Глава 5.

АЙСБЕРГ

Приближался одиннадцатый час вечера. В «вороньем гнезде» Реджинальд Робинсон Ли внимательно вглядывался в горизонт. Вдруг ему показалось, что далеко впереди он видит легкую дымку. Вскоре он убедился, что не ошибается. Туман заметил и Фредерик Флит. Ли послышалось, будто Флит сказал:

— Да, если мы что-нибудь разглядим, нам повезет.

В ходе лондонского расследования Флит подтвердил, что туманную дымку перед судном он видел, но отрицал, что как-либо прокомментировал этот факт.

Дымка или легкий туман в районах дрейфующих льдов — явления обычные, однако ночью их очень трудно заметить. Низкий туман, стелющийся над поверхностью воды, в ночное время опасен прежде всего тем, что часто его можно увидеть только с большой высоты, например из «вороньего гнезда», но никак не с носовой надстройки или мостика, откуда нельзя различить, где кончается линия горизонта и начинается небосвод, поскольку оба одинаково черные. Вахтенный офицер Мэрдок, следивший с мостика за морем перед судном, находился на высоте двадцати трех метров над поверхностью воды, вахтенные же в «вороньем гнезде» — на шесть метров выше. Поэтому вполне понятно, что Мэрдок не увидел того, что увидели Ли и Флит, иначе такой опытный офицер, как он, при ухудшающейся видимости, вероятно, вызвал бы капитана и предложил бы снизить скорость. Но Мэрдок ничего не видел, а из «вороньего гнезда» предостережения не поступило.

Даже днем слабый туман существенно уменьшал вероятность своевременного обнаружения дрейфующего айсберга. Ночью это становилось еще сложнее. В целях выяснения этого обстоятельства, решающего для судьбы «Титаника», в ходе лондонского расследования катастрофы был допрошен известный английский полярный исследователь Эрнест Шеклтон, человек, обладавший большим опытом плавания в полярных водах.

Шеклтон. Расстояние, на котором можно увидеть айсберг, зависит в основном от того, насколько он выступает над водой. Если высота айсберга около двадцати семи метров и он обычный, то есть не перевернутый, в ясную погоду его можно увидеть на расстоянии десяти—двенадцати миль.

Мерси. А ночью?

Шеклтон. Ночью нет. Я бы сказал, что в ясную ночь и при условии, что речь идет об обычном айсберге, расстояние составит примерно пять миль.

Мерси. Вы сказали, при условии, если речь идет об обычном айсберге?

Шеклтон. Да… я видел много айсбергов, казавшихся черными. Такое впечатление создает их структура, а также грунт и камни, вмерзшие в лед. Многие из так называемых островов в южном полушарии в действительности являются большими айсбергами, покрытыми грунтом. Кроме того, если айсберг перевернут и имеет разнородную структуру, он пористый и поглощает воду, в этом случае он вообще не отражает свет.

Мерси. Видели ли вы такой темный лед, о котором говорите, в Северной Атлантике?

Шеклтон. Да, дважды… Один раз, когда мы шли на север,  второй — при возвращении… думаю, где-то в апреле 1897 года, затем в мае 1903 года. И еще в июне 1910-го, но это было севернее.

Мерси. На каком расстоянии вы смогли бы увидеть один из таких темных айсбергов при условии, что его высота двадцать—двадцать семь метров?

Шеклтон. Это могут быть всего три мили в зависимости от того, насколько светла ночь и каково состояние моря. При совершенно спокойной водной поверхности вы не заметите ни одного признака, который подсказал бы вам, что на воде что-то есть. Но если вам все же удастся заметить пену прибоя и вы продолжите наблюдение, то, как правило, айсберг вы обнаружите.

По поводу плавания при плохой видимости Шеклтон сказал следующее:

Шеклтон. Когда мы шли в штормовую погоду или в тумане, один человек всегда находился в «вороньем гнезде», а другой — на палубе.

Мерси. Значит, только в штормовую погоду или в тумане?

Шеклтон. Да… но иногда и в ясную погоду.

Мерси. Вы считаете необходимым, чтобы и в ясную погоду один человек находился в носовой части судна, а другой — в «вороньем гнезде»?

Шеклтон. Конечно, если вы оказались в опасном районе — в районе льдов.

Мерси. А допустим, что вы идете со скоростью 21 и три четверти узла или даже 22 узла?

