Мелисса притворно закашлялась около меня, шокированная моими словами.

– О Боже, заткнись.

– Я не шучу. Ты нужна ему, – многозначительно сказала я, прежде чем уйти.

ГЛАВА 7. Нью-Йорк – это образ жизни

Джек

На следующее утро я проснулся с болью в спине оттого, что две ночи подряд засыпал на диване. Непрерывная болтовня, доносившаяся с кухни, напомнила о том, что сюда приехали мой брат и Мелисса.

Отлично.

Должно быть, всем стало понятно, что я всё это время избегал своей жены. Мой мозг просто сходил с ума от разнообразных мыслей. Прежде я даже не допускал возможности подумать о завершении своей спортивной карьеры, и сейчас мысли об этом просто убивали меня. В буквальном смысле слова, убивали, черт возьми.

Я больше не мог вести себя как нормальный человек. Испытывая постоянный страх за свое спортивное будущее, я превратился в настоящего мудака. И самое ужасное заключалось в том, что я это знал. Я осознавал свое поведение, но, судя по всему, просто не мог остановиться. Мой разум пытался прервать поток дерьма, льющийся из моего рта, но слова все равно срывались с губ.

И даже когда я отчаянно хотел перестать быть мудаком, я продолжал себя так вести. Сложилось такое впечатление, что я копал яму, и когда спрыгнул в неё, то уже не мог остановиться. Я хотел выкопать её такой глубокой, чтобы похоронить себя в ней и больше никогда не видеть дневного света. Вот что означало для меня потерять бейсбол.

– Эй, козлина, – раздался голос моего брата, и я прочистил горло.

– Что тебе надо, придурок?

–  Я хочу посмотреть город, и ты устроишь мне экскурсию, – приказным тоном сказал он.

Я чуть не расхохотался. С чего вообще Дин решил, что может указывать мне.

– Думаю, Кэсси справится с этим намного лучше. – Эта фраза прозвучала подобно удару хлыста.

– Уверен, она может это сделать. Но я хочу пойти с тобой. Тебе нужно выползти из этого дома. И выглядишь ты дерьмово.

Мелисса захихикала, и я бросил на неё убийственный взгляд.

– Заткнись, коротышка. А ты что здесь забыла?

– Да пошел ты, Джек. Я здесь потому, что ты ведешь себя как мудак по отношению к моей лучшей подруге. А кто-то ведь должен позаботиться о ней.

Её слова больно ужалили меня, но я сделал вид, что мне все равно. С каждый вдохом, боль пронзала моё сердце все сильнее и сильнее. Мне не следовало обижать Кэсси,  но я не мог остановиться. Какого черта я не мог остановиться?

Поднявшись с дивана, я посмотрел на эту троицу, что сидела за столом, и прорычал Дину:

– Будь готов в десять.

***

– Ну, и куда мы пойдем? – спросил мой брат после того, как мы оставили девчонок дома. Его лицо было взволнованным.

–  Тебе же нравится здесь, разве не так? – подразнил я его, мое настроение немного улучшилось. Деревья уже сбросили листву, и на улице заметно похолодало. Это определенно одно из лучших явлений здесь… видеть, как меняются времена года.

Дин огляделся.

– Я никогда не видел такого.

И он был прав. Ничего подобного не было в Южной Калифорнии. В Нью-Йорке возникало ощущение чего-то волшебного… пока в поле твоего зрения не попадали груды мусора, грязь и полчища крыс. Черт, даже это дерьмо не портило моего впечатления о городе.

– Ну, если быть честным, я сам многого здесь не видел, – признался я. – У меня не было времени играть в туриста, но ты должен увидеть Центральный парк. Он просто огромный, – я шутливо толкнул брата в плечо.

– Он далеко? Мы поедем туда на машине? Или пойдем пешком? Или воспользуемся метро?

Я покачал головой.

– Черт, заткнись. Господи, ты прямо как девочка. Мы пойдем пешком. Так ты сможешь больше всего посмотреть. Если мы поедем на метро, ты ничего не увидишь, кроме грязных вагонов.

Дин согласился. Всю дорогу он шел, задрав голову и крутя ей во все стороны.

– Приятель, нужно  быть в курсе, что творится вокруг тебя. Хотя бы делай вид, что смотришь по сторонам, иначе тебя просто-напросто ограбят, – сказал я, покачав головой.

