Когда группа сонных и порядком вымотанных людей покидала Последний Рубеж, Лотт посмотрел в сторону крепости. Из окон выглядывали мертвецы. Они смеялись, словно услышали самую веселую шутку всех времен. Они что-то знают, понял Лотт. Мертвые молчали и улыбались, махая им на прощание.

***

Ветки жребия они оставили в доме Йена. Лотт смастерил новые, подобно тому, как солнце творит свет из предвечной тьмы. К сожалению, его мастерство оставляло желать лучшего.

- И кому из нас выпала короткая?

Кнут и Вильям пялились на две одинаковые деревянные карлицы.

- Давайте проведем еще одну жеребьевку, - предложил Лотт.

- Не стоит, - улыбнулся Кнут. Он носил короткую косицу и старался за ней ухаживать. Но здесь, в Гиблых Топях, эта затея потерпела крах Волосы стали сальными и напоминали хвост помойного кота. - У нас на двоих припасена одна история. Как звали того малефика, Уилл?

Вильям хлопнул себя по колену.

- А ведь дело говоришь! Помню-помню. Тот еще тип. Называл себя затейливо и глупо, в самый раз для деревенских дурней - Эмбарго.

- Точно. Он самый. Значит, слушайте. Дело было года три назад. Послали нас за одним деревенским колдунишкой, значит. Начну, пожалуй, со знахарки. Я тогда болел.

- А болезнь эта была от женщины, - прыснул Вильям. - Ездил наш Кнут к сестрице раза три в неделю. Да вот незадача - у сестрицы был муж, но не было брата. А вот ухажеров десятки.

- Уилл!

- Если рассказывать, так уж все, Кнут.

- Ладно, все так все. Тогда отправим дилижанс воспоминаний на несколько недель раньше. Когда к нам прибыл маленький зеленый юнец, то и дело хватающийся за кости покойного прадеда.

- Прапрапрадеда!

- Один черт. Даже сейчас Вильям похож больше не девку, чем на мужа. Представьте его без бороды и испуганным видом столицы и бурной жизни. Да его донимали в каждой таверне с предложениями подставить попку. На это наш солнценосец отвечал одинаково - пускал в ход кулаки.

Так уж выпали кости, что мне в напарники на задание дали именно его. Зная его характер, я предположил, что целыми и невредимыми мы до места назначения не доедем. Поэтому сказал ему: "Уилл, у тебя не лицо, а скульптурное изваяние, дело рук самого Фиосетто, не иначе. И тебя это гнетет, я же вижу. Я могу помочь тебе. Сделай мину проще. Нахмурь брови, выстави вперед челюсть. Раздуй ноздри. Выпучи глаза. Насупься и пусти слюну для пущего эффекта. Вот увидишь, с таким видом мы доедем, куда следует без каких либо приключений". О, Уилл постарался на совесть! Я в жизни не видел никого страшнее.

Кнут состроил рожу, и все покатились со смеху. Даже Квази незаметно смахнула слезу.

В болотах было тихо. Они слышали каждый шорох, будь то плеск рыбы или же далекое уханье сычи. Костер горел вяло. Сырые дрова не хотели разгораться. Стояла духота, непривычная для человека, который всю свою жизнь помнил лишь холодные, сводящие судорогой ноги, зимние ночи.

- К деревеньке Прибрежные Челны, где проживал вышеозначенный малефик, терроризирующий население, мы не доехали, - продолжил за него Вильям. Он неосознанно схватился за мешочек, висящий на груди. Костяшки бряцнули. Воин успокоился. - Кнут поплатился за греховное прелюбодейсвие. Он мужественно терпел боль, должен вам сказать. Дня два, но затем не выдержал и стал выть при каждом шаге лошади. Пришлось делать крюк и искать агапита. Его мы так и не нашли, зато наткнулись на знахарку.

Антонио Валесса понимающе хмыкнул. Он неосознанно повторил за Вильямом желание прикоснуться к частичке чего-то дорогого ему, чтобы удостовериться в сохранности. Массивный серебряный перстень с золотым самородком в оправе, болтающийся на цепи, только на миг мелькнул из-под кольчуги. Движение было быстрым, и его никто не заметил. Кроме Лотта и сира Бэйлиса. Безликий помешивал доходящий суп в котле. Он был скверным кашеваром, но от снеди остальных можно было днями не вылезать из кустов. Выбор у них, по сути, отсутствовал.

