Глава 12. Виварий докторов.

Тонкий протяжный звук разбудил Иваницкого поздно утром. То, что он перепутал с будильником наручных электронных часов, оказалось комаром, который явился у него прямо перед лицом. Володя автоматически попытался поймать его рукой, но безнадёжно промахнулся. Он снова закрыл глаза, попробовав уснуть, но мелкое настырное насекомое не оставляло его в покое. В просыпающемся сознании всплыло что- то про энцефалит и малярию, которые передаются через укусы насекомых. Следующая мысль заставила его резко выскочить и замахать подушкой, подхваченной с кровати. Риск быть укушенным комаром, который уже успел напиться мёртвой крови какого-то зомби, напугала его до одури. Он не боялся темноты или собак, пауков и мышей он тоже не боялся, но возможность такой глупой смерти его пугала. Хлесткий громкий удар по стене, оставил на тёмно-жёлтых полукружиях бревенчатой стены размазанный уродливые мазок от комариного тельца. Сволочь уже успела напиться чьей-то крови. Прохладный душ и свежий, напоенный густым хвойным ароматом, воздух быстро вернул Иваницкому бодрость. Приятное дежавю отдыха в загородной санатории веяло слегка щемящей ностальгией. Вчера безликий доктор колдовал над ним до самого вечера: инъекции, таблетки, лежание под какими-то аппаратами, больше всего напоминающими нечто космическое, а также массаж и две ванны. Последняя ванна запомнилась особенно, уж слишком подозрительно вода в ней отдавала мочой. К вечеру он чувствовал себя так, как будто он вагон с углем разгрузил. Володя оделся и вышел из комнаты. Спустившись на первый этаж, он нашёл на большом столе завтрак из уже остывших тостов с расплавленным сыром и яичницы с сосисками. Здесь же стояла готовая к работе кофемашина. Яичница с поджаренными кружочками сосисок принесли, наверное, недавно, потому что накрытая полотенцем толстая сковорода еще исходила жаром. Поистине королевский завтрак для нового мира. После завтрака следователь вышел на террасу перед домом с кружкой горячего крепкого кофе в руках. Вполне обыденная суета наполняли видимое пространство. Каждый был занят своим делом, только он – Владимир Игоревич Иваницкий, обрётший, наконец, главный смысл своей жизни, стоял оперившись на украшенные резьбой брусья ограждения площадки и умиротворённо наблюдал за эти стадом, требующим его чистки. Ощущение предстоящей большой работы слегка нервировало. Но с другой стороны, он был избран для того чтобы уничтожать всю эту погань, отравляющую жизнь человечества. У него не поворачивался язык для того чтобы назвать этих погрязших во зле выблядков людьми. Именно такие как они, заботясь об удовлетворении своих мелких амбиций, кинули на весь мир в горнило глобальной катастрофы. Они ему ответят за все. Он чувствовал важность своей миссии. Он оказался именно здесь неспроста. Масштабность концентрированного человеческого зла здесь зашкаливала. – Бросьте! Бросьте это немедленно! Вы себя убьете!- кричал бегущий в его сторону безликий доктор. Серенький запыхавшийся человек заскочил на крыльцо так, словно дорожка под его ногами была выстлана горящими углями. – Вы с ума сошли? Кто это вам дал? – горячился безликий. Он выдернул из рук Иваницкого кружку с кофе и выплеснул содержимое в кружки в клумбы с едва вышедшими из земли ростками. – Вам лечиться нужно. Вы представить себе не можете сколько я над вами бился. Не скрою, я доволен результатам. Очень доволен. А вы опять весь мой труд пытаетесь насмарку пустить, – укоризненно выговаривал ему врач. – Вам кофе, спиртное, тонизирующие напитки, включая чай, запрещены категорически. – Ах, оставьте, оставьте, – послышался другой колос откуда-то из-за спины. Широко улыбаясь, к ним подходил доктор Менгеле. От его дружелюбный улыбки хотелось залезть под стол. Хотя улыбался он вполне приветливо и ничего отталкивающего в его внешности не было, скорее даже наоборот выглядел, как будто сошёл с обложки журнала, но та остервенелая одержимость рвалась из него наружу как пена из кипящей кастрюли с супом. Иваницкий сразу почувствовал в нем это распирающую радость, которой доктору не терпелось поделиться со следователем. – Как выше самочувствие, мой дорогой друг? – осведомился доктор Менгеле. Вопрос был задан явно для проформы. За пределами своих научных экспериментов доктора мало интересовало хоть чье-нибудь самочувствие. – Благодарю вас, – очень неплохо, и тут же добавил: – Конечно благодаря вашим стараниям Игорь Петрович. Ожидания предстоящего посвящения в некую тайну не оказались напрасными. Доктор Менгеле, ничуть не смущаясь, подхватил Иваницкого под руку и потащил куда-то за собой. Они почти бежали. На ходу Менгеле торопливо говорил: – Вы представить себе не можете, что произошло. Мы завтра приступаем к основном эксперименту который доказывает, что мы на правильном пути. “Конец твоему пути. Дай только всю картинку увидеть!” – закипая, подумал следователь. Ему не терпелось разобрать по косточками весь этот гадюшник. – Пока я вам покажу другие направления. Но это тоже важно и интересно. Вы не сможете это не оценить по достоинству. Тем временем его вытащили за территорию пансионата и повели по, вложенной бетонными плитами, дороге сквозь благоухающий ароматами лес. – Вы представить себе не можете, как нам в такой сжатый срок пришлось начинать все практически с нуля. Перетаскивать сюда оставшееся оборудование. Эти варвары нас установками залпового огня чуть не уничтожили! – возмущённо затараторил доктор. Безликий доктор пытался нагнать их сзади и поддакивал на ходу. – Мы сначала увидели в военных соратников и людей понимающих. Сложно было ожидать того, что они натворили после стольких лет совместной работы. Я уже более двадцати лет занимаюсь вопросами восстановления человеческого организма. Курировали мое направление военные ведомства, но после того как в наших руках оказался первый материал, я понял, что на наших глазах происходит эволюционный скачек. По масштабам, это никак не меньше чем гибель динозавров шестьдесят пять миллионов лет назад. – То есть мы вымрем как те самые земноводные. – Рептилии, – поправил его учёный. – Динозавры не были земноводными. А что касается