– Что? – он бросил на меня непонимающий взгляд.

– Это чертовски большой город. Здесь за каждым углом происходит всякое дерьмо. Не будь глупцом.

Мимо нас прошла группа молодых людей, и я опустил кепку пониже, чтобы меня не узнали.

– Мне кажется, это Джек Картер! О мой Бог, – пронзительно закричала девушка позади меня.

– Черт, – пробормотал я, конкретно ни к кому не обращаясь.

– Который из них? – услышал я другой голос. – Смотри, у него гипс на руке. Джек? Прошу прощения, Джек? – звук быстрых шагов по тротуару вынудил меня остановиться.

Я повернулся лицом к компании ребят, которым было лет двадцать или около того.

– Можешь оставить мне свой автограф? – с надеждой в голосе спросила девушка.

Подняв вверх сломанную руку, я пожал плечами.

– Извини, но я ничего не могу подписать сломанной рукой.

– Ох, да, глупая я, – девушка хлопнула себя по лбу. – Тогда, можно с тобой сфотографироваться?

Я втянул в себя воздух и огляделся вокруг, прежде чем согласился.

– Конечно.

После одного снимка я надеялся, что мы закончим, но каждый человек из этой компании имел свой собственный телефон с камерой и захотел персональную фотографию со мной. Скоро вокруг нас сформировалась небольшая толпа, и все хотели одно и то же. Пытаясь сдержать свое раздражение в узде, я сфотографировался со всеми, кто этого хотел, прежде чем повернулся к своему брату, который стоял в сторонке подальше от толпы.

– Мне жаль. Возможно, было бы лучше воспользоваться метро, – сказал я, прежде чем мы двинулись дальше вверх по улице.

– Хах, это было круто, – сказал Дин с улыбкой. – Вдобавок, ты вел себя с ними вполне пристойно.

– Да пошел ты.

– Видишь? В чем твоя проблема, чувак?

– Не начинай, – сказал я сквозь стиснутые зубы. Я не хотел сейчас об этом говорить. Мои мысли и так причиняли мне достаточно боли. И последнее, что мне хотелось делать, это обсуждать свои проблемы с братом.

– А я начну, – резко сказал Дин. – Ты ведешь себя как самый настоящий мудак. И по отношению к Кэсси, и по отношению ко всем окружающим тебя людям. Ты хочешь, чтобы она оставила тебя к чертовой матери?

Я остановился. Прямо. На. Полушаге.

– Что за херню ты только что сказал? – я уставился на младшего брата, сердце бешено колотилось у меня в груди.

Черты лица Дина стали жестче.

– Она не будет мириться с этим вечно. В конце концов, она оставит тебя. И это будет только твоя вина.

Я попытался оттолкнуть его, но он увернулся.

– Не говори так. Черт, не смей говорить такое.

– Что? Ты не хочешь слышать правду? Сейчас ты невыносим. Я никогда не видел тебя таким. И, не дай Бог, твоя рука не срастется как надо и…

Я оборвал его на полуслове, не желая слышать долбаные слова, которые стремились сорваться с его губ.

Все, что я хотел прямо сейчас, это врезать ему.

– Заткнись, Дин. Заткнись, черт бы тебя побрал, сейчас же. Ты не знаешь, на что это похоже. Ты не имеешь ни малейшего понятия, что я чувствую.

– Тогда скажи мне! Скажи хоть кому-нибудь! – закричал он, и я мог поклясться, что в этот момент весь город замер, чтобы послушать нас.

– Черт, сбавь тон, – приказал я и пошел дальше. Его пальцы ухватили рукав моей рубашки, и он потянул меня назад. – Какого черта?

– Мы поговорим прямо сейчас, – сказал Дин, когда вперил в меня свой взгляд. – Поэтому найди какое-нибудь место, где мы сможем это сделать. Фразу «я не буду говорить» за ответ не принимаю.

Мой упрямый характер не позволил мне ответить вслух. Вместо этого, я пошел вперед в сторону парка. В Центральном парке было немало мест, где мы смогли бы поговорить без посторонних.

Когда мы пересекли Пятое Авеню, я повернулся к Дину и указал на здание неподалеку.