- Знаете, какой самый быстрый способ проверить умер ли человек, рассказал мне в дороге Кнут? - продолжал Вильям. - Все члены и мышцы расслабляются после того как душа покинет тело. Кишечник не исключение. И то, что вы сдерживали, лезет наружу как из рога изобилия. Так что, если видите лежащее тело - принюхайтесь. Возможно, это спасет вам жизнь когда-нибудь. Пока мы не увидели малефика, я был склонен не доверять нашему шельме, рассказавшему мне эту чушь.

Но вернемся к знахарке и проблеме Кнута. Его... мужественность была в большой беде и лишь самая вонючая из встречавшихся мне мазей могла ему помочь. От ее запаха хотелось чхать и шли слезы. Для Кнута, видимо, то, что находилось в штанах, представляло большую ценность, потому как он мазался этой гадостью при любом удобном случае. Ему казалось, это будет залогом выздоровления. Но кожа имела свою точку зрения. От мази появилась сыпь, которая сводила божьего воина с ума. В пути он совершал совсем уж неприличные движения, находясь в седле. Встречные мужи бежали в лес, а дамы краснели, но не отводили глаз и почему-то понимающе улыбались.

Спустя неделю злоключений мы добрались до пункта назначения. Должен отдать должное Кнуту, он был более опытен, чем я и сразу определил, кто есть кто. Наш малефик обирал людей планомерно, по дому в день. Он выносил все ценное, подойдя к делу со старанием. К моменту нашего приезда, он обобрал половину зажиточных крестьян.

"Держи его", - закричал Кнут мне, указывая на тащившего ворох шуб человечка невзрачной внешности. Человечек, увидав нас, бросил шубы в пыль и обмер.

Я не мог поверить, что это и есть внушающий страх колдун. Лысоват, нескладен, верхняя губа дрожит и коленки сгибаются. Он даже не попытался сотворить никаких чар. Видя скапливающихся крестьян и их недоумевающие лица, я поспешил состроить нужную физию, чтобы не ударить в грязь лицом. Следовало сразу заявить, что с нами шутки плохи...

- ... и мы не согласимся пойти на сеновал с кузнецом, - прыснул Кнут.

- Я спешился. Вслед за мной напарник. Мы обнажили клинки. "Держи его как следует", сказал мне Кнут. - "Свяжем его, а затем..." Что он хотел сделать затем, я так и не узнал, так как следующее, что сделал напарник трудно описать без смеха. Кнут с воплем, похожим на лисий писк, стянул с себя штаны и, ухватившись за причинное место, начал его усиленно натирать. Я изо всех старался не потерять лицо и продолжал выполнять что велено. Малефик Эмбарго посмотрел на меня, с лицом человека, на которого упала скала, чхающего и плачущего от вони, источаемой мазью, на имеющего сомнительные планы насчет виновного в колдовстве Кнута, стоящего без штанов, и сделал то, чего от него никто не ожидал. Он умер со страху. Мы посмотрели друг на друга и с подозрением приблизились к телу. Ел колдун отменно и много. Вся злость и погань, видимо, копилась у него в животе, потому что после кончины он знатно опорожнил кишечник. Сомневаться не приходилось, теория Кнута подходила к ситуации как нельзя лучше. А проверять нам не очень и хотелось. Как я говорил - кормили его очень хорошо. За нас это сделала женщина. Что удивительно, она помогала хоронить людей за отдельную плату. Имея под рукой всего одного могильщика, не купавшегося целую вечность, справлялась с валом работы. Сама снимала мерки и заведовала денежными делами. Я был удивлен такой предприимчивостью, не смотря на то, что у нее на руках была маленькая девочка.

- Так что там с малефиком? - спросил Мэллорик.

- А ничего, - ответил Кнут. - Не был это никакой не колдун, а пройдоха. Вся его магия сплошь фокусы да бутафорные иллюзии на веревках, которым только дремучие крестьяне и поверят. Схоронили его, правда, не на кладбище, а где то в лесу, чтобы неповадно было грешнику.

- Так вам сказала женщина, управляющая похоронами? - спросил Лотт.

- Да, а что?

- Да так, ничего. Скажите, а ее случайно звали не Юлия?

- А ведь вы правы, - хлопнул себя по колену Вильям. - Неужели знакомы?

- Мир тесен, - неопределенно заявил Лотт и понимающе переглянулся с Квази. - Дайте угадаю, вещи крестьян странным образом испарились, а тело малефика не нашли?