гибели человечества, то её не будет. Я верю в науку. Она чиста и непогрешима. Ущербны люди, которые могут заблуждаться и использовать чистое научное знание для своих грязных целей. У людей есть разум, и мы можем активно влиять на окружающей мир, мы можем подстроить его под себя. Иваницкий даже заинтересовался, но не перспективами человечества, а противостоянием доктора Менгеле с военными. – А военные не оценили? – Эти тупые солдафоны не способны смотреть дальше своей кокарды. Первый этап мы прошли очень быстро. Таким результатам мог позавидовать любой понимающий специалист. Но нам срочно нужно было идти дальше. Нужны был материалы различного рода и возможность творить. Разумеется, мы не настолько глупы, чтобы неподготовленного человека сразу обрушивать весь тот материал, который был нами получен. Неподготовленный человек может сделать неправильные выводы. Но нам пришлось рискнуть. Целый день мы втолковывали тем крутолобым баранам исключительную важность и значимость наших исследований. Все псу под хвост. Мы были готовы к жёсткой реакции и готовили отходные пути. Риск благородное дело, но страховку никто не отменял. Степень агрессивности их реакции меня просто поразила. Они психи ненормальные. Они вышли из леса к большому открытому полю, все пространство которого было поделено на большие квадраты и прямоугольники полутораметровым ограждением из столбов и тонкой проволоки. Иваницкий не разбирался в сельском хозяйстве, но для себя мысленно он обозвал эти выделенные ячейки загонами. Он оказался прав. Одновременно оба доктора начали показывать и рассказывать о том, что он удостоен чести лицезреть бывший исследовательский центр институт ветеринарии и селекции племенных животных. Руководство цента гостеприимно распахнуло двери перед реальными учеными, работа которых была уничтожена, а сами они преданы анафеме. Более того, гостеприимные хозяева смогли оценить величие научных и практических замыслов беженцев и активно включились в исследовательскую работу. Четыре лабораторные корпуса и одно административное здание превратились сейчас в единый исследовательский кластер, где творилось будущее человечества. За считанные дни они сумели наверстать утраченные позиции и усиленные материально и научной базой, предоставленными новыми соратниками. Теперь они безоглядно движутся к новым свершениям. Следователь внимательно слушал захлебывающихся от восторга докторов и удивлялся их человеческой близорукости. В своём оголтелом научном любопытстве они совершенно забыли о людях. Они постоянно твердили о человечестве, о его будущем, но говорили о нем очень отвлеченно, как о некой абстракции. Их результат для них был важнее всего на свете, для его достижения они были готовы перешагнуть через все человечество не глядя. При входе на территорию научного центра их встретили доктор Смерть и ещё один человек с бородой в обычной серой спецовке с оранжевыми вставками. Рабочая одежда сидела на крупнотелом бородаче привычно и ладно, чувствовалось, что она ему не в новинку. Иваницкий был одет примерно также, но к своей новой одежде он еще не привык. Иваницкого и незнакомца представили друг другу. Бородатый оказался руководителем этого ветеринарного центра. Звали его Андрей Иванович, но Володя обозвал его по аналогии с остальной компании «доктор Моро», приняв во внимание специализацию ученого. В своём предположении Иваницкий оказался прав. Научные и творческие интересы учёного тянули свои щупальца в сторону «совершенствования» животной природы. После того как коллеги доктора Моро раскрыли весь творческий потенциал случившегося зомбоапокалипсиса, учёный ветеренар-селекционер кинулся во все тяжкие, напропалую экспериментируя с подопытными животными, без оглядки не на последствия. Увещевая следователя в четыре голоса, его завели в первый трёхэтажный лабораторный корпус. Навозная вонь сменилась запахом мертвечины, ацетона и аммиак. Вдоль глухих стен с заложенными оконными проемами на металлических стеллажах за толстыми решетчатыми дверями в ячейках разного размера сидели, лежали, бесновались и просто мерили шагами клетки жуткие твари. О том, что все они, без исключения, восставшие после смерти твари, можно было не сомневаться. Посередине на всем протяжении помещения стоял длиннющий стол со всевозможными приборами, агрегатами и устройствами. Висящие сверху громадные люстры со множеством ламп освещали препарированные трупы монструозных тварей. Некоторые из них продолжали шевелиться, несмотря на выпущенные кишки, распахнутые ребра, отрезанные лапы и торчащие из отвратительных тушек желёзки. Кроме буклета из отвратительных запахов в помещении стоял не превращающийся гул из скребущих, чавкающих, сипящих и прочих звуков. От всей этой какофонии волосы на голове становились дыбом, создавалось впечатление, что одновременно сотни мертвецов пытаются выбраться из своих могил. К ним подошёл высокий человек в импортом противогазе с большим панорамным забралом. Он приветственно помахал им рукой в кольчужной перчатке. Сама перчатка переходила в затянутую ремнями пластиковую крагу, тянущуюся до самого локтя. Кроме подошедшего к ним человека, в помещении вели активную работу ещё около десятка человек. – Это сотрудники исследовательской группы, – представил присутствующих доктор Моро. Иваницкий только сейчас понял, что все четверо докторов внимательно смотрят на него. Это было понятно, они ждут от него страха, паники, ну на худой конец приступа тошноты. Последнее тут напрашивалось очень даже сильно. Но эти повернутые на своей науке уроды не могу понять того, что когда Володя смотрит на все это дерьмо, он видит перед собой выжженное пепелище. Неважно когда это произойдёт, и чем их выжгут – напалмом или системами залпового огня. Судьбу этого места и присутствующих здесь людей и нелюдей уже предрешена. А какая у него может быть реакция на развалины, пепел и головешки? Они не понимают всю ничтожную мелочность своих амбиций и не догадываются о всей тяжести своего преступления, чудовищность которого не имеет аналогов в истории сгинувшей цивилизации. Почувствовав слишком сильное удивление своих провожатых, Иваницкий не