Ручей, прорывающийся сквозь отшлифованные камни, манил ее. Она вынула из сумки оловянную чашку, кусок фланели, льняное полотенце и кусок пахнущего розой мыла, потом подошла к ручью, отыскала наиболее мелкое место, где можно набрать воды.

Вода была удивительно вкусной! Выпив две чашки, Мэдди почувствовала себя значительно бодрее, вялость словно рукой сняло. Несмотря на поведение Лиса, она понимала, что это путешествие необходимо им обоим, чем бы оно ни кончилось.

Встав на колени, намылив тряпку, Мэдди начала мыться, растирая лицо, шею, руки и ложбинку между грудями. Конечно, это не баня, но вполне славное и освежающее омовение. Она наклонилась к ручью, задрав юбки выше колен, и стала прополаскивать тряпку.

– Мне следовало знать, – заметил мужской голос у нее за спиной. – Только Мадлен Эвери догадалась бы принимать ванну на природе, точно все общество Филадельфии наблюдает за ней и только и ждет, когда она нарушит правила приличия!

Она прижала полотенце к лицу, распрямила плечи и неторопливо повернулась:

– Ну, если это и несомненно, очаровательный мистер… Как же ваша фамилия? О да, у вас же ее нет!

Обнаженный до пояса, с заспанными глазами. Лис спустился к ручью.

– Не то чтобы у меня ее не было, моя дорогая, но мне она просто не нужна. В этом прелесть жизни на Западе. Ты не связан множеством удушающих правил. – Он указал на кусок мыла и льняное полотенце, помеченное монограммой матери Мэдди.

– Вы считаете это баней?

– На теперешний момент придется довольствоваться этим, – осторожно ответила она. Лис кивнул.

– Вы имеете в виду, пока мы не остановимся в изысканном отеле, где есть расписанные от руки ванны и две горничные стремятся вымыть вам волосы и вытереть вас? По дороге отсюда к Вир Батту должен быть один такой!

– Не надо сарказма, – ответила она. – Я буду делать то, что нужно, когда в этом возникнет необходимость. На самом же деле, вас это совершенно не касается.

– Ну, если вы не возражаете, – сказал Лис, спускаясь к более глубокому месту ручья, – думаю, я тоже приму ванну. Ничто так не освежает, как вода в Холмах, особенно когда на вас плывет форель.

Мэдди безмолвно наблюдала, как Лис начал стягивать с себя брюки. Сначала она была уверена, что он лишь дразнит ее, но потом ей стало до неловкости ясно, что его намерения серьезны. В решающий момент она отвернулась и услышала его смех. Последовал звук всплеска. Украдкой взглянув сквозь пальцы, она увидела, что он стоит по пояс в воде. Она отвела руки.

– Почему вы смеетесь?

– Потому, что, Ваше Безумство, у вас, кажется, ум раздваивается! Ночью вы были бесстыдной соблазнительницей, беззастенчиво демонстрирующей порывы страсти. Утром же вы закрыты от шеи до кончиков ног, моясь, как старая дева, и в ужасе краснея, когда я решил скинуть брюки и как следует помыться! – Его голубые глаза плясали от смеха. Обеими руками он зачесал назад свои влажные волосы, давая ей возможность свободно рассматривать свою мускулистую грудь. Солнечный свет проникал сквозь листву берез и покрывал его золотистыми пятнами.

Мэдди легкомысленно возразила:

– Вы более искусны в этих словесных перепалках, чем я, и привыкли сами выпутываться из любовных затруднений. Если вы намерены смутить меня, то преуспели в этом. Я вам не пара в этой игре, сэр!

Лис улыбнулся.

– Скромность идет вам, но я слишком хорошо все понимаю, чтобы ловить вас на слове. Вы выиграли первый раунд вполне решительно прошедшей ночью, – даже прежде чем я понял, что соперничество становится ожесточеннее.

– Меня в это не вовлечете…

– По крайней мере, у вас есть выбор! – отпарировал он уже не с прежним добродушным выражением лица.

Мэдди сверкнула глазами, но продолжала молчать. То, что в словах Лиса о ее лицемерии было много истины, не прибавило доброты в ее отношение к нему. Ей хотелось убежать назад, к повозке, но она собрала все свое шаткое достоинство и, пройдя по берегу ручья, приблизилась к Лису, оказавшись всего лишь в нескольких футах от него.

– Да? – хладнокровно осведомился он, намыливая плечи и грудь белым куском мыла.

