Она и сама видела, что последние слова Сергея были самыми что ни на есть серьезными, и дались они ему тяжело, это она тоже видела, он долго готовился произнести их и вот как будто бы свалил ношу с плеч.

— Я ведь тебя люблю, — сказал Сергей. — Я по тебе соскучился, ты и не поймешь, как…

— А я не соскучилась!.. Сережка!..

Она шагнула к Сергею, и прижалась к нему, и опять обо всем забыла на мгновение, — ничего и не случалось в доме Колокольникова, не переломилась ее судьба, а было одно — она ждала Сергея, скучала по нему, тосковала по его словам и ласкам, лишь в этом была ее жизнь, и теперь в жарком порыве она желала снова стать его женой, она ничего не боялась, ничто бы ее не остановило, не пугало ее и то, что в комнату ненароком могли заглянуть мать или сестры, и не потому, что она потеряла стыд, — просто для нее не стало никаких людей на земле, а любовь Сергея была ей теперь необходима, она могла бы принести ей очищение, она могла вернуть ей ее прежнюю жизнь, она вернула бы ей Сергея. Вера ласкала Сергея, ерошила ему волосы, целовала его, шептала какие-то слова и слышала знакомые слова в ответ, но вдруг она почувствовала, что Сергей целует ее не так, как целовала она его и как целовал он ее прежде.

Она отступила на шаг.

— Ты брезгуешь мной?..

— Верка…

— Ты все мне врал!

— Верка…

— Значит, ты не веришь мне и не простил меня!

— Зачем ты так?

— Уходи — и навсегда! Знать я тебя не знаю и видеть больше не хочу.

— Верк, — сказал Сергей твердо, — ведь я и уйду.

— Уходи! Беги! Брезгуешь мной… Проживем без таких знакомых!

— Ладно, — сказал Сергей. — Извини, что не угодил. Если будет нужда, позови.

И ушел. Дверью не хлопнул, а так, в сердцах, с той стороны резко толкнул ее, затворил темницу, вылетел ясный сокол в чистое небо, оставил одну, горемычную. Вера упала на кровать, заплакала; кончить бы ей все разом и просто, но мысль о матери и сестрах держала ее в жизни, не было бы этой заботы — все полетело бы в никуда.