испытал ни чувство удовлетворения, ни чувство превосходства. Нечем было гордиться. Высокого представили Германом Фридриховичем, а фамилия у него была Райс. Для собственного удобства Иваницкий обозвал про себя этого долговязого мосластого типа «доктор Франкенштейн». Следователя провели через всю лабораторию. По дороге ему объяснили, что здесь работаю только с крысами и мышами. Экскурсию вел тот самый Франкенштейн в противогазе. Он с нудной бесцветной интонаций что-то объяснял, давал комментарии. Иваницкому это было глубоко безразлично. Возможно, это кому-нибудь это было интересно, учитывая многообразие форм и разновидностей беснующихся в клетках тварей, но для следователя они все также оставались выжженным пеплом. Сопровождающий монотонно рассказывал о том, что крысы оказались самый подходящий материал для исследований. Обилие лабораторного материала давало широкие возможности. Крыс убивали, дождались, когда они восстанут, и начинали изучать. Часть крыс откармливали таким же крысами, которых они умертвили, отсекая голову или разрушая мозг. Лабораторные крысы с поврежденным мозгом не восставали. С крысиными морфами работали очень много. На них изучали возможность трансмутации, поведенческие особенности и возможность управления. Способов воздействия на тварей оказалось немного. Либо уничтожение, либо воздействие химическими препаратами или электрическим током на головной или спинной мозг. Болевых реакций они не проявляли, реагируя только на повреждения, грозящие гибелью. Возможности для трансформации оказались просто безграничны. Тварям отрезали конечности, удаляли глаза и уши, изымали участки пищевого тракта и отдельные органы. Твари продолжали существовать, в некоторых случаях снова отращивая органы и части тела, имеющие совершенно уникальные способности. Приобретенные свойства целиком зависели от условий, в которых существовал крысиный морф, и носили исключительно прикладной характер. Иваницкому с гордостью продемонстрировали крысиного морфа вымахавшего до размеров крупной собаки. Бочкообразное тело было водружено на крепкие жилистые лапы, голова твари представляла собой нечто среднее между головой плотоядного динозавра и промышленной гильотиной для рубки металла. На морде твари красовались одновременно мощные кабаньи клыки и множественные наростов, некоторые из которых превратились в острые рога. Хвост был толстым, лысым и гибким. Своим хвостом тварь запросто орудовала как пятой рукой или щупальцем, захватывая и обвиваясь вокруг всего, что представляло для нее интерес. Показали еще одного морфа. Так называемого «крысиного короля». Добрый десяток крыс срастили в месте в одно отвратительное многоголовое создание с многочисленными лапами и хвостами. Иваницкий даже не стал смотреть на чудовищного мутанта. Для него самой полезной информацией оказалось то, что в каждую тварь обязательно вживляли заряд взрывчатки с радиоуправляемым детонатором, который мог быть активирован на расстоянии. Если Франкенштейн говорил о своей работе вполне будничным скучным голосом, как будто список домашних дел на неделю зачитывал, то доктор Моро буквально светился, когда рассказывал об опытах на животных. Крысы проявили уникальную способность мутировать в зависимости от условий обитания. Каждая такая мутация была исключительно точно направлена на максимальную эффективность и выживаемость твари. Единственное, что пока не получалось, это избавиться от водобоязни. Это было связано с биохимическими реакциями в теле морфа. Из первой лаборатории его повели в подвал. Здесь выяснилось, что все здания исследовательского центра были соединены между собой просторными подземными галереями. Это позволяло перемещать подопытных животных из корпуса в корпус, не выходя на открытый воздух. Сами подземные туннели и подвалы корпусов были перекрыты множеством решетчатых дверей. По такой галерее все впятером они прошли во второй большой одноэтажный корпус. Здесь их уже дожидался маленький лысый человек с непроизносимым именем Иммануил Всеволодович, которого Иваницкий переименовал в «доктора зло». Сквозь массивную металлическую дверь он провел их в очень холодную лабораторию. Здесь даже пар шел изо рта. На столе из голого металла лежала привязанная собака. Иваницкий слабо разбирался в породах, но по его смутному подозрению это была просто крупная дворняга. Несчастная псина в отчаянии дергала привязанными лапами, мотала головой и вращала глазами. Познавшая все прелести уличной жизни, псина безошибочно чувствовала свою неминуемую горькую участь, но все равно не оставляла попыток спастись. Волна боли и отчаяния, исходящая от привязанного животного, ощущалась за много метров до нее. Пара вивисекторов в масках, очках и длинных сплошных фартуках из толстого полиэтилена стояли по обе стороны от обреченного животного. Пропавший ненадолго, доктор зло появился из двери с небольшим прямоугольным боксом из нержавейки в руках. Свою ношу он поставил на столик с инструментами возле животного. – Сейчас они начнут, – тихо сказал доктор Моро. Все дальнейшие действия он комментировал с азартом истинно увлеченного человека. Дергающейся собаке разрезали бок и вставили в рану расширитель ребер. Края раны сильно раздвинули в стороны и в образовавшееся отверстие низкорослый щуплый человек запустил руку до середины предплечья. Никто не обращал внимания на отчаянный визг животного. Сквозь разрез было видно трепыхающееся сердце еще живого существа и обильно лилась кровь. Вивисектор нащупал нечто нужное и кивнул головой. Доктор зло открыл свой бокс и протянул ему несколько небольших контейнеров, запакованных в, поблескивающий глянцем, латекс. Из упаковки торчали только лапки зажимов и штыри. Доктор пояснил Иваницкому, что эти контейнеры являются модулями оповещения, управления и безопасности, и их сейчас смонтируют прямо на позвоночник животного. Каждый из контейнеров вивисектор погружал глубоко в грудную клетку собаки и, повозившись там, давал кивком голов сигнал своему помощнику. Второй вивисектор брал обычный шуруповерт с очень длинным жалом и запускал этот наконечник в открытую рану. Несколько движений, сопровождаемые жужжанием