыслу) мнение единственного противника позиции, отстаиваемой большинством.
Нельзя же всерьёз воспринимать чисто внешнюю сторону рассказанного — Исаков загрустил — Сталин решил его утешить. Речь-то шла, не будем забывать об этом, ни много ни мало, но о кардинальной переработке всего проекта.
На самом деле, Сталин увидел здесь главное. Человек искренне болеет за своё дело. Человек является профессионалом. И, находясь в «подавляющем меньшинстве», от мнения своего не отказывается. Более того, рискует остро спорить, невзирая на ранги и звания. Вопреки неудовольствию высоких сановников. Заметьте ворошиловское «что он хочет» вместо «что вы хотите». И всё равно не сдаётся. Значит, что-то в этом сопротивлении есть. На что-то здесь надо обратить внимание.
Ещё заметим, что Сталин проходил молча всё заседание, слушая выступающих.
Ну и конечно, подведя ему итог. По своему обыкновению.
Ещё одно свидетельство.
Генерал-лейтенант Ветров А.А. «Так и было».
Речь пойдёт о его участии в совещании, куда он был приглашён после возвращения из Испании, где был заместителем командира танкового полка по технической части.
Но сначала — немного необходимой предыстории.
…Радостные, возбужденные всем только что пережитым (речь идёт о процедуре награждения в Кремле — В.Ч.), мы вышли в длинный сводчатый проход между залами. Здесь-то нас и встретил ответственный секретарь Комитета Обороны при Совнаркоме СССР комкор Г. Д. Базилевич…
…Г.Д.Базилевич пригласил С.И.Кондратьева, бывшего начальника штаба Интернационального танкового полка В.И.Кольнова и меня в свой кабинет. Расспросил о действии советских танков в боях в Испании, особенно в сражении у реки Эбро, попросил поделиться нашими пожеланиями по улучшению их боевых качеств. Затем доверительно сообщил:
— На четвертое мая, товарищи, назначено заседание Комитета Обороны. Будет обсуждаться и танковый вопрос. На это обсуждение приглашаются бывшее командование Интернационального танкового полка, а также некоторые танкисты — Герои Советского Союза.
Базилевич сделал паузу, а затем, обращаясь уже непосредственно ко мне, сказал:
— Товарищу Ветрову надлежит подготовиться и доложить Комитету Обороны о боевом применении наших танков в Испании. Короче говоря, дать объективную оценку их боевых и технических качеств.
Я с недоумением посмотрел вначале на него, а затем на С.И.Кондратьева. Действительно, почему столь ответственный доклад поручается мне, заместителю командира танкового полка, а не самому Степану Ивановичу Кондратьеву, его командиру?
— Но для такого важного выступления у меня нет достаточного материала, — попытался я отговориться. — Единственное, что имеется, — отдельные зашифрованные записи в блокноте…
— Зато у вас высшее военное образование, — решительно сказал Базилевич. — А это немало. Готовьтесь по памяти. В случае чего посоветуйтесь вот с ними, со своими товарищами. — Он кивнул на Кондратьева и Кольнова. И тут же перевел разговор на другую тему, давая тем самым понять, что вопрос о моем выступлении решен окончательно и, как говорится, обжалованию не подлежит.
По приезде из Москвы я принялся за подготовку порученного доклада. Хорошая память и сохранившиеся в спецотделе мои личные технические донесения из Испании помогли составить доклад довольно полным, со многими цифровыми выкладками. В частности, отметил, что наши колесно-гусеничные быстроходные танки БТ-5, обладая хорошей проходимостью, маневренностью, относительно мощным вооружением и многими другими прекрасными преимуществами перед итало-немецкими танками «Ансальдо» и Т-II, были, однако, не в состоянии противостоять появившейся у франкистов немецкой противотанковой артиллерии, так как имели всего лишь 13-миллиметровую, противопульную, бронезащиту. Добавил, что положение при этом усугублялось еще и наличием на наших «бетушках» (как, впрочем, и на всех зарубежных машинах) бензинового двигателя, что при попадании в них приводило к мгновенным пожарам…
…Итак, БТ-5 с бензиновым двигателем требует срочной модернизации. И вообще напрашивается вывод об ускорении проектно-конструкторских работ по созданию новых, более совершенных образцов танков с противоснарядной защитой, более мощным вооружением и безопасным в пожарном отношении двигателем.
Боевая практика показала еще и то, что весьма сложный и громоздкий колесно-гусеничный движитель танка БТ-5 недостаточно надежен. Особенно слаба его колесная часть, доставлявшая немало хлопот как членам экипажа, так и ремонтникам. Поэтому в своем докладе я счел целесообразным предложить, чтобы при проектировании новых машин отказаться от колесного хода, а разработать более надежный — гусеничный…
…Правда, по этому вопросу между мной и С.И.Кондратьевым возникли некоторые разногласия, для разрешения которых пришлось обратиться за советом к заместителю начальника Автобронетанкового управления военному инженеру 1 ранга Б.М.Коробкову, с которым в свое время учился вместе в академии. Но…
— Что за наивный вопрос?! — удивился Коробков, едва услышав мои доводы против колесного хода. — Ведь наши колесно-гусеничные танки, и в особенности БТ-7А, являются лучшими в мире! Они пришлись но душе танкистам, хорошо освоены в войсках. А, как известно, от добра добра не ищут…
— Но, Борис Михайлович, — настаивал я, — в данном случае речь идет не о состоящих уже на вооружении танках, сильные и слабые стороны которых проверены в испанских боях. Я говорю о том, стоит ли при проектировании новых, лучше бронированных, с более мощным вооружением, а следовательно, и более тяжелых машин, ориентироваться на колесно-гусеничный движитель? Ведь в конструктивном отношении он, согласитесь, не совсем удачен и даже, по-моему, бесперспективен.
— Бесперспективен?!
— Да! Вам, как инженеру, тоже известно, что при увеличении веса танка одной пары ведущих колес при колесном же ходе будет далеко не достаточно. Ведь в этом случае ведущие колеса или будут пробуксовывать, или с них послетают резиновые бандажи. Ну а если сделать четыре пары ведущих колес… Значительно усложнится передача к ним от двигателя. Спрашивается, не слишком ли велика плата за подобную универсальность.
— Одним ударом дерева не срубишь, — помолчав, все же сказал несогласно В. М. Коробков. — К тому же мы уверены, что колесно-гусеничный движитель в скором времени не только будет доведен до кондиции, но и станет основным для наших легких и средних танков.
Когда же я попытался вновь отстаивать свое мнение, Коробков поморщился от досады, поднялся и, подойдя ко мне, доверительно сказал:
— Саша! По-дружески советую не поднимать на заседании данного вопроса. Это, как бы тебе сказать… пока еще несвоевременно.
Приблизительно такое же отрицательное отношение к моему предложению высказали и некоторые другие сотрудники этого управления…
Иными словами, мнение танковых военных специалистов было единогласным. И подготовило, конечно, вполне определённым образом тональность выступления А.А.Ветрова. Идти против мнения своих товарищей он не захотел, поэтому решил эту тему в докладе не затрагивать.
Отмечу здесь особо, что, в данном случае, решение Ветрова не затрагивать данный вопрос не имеет ничего общего с конъюнктурными соображениями. Ведь доклад ему надо было делать о боевых действиях его полка. Поэтому, говорить он должен как бы от имени этого полка. Он понимал (и это делает ему честь), что выбор на него как на докладчика пал вовсе не потому, что он весь из себя такой замечательный.