А справа атаковал Чжан Сянь:
Чжан Сянь разил врагов без промаха, стоны поверженных сотрясали небо.
А Юэ Фэй уже прорвался в самое сердце вражеского лагеря.
Раздались испуганные крики:
— Берегитесь! Юэ Фэй здесь!
Поистине:
Окруженный врагами, Цзун Цзэ сражался из последних сил.
— Цзун Цзэ! — кричали ему разбойники. — Если сдашься, наш великий ван обещает сохранить тебе жизнь! Переходи на нашу сторону!
Казалось, спасения не было. Но вдруг среди разбойников поднялась паника:
— Юэ Фэй, Юэ Фэй напал! Тот самый, что убил лянского вана!
«Неужели Юэ Фэй вернулся? — мелькнуло в голове Цзун Цзэ. — Или мне это снится?»
Нет! Юэ Фэй действительно был рядом.
— Простите меня, благодетель, за опоздание! — крикнул он, пробиваясь сквозь толпу врагов.
Почти в тот же момент появились Тан Хуай и Чжан Сянь.
— Братья, наш благодетель здесь! — крикнул им Юэ Фэй. — Будем выходить из окружения!
И с новой силой они ударили по врагу. Разбойники падали вокруг них, как скошенная трава.
К этому времени Ван Гуй и Ню Гао добрались до входа в лагерь мятежников.
— Ого! Бой в самом разгаре! — радостно воскликнули они. — Еще не всех перебили! Нам оставили!
— Постой, брат Ню Гао, дай мне для поднятия духа проглотить пилюлю! — попросил Ван Гуй.
— Какие там еще пилюли! Бей мятежников!
Ню Гао подхлестнул коня и, размахивая своими саблями, ринулся на врагов с яростью Сюань-таня[53]. Ван Гуй орудовал мечом, как воскресший Гуань Юй.
Разбойники бросились к Ван Шаню:
— Великий ван, беда! У врага новое пополнение. Рубят всех, кто попадется, — никто с ними не справится! Особенно тот, в красном халате!
— Коня! — крикнул Ван Шань. — Я сам буду драться!
Ему подвели коня, подали меч. Приободрившиеся разбойники закричали Ван Гую:
— Погоди, сейчас наш великий ван тебе покажет!
Как только Ван Гуй увидел Ван Шаня, с уст его сорвалось радостное восклицание:
— Мой брат всегда говорит: «Хочешь сразить всадника — сначала срази его коня; хочешь выловить разбойников — сначала поймай их главаря».
И он ястребом кинулся на Ван Шаня. Ню Гао мчался за ним следом и отчаянно взывал:
— Брат Ван, остановись, дай и мне укрепляющую пилюлю!
Этот неожиданный возглас прозвучал для Ван Шаня как гром среди ясного неба. Не успел он опомниться, как его отрубленная рука; все еще сжимавшая знаменитый Золотой меч, упала на землю.
Ван Гуй соскочил с коня, привесил к поясу отрубленную голову поверженного врага, подхватил Золотой меч и снова ринулся в бой.
Ню Гао заволновался: «Не успокоюсь, пока не убью такого же главаря!» — и он врезался в самую гущу сражения.
В это время его и заметил Юэ Фэй.
«Неужели он оставил Ван Гуя одного?» — подумал он, но тут же увидел Ван Гуя с отрубленной головой у пояса. Тот преследовал неприятельского военачальника Дэн Чэна. Удар копья — и Дэн Чэн полетел с коня!
Тянь Ци пытался помочь Дэн Чэну, но Ню Гао одной саблей отбил его алебарду, а другой рассек противнику голову.
После гибели главарей мятежники обратились в бегство.
Цзун Фан, с вершины холма наблюдавший за боем, заметил панику в стане врага и тоже перешел в наступление. Большинство разбойников было перебито, около десяти тысяч сдалось в плен, и лишь тысяче удалось спастись бегством.
Ударами гонгов Цзун Цзэ созвал воинов. На поле боя собрали множество знамен, оружия и провианта, брошенных мятежниками.
Цзун Цзэ приказал отряду располагаться на отдых, намереваясь завтра же вернуться в столицу.
Юэ Фэй стал прощаться.
— Дорогой друг, вы совершили великий подвиг, и уезжать вам никак нельзя, — запротестовал Цзун Цзэ. — Я представлю доклад государю, и он вас щедро наградит.
Пришлось остаться.
На следующий день войско вступило в город. Цзун Цзэ явился во дворец, опустился на колени перед золотым крыльцом и доложил:
— Государь, по вашему высочайшему повелению я выступил против мятежников. Меня окружили, и если бы не помощь Юэ Фэя из Таньиня и его братьев, я бы погиб! Но они вовремя подоспели, убили Ван Шаня и его военных наставников Дэн Чэна и Тянь Ци! Подношу вам отрубленные головы врагов и прошу наградить героев!
Хуэй-цзун сделал знак Цзун Цзэ встать и распорядился вызвать Юэ Фэя с братьями.
Юноши вошли и почтительно преклонили колена перед государем.
— Какая должность полагается за такой подвиг? — обратился Хуэй-цзун к Чжан Бан-чану.
— За такой подвиг полагается жаловать высшую должность, — ответил Чжан Бан-чан. — Но, государь, они ведь совершили преступление на экзаменах! Пожалуйте пока звания младших военачальников, а если они еще отличатся, можно будет их и повысить!
Хуэй-цзун кивнул, Юэ Фэй низко поклонился и вышел.
Захваченное у мятежников добро было передано в казну.
На этом прием окончился, и сановники покинули дворец.
«Каков злодей! — негодовал Цзун Цзэ. — Разве в Поднебесной будет мир, пока у трона стоят такие предатели?!»
Когда Цзун Цзэ покидал дворец, ему доложили, что Юэ Фэй с братьями дожидаются его у ворот. Он пригласил молодых людей к себе домой.
— Я хотел рекомендовать вас на высокие должности, но опять взяточники помешали! — с сожалением сказал он. — Время сейчас такое — способных людей не жалуют, так что возвращайтесь в деревню и ждите. Хотелось бы оставить вас у себя на несколько деньков погостить, но не могу — стыдно мне перед вами!
— Я до конца дней своих не забуду вашу доброту! — воскликнул растроганный Юэ Фэй. — Мы принимаем ваши наставления, ну, а теперь разрешите попрощаться!