электромотора, и шуруповерт из раны убирали. После того как все три контейнера закрепили внутри животного, собаку повернули на бок и воткнули в спину толстую заточенную отвертку. В образовавшееся отверстие живодер продел пластиковую трубку и закрепил ее продетыми с обеих сторон блестящими клипсами, на конец трубки надели красный металлический стопор, который в свою очередь прикрутили шурупами к ребрам на спине собаки. Закончив с установкой модулей, ребра собаки стянули проволочными хомутами, а шкуру трупа зашили грубым матрасным швом. – Вот вы поймите, за счет этих модулей получившееся существо становится пригодным для практического применения. Первый модуль, как вы догадались, это приемо-передающее устройство, которое обеспечивает связь с объектом. Его можно отследить и передать команды на блокирование или уничтожение. Кроме того передатчик информирует о состоянии объекта. Второй модуль – это блокировщик. Там применено два альтернативных механизма воздействия. По сигналу на приемник объекта, объект можно обездвижить лошадиной дозой транквилизатора или мощным ударом электрического тока. После исполнения задачи мы «выключаем» объект, чтобы его можно было использовать повторно. Препарат и удар током направлены непосредственно на спинной мозг объекта. Сложность заключается в том, что с каждым разом объекту требуются все большие и большие дозы транквилизатора и сила электрического разряда. После блокировки, наши специалисты фиксируют объект цепями и грузят в клетку. – Вы так и держите их скованными в клетках. – Нет. Зачем? Они у нас в вольерах содержаться. И вы знаете! Они быстро принимают, что от них нужно. Если их надо вывезти на операцию, они сами заходят в транспортную клетку. Представляете? Они также как и домашние собаки просятся на прогулку или на охоту. – И вы с такими собачками на охоту ходите. – Можно и так сказать. Для них это действительно охота, но для нас это военная операция. Боевая эффективность таких тварей на порядок выше, чем у любого живого существа. А их выживаемость даже сравнивать нельзя с живыми. Это нечто новое и совершенное по своей сути. – А как же вы их натравливаете. – Вот с этим пока есть проблема. Объекты атакуют первую попавшуюся цель. Здесь может возникнуть множество накладок. Если вас интересует тактика нашней работы, то мы доставляем контейнер на самое близкое расстояние к цели, на сколько это возможно. Потом отходим на безопасное расстояние и открываем клетку. Здесь важно угадать момент появление мишени. Объект безошибочно наводится на любую живую цель. После выполнения работы мы приводим в действие блокировщик. А дальше вы знаете. – Хм. Понятно. А если тварь сразу на вас нападет или очухается до того как его закуют в цепи и засунут в ваш дуршлаг. – А вот на такой случай в существо ставиться третий блок. Его мы называем «ББ» или блок безопасности. В контейнере размещается термический заряд. Первоначально планировалось начинить контейнер высокобризантной взрывчаткой, но по озвученной вами причине, чтобы не навредить операторам, которые работают с объектам, решили установить термический заряд. Он за считанные секунды оставляет от внутренностей объекта пепел и головешки. Шея, грудная клетка и позвоночник просто выгорают. – Так вы и на людях это практикуете. – Что? – Ставите модули. – Да, вы правы. В борьбе с конкретной мишенью самыми эффективными становятся именно объекты трансформировавшиеся из соответствующего вида. Если цель человек, то применять нужно именно объекты, полученные из людей. Страшновато услышать такое, не правда ли? Четыре пары глаз снова изучающе смотрели на Иваницкого. Казались, что они готовы залезть ему в подкорку головного мозга, чтобы понять, что он думает на самом деле. – Теория меньшего зла. Уничтожить одного, чтобы победить многих. Каждый из докторов расплылся в восхищенной улыбке. – Именно! – с восторгом выкрикнул доктор Менгеле. – Вы совершенно правы. Ведь были раньше камикадзе, шахиды и просто герои, которые шли на смерть ради победы. Я рассматриваю использование человеческого материала, как аналогичный случай самопожертвования. «Вот уроды. Возомнили, что они тут героев готовят» – подумал Иваницкий. Степень опасности такого зла, просто не подходила ни под какое описание. – Вы представить не можете, насколько это эффективно. Всего две боевые операции, а какой результат! – И какой результат? Ответил Доктор Менгеле: – Когда раздолбали нашу первую лабораторию, погибло много наших единомышленников, были уничтожены все материалы, все образцы и наработки. Благо, что мы сумели уже наладить связи с Андреем Ивановичем и его соратниками. Частично работы и люди были переведены на его территорию. К сожалению, погибли практически все объекты, которых мы готовили из людей. В эту же ночь мы подогнали тем горе-воякам грузовик с единственным оставшимся человеческим объектом и с двумя собачьими. Вы представить себе не можете что было. За ночь они перебили более пятидесяти человек, оставшихся в гарнизоне части. А последние вояки подорвали себя вместе с объектами. Мы наблюдали за всем происходящим с помощью камер и специальной оптики. Второй раз объекты мы применили как раз на той базе, где мы все сейчас живем. Доктор Менгеле указал на доктора Моро: – Вот Андрей Иванович нам эту базу сосватал. Она находилась в непосредственной близости от института. Прекрасная территория, замечательно оснащенная. Идеальное место для отдыха и восстановления. А отдых в нашем деле очень много значит, учитывая ту ответственность за результат, которая лежит на каждом из нас. Базу занимали какие-то криминальные элементы. Вы только представьте. Мы за двое суток. Понимаете? За двое суток сумели создать три новых объекта из подвернувшегося материала. Пришлось пожертвовать дополнительно несколькими людьми, что бы объекты быстрее трансформировались, но за одну единственную ночь эта троица смогла уничтожить всех, кто был на базе. Мы потеряли всего один объект. Два другие были сильно повреждены. Но вы представить себе не можете насколько быстро они восстановились, при достаточном количестве материала. Сколько дополнительных свойств они