Шеклтон. Вы не имеете права идти на такой скорости в районе скопления льдов.

Однако «Титаник», самое большое и самое роскошное судно в мире, имея 2201 пассажира на борту, примерно в 23 часа ночи 14 апреля 1912 года шел через Северную Атлантику в районе дрейфующих льдов со скоростью 21, а может быть, и 21,5 узла.

Стрелки на часах на мостике показывали 23 часа 39 минут. Двое впередсмотрящих, Флит и Ли, продолжали вглядываться с фок-мачты в окутанный туманом горизонт; казалось, туман густеет, он становился все более явственным. Вдруг Флит прямо перед носом судна увидел что-то еще более темное, чем поверхность океана. Одну-две секунды он всматривался в эту темную тень, ему казалось, что она приближается и растет.

— Перед нами лед! — закричал он и тут же ударил в колокол, висевший в «вороньем гнезде». Три удара были сигналом, означавшим, что прямо по курсу находится какой-то предмет. Одновременно он бросился к телефону, соединявшему «воронье гнездо» с мостиком. Шестой помощник Дж.П. Муди отозвался почти мгновенно.

— Лед прямо по носу! — выкрикнул Флит.

— Спасибо, — ответил Муди (его вежливый ответ потом стал частью легенды), повесил трубку и обратился к вахтенному офицеру Мэрдоку, прибежавшему с правого крыла мостика и встревоженному ударами колокола.

— Лед прямо по носу, сэр, — повторил Муди зловещее известие, которое он только что услышал.

Мэрдок бросился к телеграфу, поставил его ручку на «Стоп!» и тут же крикнул рулевому:

— Право руля!

Одновременно он передал в машинное отделение:

— Полный назад!

По терминологии, существовавшей в 1912 году, приказ «Право руля!» означал поворот кормы судна вправо, а носовой части — влево. Рулевой Роберт Хитченс налег всем своим весом на рукоятку штурвального колеса и стал быстро вращать его против часовой стрелки, пока не почувствовал, что штурвал остановился в крайнем положении. Шестой помощник капитана Муди доложил Мэрдоку:

— Руль право, сэр!

В эту минуту на мостик прибежали еще два человека — рулевой Альфред Оливер, который тоже нес вахту, и младший офицер Дж.Г. Боксхолл, находившийся в штурманской рубке, когда в «вороньем гнезде» раздался удар колокола. Мэрдок надавил на рычаг, включавший систему закрытия водонепроницаемых дверей в переборках котелен и машинных отделений, и тут же отдал приказ рулевому:

— Лево руля!

Штурвальное колесо завращалось в противоположную сторону.

А в «вороньем гнезде» Фредерик Флит, как загипнотизированный, смотрел на темный и все увеличивающийся силуэт. «Титаник» на большой скорости по инерции двигался вперед. Прошла целая вечность, прежде чем его носовая часть начала медленно поворачиваться влево. Глыба льда неумолимо приближалась по правому борту, возвышаясь над палубой носовой надстройки. В последнюю секунду она прошла мимо носовой части и скользнула вдоль борта судна. Обоим вахтенным в «вороньем гнезде» показалось, что «Титанику» все же удастся разминуться с айсбергом. Носовая часть уже отвернула градусов на 20 влево, когда судно слегка вздрогнуло и снизу, из-под правой скулы могучего корпуса, раздался скрежет. Позднее Флит рассказывал, что в «вороньем гнезде» толчка вовсе не почувствовали, только услышали слабый скрип. Поэтому он и Ли подумали, что «Титаник» только чиркнул по льду.

Но в действительности все было иначе и гораздо трагичнее. Предотвратить столкновение практически было невозможно. Последующие опыты, проводившиеся с «Олимпиком», доказали, что необходимо около 37 секунд, чтобы изменить курс так, как это сделал «Титаник» в момент столкновения, то есть на 22°, или на два румба по компасу. За это время судно, идущее со скоростью около 21 узла, пройдет вперед около 430 метров, а если учесть те несколько секунд, пока отдается приказ об изменении курса, истинное расстояние составит 460 метров. По всей вероятности, это и было расстояние между айсбергом и «Титаником» в тот момент, когда его увидел Фредерик Флит и передал сообщение на мостик. На основе последующих консультаций со специалистами, включая капитана «Карпатии» Рострона, и учитывая видимость в ту трагическую ночь, был сделан вывод, что заметить айсберг подобных размеров на таком расстоянии было можно.