– Я подумала, мне следует сообщить вам, что я забралась в повозку не для того, чтобы навязаться вам… а так как, по-видимому, испытание было для вас слишком отталкивающим, уверяю вас, что впредь воздержусь от попыток убедить вас в ином. – Она заколебалась, неуверенная в себе и ненавидя Лиса за то, что он с ней сделал. – Я… признаюсь, что испытываю к вам чувства, но могу принять ваш отказ ответить на них взаимностью.

– Что ж, это очень любезно с вашей стороны, – протянул Лис. – Слишком плохо, что вы не поймали меня на слове до этой ночи, я предупреждал, чтобы вы держались от меня подальше. Добродетель – ценный товар для женщины вашего круга – даже в Дидвуде. Думаете, какой-нибудь джентльмен захочет жениться на вас, если узнает, что вы… товар с изъяном?

У нее задрожал подбородок.

– Это касается меня, а не вас. Хочу только сказать, что вы не должны отсылать меня назад. Знаю, что вы намерены это сделать, что для вас невыносимо мое присутствие, но я умоляю вас позволить мне поехать с вами в Бир Батт!

– Почему, черт подери? – спросил он, намыливая волосы.

– Потому что я хочу встретиться со своей сводной сестрой, – закричала Мэдди. – Я хотела ехать уже тогда, когда отец рассказал вам о Желтой Птичке и Улыбке Солнца. Я знала, что вы не возьмете меня, если я попрошу, знала, что и отец запретит, вот мы с бабушкой Сьюзен и устроили все сами!

– Так я и поверил!

– Протестую против вашего высокомерия, сэр! То, что вы мужчина и сильнее и более самостоятельны, чем я, не делает еще вас высшим человеческим существом! Наоборот…

К ее ужасу, Лис наклонился и начал полоскать волосы, выставив при этом напоказ свои ягодицы. Выпрямившись, он встряхнул своими влажными локонами и, воспользовавшись паузой в речи Мэдди, лишившейся дара слова, сказал:

– Восхищаюсь вашими убеждениями, Мэдди, но не могу стоять в воде все утро, пока вы разглагольствуете. Почему бы вам не вернуться к повозке и не рассортировать свои ленточки или что вы там еще делаете перед завтраком. Я скоро присоединюсь к вам. Высохнув и насытившись, я решу, что с вами делать.

Когда он увидел ее зардевшееся лицо, ему захотелось засмеяться, но он сдержался.

Мэдди повернулась, слепо бросилась прочь и почти споткнулась о свои юбки в высокой траве.

– Я… Я подожду вас, чтобы завершить нашу дискуссию, – стараясь казаться спокойной, сказала она.

– Не знал, что вы в состоянии устанавливать и здесь свои правила, – ответил Лис.

Когда она пошла вверх по холму, он улыбнулся и нырнул в воду, как рыба. «Рай», – подумал он и вынырнул из воды.

Мэдди в ожидании стояла у опушки леса.

– У меня вопрос!

– Гммм? – он искал мыло.

Заставив себя не краснеть, Мэдди ровным тоном спросила:

– Я была бы очень признательна, если бы вы сказали мне, где упакован ночной горшок?

Лис уставился на нее, уверенный, что она шутит. Затем взметнул брови и разразился смехом.

– Мисс Эвери, приготовьтесь к удару! – он замолчал, смакуя новость. – Здесь нет ночного горшка. Когда находишься в лесу, справляешь свою нужду …за ближайшим деревом!

Мэдди почти рыдала от неловкости и шока.

– Понятно, – приглушенным голосом ответила она и повернувшись, продолжила свой путь к повозке.

– Вы уверены, что не хотите домой? – крикнул вдогонку Лис, широко улыбаясь.

Мэдди с величественным лицом взглянула через плечо.

– Вполне, – ответила она, подняла выцветшую юбку и стала подниматься по лесистому холму.

Глава 14

Лис не отослал Мэдди назад в Дидвуд. Когда они завтракали хлебом, вяленым мясом и абрикосами, он сухо заметил, что не может тратить время на то, чтобы возвращать ее, хотя и горит желанием избавиться от нее. Поймав на себе его взгляд, сильный и напряженный, Мэдди почувствовала себя неловко. Он явно сердился на нее, и даже больше. Она была вполне уверена, что это «больше» означало нежные чувства, с которыми ему трудно бороться, но до нее начинало доходить, что Лис по натуре гораздо сложнее, чем она предполагала. В течение нескольких дней он будет и разжигать ее любовь к себе, и одновременно делать все, чтобы она его возненавидела. Но она узнала также, что обладает сильной волей, и решила упражнять ее, как мускул, который нужно укрепить.