обрели, на сколько они стали совершеннее, чем были ранее. Первоначальные прототипы имеют ошеломляющие возможности по трансформации. – А этих вы тоже в клетках подвезли. Доктора опять хитро переглянулись. На это раз заговорил доктор Моро: – На это раз мы применили военную хитрость. Наши соседи оказались людьми с криминальным прошлым. Они захватили продуктовые склады длительного хранения, которые находятся с противоположной стороны от территории нашего института. Нашей участью было бы тоже самое. Нас должны были захватить. Тем более соседи мне уже прямо заявляли, что им необходим свободный проезд через нашу территорию. Я не глупый человек и прекрасно понимал, к чему все это ведет. А после того как мы начали сотрудничать с коллегами из института восстановительной медицины, у нас открылись новые возможности. Да, действительно после уничтожения их института мы совместно создали три человеческие объекта из раненных сотрудников Павла Игнатьевича. Количество материала для трансформации объектов было не достаточно, и мы задействовали еще одного нашего коллегу, – Моро указал на доктора Смерть. – Они обеспечили нас достаточным количеством материала. Доктор смерть удовлетворенно закивал головой и сказал: – Не подумайте ничего плохого. Гибло очень много людей, и я организовал доставку не восставших трупов. – То есть вы мертвыми людьми этих монстров раскармливали? – уточнил Иваницкий. – Не стоит говорить так категорично. Мертвая плоть это материал, а не восставшая плоть особо ценный материал. Как вы относились к тому, что у погибших в авариях людей изымали органы для трансплантации? Их смерть не оказывалась напрасной. Они дарили жизнь смертельно больным людям. А как вы относились к работам студентов в анатомическом театре, где они препарируют трупы в учебных целях. Ведь как без такой работы учебный процесс был бы не полный. А как высчитаете что важнее: пиетет перед телом умершего человека или обучение высококвалифицированного специалиста, на котором в будущем будет лежать бремя спасения людей? – сказал Доктор Франкенштейн. – Хм. Ну, раскормили вы трех мутантов, а дальше что? – спросил Иваницикй. – Мы обманули наших врагов. Я постарался выторговать нашу безопасность. Я лично пошел к ним и попросил их не трогать нас в обмен на медикаменты. Много медикаментов, целый фургон. Я им целый список написал с антибиотиками, витаминами и наркотиками. Разумеется, они согласились. Я не верю, что они стали бы соблюдать взятые на себя обещания, но мы их определи. Сначала в фургон мы поставили три клетки с объектами, а остальное пространство до дверей заставили коробками с дешевыми медикаментами и препаратами. Фургон они сами забрали и перегнали его к себе на территорию. Все дальнейшее было записано на видеокамеры, установленные на фургоне. Тут вмешался доктор Франкенштейн: – Нам были нужны результаты эксперимента. Видеосъёмка была оптимальным средством для получения данных о поведенческих реакциях. Мы вам обязательно покажем результат. Я полагаю, что вы сможете оценить их по достоинству. – Да. Вы обязательно должны это увидеть. Я ничего подобного не ожидал. Это было просто уникально, – снова стал распаляться доктор Франкенштейн. – Только представьте себе. Эти уроды собрались все перед фургоном. Каждый из них боялся, что добычу поделят без него. Приперлись даже те, кто склады охранял. Представляете? Доктор Франкейштейн заржал утробным басовитым смехом. Прерываясь на смешки, он продолжил: – Когда они начали разбирать коробки, то не могли найти нужные им препараты. Они буквально выкидывали коробки пока не добрались до клеток. Когда запоры клеток оказались разблокированы, наши объекты выскочили из фургона и устроили кровавую баню среди этих выродков. Именно кровавую баню. Мы вырастили идеальных хищников. Перебив всех кого успели достать, они продолжили охоту за живыми. Живая плоть представляет для них намного больший интерес, чем уже умерщвленная. Особо они предпочитают кровь. Один объект погиб. Его подорвал вместе с собой один из преступников. Остальные двое тоже получили много повреждений, но быстро восстановились. У них происходит просто молниеносная регенерация. Фантастические существа. – И вы их потом взорвали. – Не, зачем. Это же уникальный материал. Мы дезактивировали их транквилизатором. Причем, все прошло идеально. Мы забрали оба уцелевших образца. Одного пустили на изучение, а второй до сих пор активен. Территорию даже зачищать не пришлось. Выжившие скрылись в неизвестном направлении. Прогулку по лабораториям на этом закончили. Иваницкого пригласили на обед. Испытующие насмешливые взгляды со стороны докторов за обедом он проигнорировал. Все-таки он не доставил им удовольствие. Иваницкий ел с таким же аппетитом, как и они. Если доктора ожидали, что ему кусок в горло не полезет, то они были разочарованы. Во время обеда доктор Менгеле постарался объяснить свою позицию: – Я понимаю весь ваш скепсис и готов к негативным оценкам нашей работы. Я прошу вас об одном – не торопиться с выводами. Мы не пытаемся вас заставить свято уверовать в наши цели, но я стараюсь достучаться до вас через понимание. Наша основная цель – это наделить человека всеми теми уникальными свойствами, которые присуще этим новым существам. Будущее человечества в новом мире. Я понимаю, что мы здесь выглядим как четыре сумасшедших профессора из комиксов. Не стоит так утрировать. Мы не опереточные злодеи, одержимые жаждой власти. Человечество стоит на грани полного уничтожения, и наша задача – развить одно из направлений, способствующих выживанию нашего вида. Представьте новую сущность, которая бессмертна и неуязвима. Приручить вирус – вот наша цель. Но дорога на пути к великому открытию в буквальном смысле слова выложена человеческими трупами. Это цена которую необходимо заплатить. Но это мера вынужденная, ее нам навязывает окружающая действительность. Я понимаю, что убиваю и мучаю людей. Наши методы заслуживают осуждения. Но для нас это осознанная необходимость. Я не пытаюсь оправдаться и не снимаю с себя ответственность. Пусть нас судят потомки. – А уничтожение военной части – это тоже путь к спасению человечества? – задал мучавший его вопрос Иваницкий. – Тут вы неправы. Не мы начали ту бойню. Сначала с землей сравняли весь наш институт. Нас спасло то, что в этот вечер основная группа ученых и силовиков поехали на помощь Андрею Ивановичу. Конечно, с нашей стороны существенную роль сыграло и чувство мести. Я отомстил за своих друзей и товарищей. Нас пытались уничтожить варварским методом. Коварно и цинично. Мы ответили, так как смогли. Менгеле стал нервничать. Это было заметно по тому, как он держал столовые приборы. – И чем же вы так раздосадовали своих кураторов. Они же были в курсе вашей работы. – Да. Более того. Первые образцы материала привезли нам именно они. Было несколько исследовательских центов. Наши кураторы перебрались в часть био-химической защиты. Что касается военного оснащения – этого у них было с избытком. Вы никогда не задумывались, что один из способов борьбы с биологической опасностью, как раз и есть тотальное выжигание территории. Зараженную территорию нарывают «градами» или тактическим ядерными зарядами малой мощности. Вот нас и пытались выжечь. Так что моя совесть здесь спокойна и чиста как слеза младенца. – Так со мной вы так тоже можете поступить. – Не говорите ерунды. Вы даже не знаете, где мы находимся. В случае вашего несогласия вам оденут повязку на глаза и вернут в ваш драгоценный накопитель. Тем более, там уже ваши долговцы уже во всю развернулись. Вы не глупый человек и поймете, что будет, если всех этих зверушек оставить без присмотра. Мои коллеги советовали мне не торопиться с тем, чтобы вас посвящать в основное направление наших исследований. Наберитесь терпения. Уверяю вас, мы не сумасшедшие. Не надо акцентировать внимание на частных моментах. Когда вы увидите основную фазу исследований, вы поймете, на сколько это важно. Завтра. Это будет завтра. За весь оставшийся разговор Иваницкому не удалось выудить ничего значимого. Его буквально засыпали какими-то совершенно специфическими терминами. Доктора за столом успели несколько раз поссориться. Следователь невольно был вовлечен в творческий процесс к которому не имел никакого отношения. После творческого обеда и непродолжительного творческого отдыха его потащили в подземелье, чтобы перевести в новое здание. Тоннель встретил сыростью и крайней неряшливостью. Разнообразный мусор был раскиданы на всем протяжении. Помимо привычных запахов ацетона, сырости и мертвечины доносилась едкая вонь птичьего помета. Если сначала запах помета лишь едва примешивался к общей гамме, то на подходе к пологому пандусы, он стал невыносимым. – Честно признайтесь: удивлены увиденным ранее? – торжествующей спросил доктор Моро у Иваницкого. – Да не то слово. – Тогда приготовьтесь к ещё большему удивлению. Я сейчас показ нашу птицеферму или птичник. Против обыкновения они пошли не по удобному подъему, а по неудобной железной винтовой лесенке покрытой остатками зелёной облупившейся краски. Лесенкой весьма активно пользовались. Об этом судили вытертые до белого металла гофрированные ступени и гладкие перила из металлического прутка. Притопав в узком кирпичном стволе шахты по той смой лестнице Иваницкий первым оказался в широком коридоре. Похоже, что они поднялись на высоту никак не менее трех этажей. Под ногами лежал металлический пол. Справа были обычные стены и колонны. А вот слева промежутки между колоннами занимали металлические листы с зарешеченными прорезями окон. – Добро пожаловать на нашу птицефабрику. Это бывший гараж. Мы не смогли найти другое подходящее помещение для наших птичек. Доктор Моро блаженного улыбался. Было понятно, что учёный в крайнем восторге от созданий, нашедших приют в этом здании. На немой вопрос в глазах следователя, доктор указал рукой на ближайшую прореху в металлической стенке. Она ничем примечательным не отличалась от других, такой же квадратный зарешеченный проем полметра шириной и высотой. Когда Иваницкий заглянул в это окно, он тут же отпрянул, увидев громадный жёлтый глаз с чёрным круглым значком. Неподвижный и застывший он заглядывал прямо в душу, стараясь вытянуть из человека всю его суть. Сзади раздался довольный смех. Похоже, что ученым наконец-то удалось смутить невозмутимого следователя. Иваницкий выглянул второй раз. Тот страшный глаз располагался чуть ниже галереи, на которой он стоял. Вообще, галерея проходила под само крышей просторного ангара для крупногабаритной техники. Тонкая металлическая перегородка, наспех приляпанная к парапету галереи, отделяла его от загона с невиданным монстрами. Единственное описание, которое приходило на ум при попытках их классифицировать было – динозавры. На него смотрело здоровенная тварь на мощных когтистых лапах, только в высоту эта тварь достигала не менее четырех метров. Могучие ноги толщиной с бревно несли кургузое бочкообразное того с длинными передними трехпалыми лапами. На обратных сторонах голеней торчали здоровенные шпоры-сабли. Длинную толстую шею венчала громадная голова с зубастыми челюстями, оканчивающимися хищно изогнутым клювом. Волос или перьев на теле твари не было, чешуйчатое тело было синюшно-серого оттенка. Скотина напоминала гротескного лысого страуса переростка с головой динозавра. – Нравиться? – донесся у него из-за спины голос доктора Моро. – Раньше это было обычным племенным петухом из курятника. У птиц значительно более быстрый обмен веществ, чем у млекопитающих. Рост объектов после некто трансформации просто невероятный. Они не то, что по дням или часам растут. Они растут по минутам. Прекрасно откармливаются на замороженных ножках Буша. Потрясающий результат, не правда ли? Иваницкий заметил ещё одну почти такую же тварь, но отличающуюся по комплекции. При менее высоком росте она обладала более массивной и вытянутой тушей. При ходьбе она ещё опиралась на передние конечности. В которые ещё угадывалось очертание крыла. Только крыло обзавелось на месте сгиба тремя толстыми пальцами с загнутыми когтями. Здоровенная голова больше напоминающая громадный башмак распахнулась, открывая титаническую пасть с несколькими рядами острых мелких зубов. По словам Моро – это раньше была утка. Следующая тварь напоминало зомбо-утку, но отличалась бревнообразной длинной шеей, которая по длине могла соперничать с самим туловищем. Был ещё один гигант. Эта была самая уродливая тварь из присутствующих. В отличается от прочих, она сохранила полноценный клюв, который стал громадным и изогнутым. Зубов там не было, зато Иваницкий стал свидетелем того, как этим самым клювом чудовище практически пробило ворота. На месте удара осталась глубокая вмятина с покореженными швеллерами рамы ворот. Вышагивал этот убийственный клюв на толстенных слоновьих ногах с растопыренными пальцами. Обладатель клюва был морфом обратившегося голубя. Иваницкий с ужасом подумал, что станет с планетой, если вот такие вот голуби и куры будут ходить по земле. Со слов доктора Моро, бывшие птицы с удовольствием жрали всех, кого могли найти. Если аппетиты морфов других видов были во многом избирательны и предпочитали особой преимущественно своего вида, то прожорливые морфо-куры жрали с одинаковым аппетитом любую плоть. Тварей внизу были по одной. Доктор Моро пояснил, что это первые экземпляры и они раскармливаются со дня начала катастрофы. Откорм требовал слишком большого количества материала, к том уже получившиеся твари были слишком опасны. Для продолжения работы нужны были дополнительные силы и средства, которых у побитого военными коллектива учёных не было. Для уничтожения тех же куро-морфо-завров требовались уже не помповые дробовики и не автоматы. А крупнокалиберные пулеметы или автоматические пушки. Причем требовались довольно таки срочно, так как голодные птички уже начинали ломать гараж, пытаясь выбраться наружу. Здесь Иваницкий опять услышал пассаж о том, как чудесно бы было объединить усилия. Окончание монолога доктора звучало очень интригующие: – Слабость нашей группы обманчива. Мы можем за себя постоять. Работа с материалом открыла для нас нечто большее. Мы уже создали новое биологическое оружие. – Хм. Будете своих курозавров на врагов науськивать? – То, что вы называете карнозаврами – это всего лишь одна из ветвей исследований. Практическая применимость осложнена невозможностью транспортировки и не управляемостью объектов. Ведь в первую очередь они опасны именно для самого оператора. – А как же ваш заряд и транквилизатор? – О! Дорогой мой, взрывчатки нужны килограммы, а количество необходимого транквилизатора растёт в арифметической прогрессии пропорционально увеличению массы. Мы ограниченны в ресурсах. Получение столь больших экземпляров имеет исключительно теоретическую значимость. Боевые качества и эффективность их высоки, но размеры их ещё больше. Тем временем они спустились в очередной переход, и пошли по гулкой подземной галерее. Подземный ход в конце уперся в овальную металлическую дверь, очень напоминающую корабельную. Это была первая глухая железная дверь, которая встретилась в подземелье. От двери расходился гул. Ничуть не смущаясь, доктор Моро принялся крутить колесо на двери. Запоры металлической двери масляной лязгнули и дверь слегка поддалась в их сторону, вытолкнутая резиновыми уплотнителями. Все пространство подземелья вокруг людей наполнились басовито гудящим шумом, свистом и громогласным тарахтением. – Не пугайтесь. Этого энергетическая установка. Генераторы. Именно благодаря им у нас есть электричество и горячая вода. Поднявшись по выщербленным бетонным ступеням Иваницкий оказался просторном высоком помещении, которое занимали отопительных котлы размером с грузовик. В помещении было холодно и сыро, а запах ожившей мертвечины просто сбивал с ног. Шум от генераторов здесь был ещё громче, он прорывался из-за стены. К шуму примешивалась еще и вибрация, которая передавалась через пол. Обойдя титанические машины они снова оказались у такой же овальной двери, аналогичную той через которую проходили недавно. Следующее помещение оказалось почти пустым. Точнее котлов там не было. Посредине здоровенного ангара стоял приличного вида импортный автотягач Volvo с закрытым зелёным тентом полуприцепом. Сверху на полуприцеп была натянута маскировочная сеть. Само помещение было грязным и убогим, напоминающим руины брошенного металлургического завода. Грязь под ногами, чёрные прокопчённые стены и дырявая металлическая кровля на проржавевших фермах. Грузовик выглядел в этом жутковатом месте несколько неуместно. – Впечатляет обстановочка? – спросил доктор Моро. – Здесь раньше уголь для котельной хранился, а потом нам газ провели. – Так вы же говорили, что здесь у вас энергоцентр? – Ах, вы о шуме? – всплеснул руками доктор. – Энергоустановки стоят в соседнем помещении, а это помещение пустовало. Доктор доброжелательно засмеялся. Вдогонку ему захихикали остальные. – Право слово, Владимир Игоревич. Ваша въедливость не удивляет если судить по вашей профессии. Но я позже смогу удовлетворить ваше любопытство. Вы стоите в помещении с удивительными образцами будущего, а сами целитесь на второстепенных вещах. Право слово – не комильфо. Из-за машины появились двое человек в такой же рабочей форме как и у большинства присутствующих на территории научного центра. Щуплый в очках тащил в руках солидного размера блокнот, а второй низкий кривоногий и коренастый мужичок сложил руки на висящем на шее автомате. Сразу после приветствия доктор Моро попросил их провести Иваницкого внутрь полуприцепа и показать замечательные результаты их работы. Щуплый пожал плечами и гостеприимно широким жестом пригласил следователя с собой. Иваницкий не без опаски зашёл в нестерпимо воняющее пространство под плотным тентом. Вдоль бортов по обеим сторонам фургона стояли громадные кассеты, заполненные металлическими клетками. В каждой из ячеек находилось по одной твари. Разнообразие поражало. Самые мелкие были размером с крупную крысу, а самые крупные достигали размера средней собаки. – Что это? – спросил Иваницкий. – Это биологическое оружие массового поражения. Здесь более сотни мелких тварей. Это, как вы догадались наши морфо-куры и морфо-крысы. Зажатые в таком маленьком объёме, они не растут, но зато мутируют в пределах заданного размера, наращивая боевые навыки. Каждая клетка вынимается, объект можно кормить и тренировать. – А зачем их здесь держать. – Это оружие. Но мы его ещё не использовали. Достаточно внутри машины открыть двери клеток, как вся эта орда вырвался на волю и начнёт уничтожать любой живой организм, который окажется в их досягаемости. Иваницкий был поражен ещё более чем при виде некро-морфо-куро-завров. Он представил себе как эта толпа мертвых тварей будет атаковать их накопитель. Из рассказов команд по эвакуации он прекрасно знал, как быстро могут двигаться такие твари. Даже из спора ученых, когда они говорили о скорости крысы в лабиринте, можно было сделать вывод насколько сложно будет ее подстрелить. Если в того же курозавра можно было попасть из пулемета или гранатомета, то от такой опасной мелочи спасения не будет. Этим тварям достаточно укусить человека один единственный раз, после этого защищаться нужно будет уже от укушенного, пусть даже он погибнет через час или через три часа, но судьба раненного решена. Такая тварь с легкостью пролезет в небольшую дырку или прореху в заборе. – А как же вы их контролировать будете? – спросил следователь. – Вот с этим оказия получилась. Незадача, так сказать. Их остается только взрывать. С другой стороны вырастить такую мелочь не так уж и сложно. Одноразовые так сказать. Иваницкий ходил между клетками, разглядывая беснующихся голодных тварей, которые почувствовали живую плоть. Мелке уродцы кидались на стены клеток грызли решетки, просовывали мелкие лапки наружу. В полутьме казалось, что стена обзавелась кучей уродливых отростков, хаотично бьющихся в неистовой злобе. Володя едва успел убрать голову, как перед его глазами высунулся на добрых полметра костяной белый штык с зазубренными краями. Щуплый резко схватил его плече и дернул назад. Он чуть не упал. Его разозлил столь беспардонный рывок в то время, когда он уже увернулся от опасности. Он матюгнулся. – Осторожнее пожалуйста! – щуплый встревоженно глядел ему в глаза. – Что осторожнее? Я уже увидел. – Нет. Я не про бивень вам говорю. Щуплый потянул вперед руку в толстой перчатке затянутой переплетенными металлическими кольцами. Точно также из клетки высунулся костяной штык, который учёный обозвал бивнем. Но казалось, что щуплый даже не заметил его. Медленное движение вперед остановил звонкий щелчок. Тонкое длинное щупальце выстрелило из другой клетки и обвилось вокруг протянутых пальцев. Потом прозвучали еще три щелчка, и уже четыре щупальца тянули перчатку в сторону клеток. Щуплый заметно прилагая усилия, вырвал руку из плена. – Что это за хрень? – Мы смогли спровоцировать несколько подобных мутаций. Две крысы отрастили хвосты, а две отрастили языки для захвата добычи. Каждый из приобретенных органов является уникальным. Самое интересное, что крючки для захвата и стрекательные клетки, начинённые трупным ядом появились у всех четырех особей. А бивень – это переродившийся клюв. Мутация вполне рядовая, но в конкретном случае он гипертрофирована. Щуплый имел такой вид, как будто он оказался на олимпийском пьедестале. Ему только олимпийской медали и лаврового венка на голове не хватало. Володя с кислым выражением лица порадовался за него: – О! Да что вы говорите! Неужели вы смогли это сделать? Щуплый зарделся как молодая монашка, услышавшая пикантный комплемент в свой адрес. Иваницкого уже тащили за рукав из фургона. Доктор Моро буквально источал ревность. – Не стоит этому уделять такое внимание, это аналогично студенческой курсовой работе. Научная значимость минимальна. Просто научный фокус. Пойдемте же. Здесь не совсем безопасно. Иваницкий увидел, как у щуплого бешено заблестели глаза и начали раздуваться ноздри. Он просто пылал гневом, но открыто выступить против начальника не смог. Доктор Моро тащил Иваницкого прочь от своего подчиненного. Похоже, его задело, что Иваницкий так вяло реагировал на все его достижения, показанные до этого самого момента, а, увидев работу какого то щуплого, выразил свое восхищение. Иваницкий даже не попытался сгладить ситуацию: – Позвольте выразить свое восхищение вашей педагогической работой. Я тоже считаю воспитание смены устаревшему составу важным условием прогресса науки. Теперь щуплый и его начальник большетелый доктор Моро поменялись местми. Моро побледнел, а юное сорокалетнее щуплое создание расцвело радугой положительных эмоций. Дабы погасить нарождающийся конфликт, доктор Менгеле утащил Иваницкого в котельную. – Вы же хотели посмотреть наше энергетическое хозяйство, Владимир Игоревич? Я смогу удовлетворить ваше любопытство, – промел ему на ухо доктор Менгеле. Они вышли из старой котельной через большие двустворчатые двери внутрь нового просторного помещения наполненного грохотом и вибрацией. На мощных фундаментах стояли очень большие установки. Две из четырех установок работали, грохоча и передавая вибрацию всем окружающим предметам. Менгеле наклонился к уху следователя и прокричал сквозь грохот: – Они запитаны от емкостей с соляркой и газгольдеров. Газ мы экономим, поэтому сейчас они работают на солярке. Он указал в сторону второй двери. Они вышли из грохота и шума на свежий воздух. Снаружи пристройка к котельной, вмещающая ультрасовременные генераторы, выглядела вполне современно. Металлические панели внешней обшивки еще не успели поблекнуть под солнцем и ненастьем. – Вот видите. В свое время было принято очень правильное решение – построить энергоцентр, обеспечивающий полную автономность института. Сейчас это оказалось как раз кстати. – Так ведь топливо закончится. Что тогда будете делать? – Мы работаем над этим. Отапливать здания пока не требуется. Вырабатываемого тепла вполне хватает для поддержания нужной температуры. Затраты электричества сведены к необходимому минимуму. Есть вариант с ветрогенераторами. Тем более мы знаем, где их можно добыть. Но мы сами не готовы этим заниматься. Мы можем делиться информацией и нашими разработками в обмен на то, что все хозяйственные вопросы и обеспечение безопасности возьмет на себя кто либо еще. Нам есть чем поделиться. Не так ли, Владимир Игоревич? Иваницкий тем временем разглядывал пару громадных цилиндрических емкостей с соляркой и новенькие оранжевые газгольдеры, размещенные рядом с ними. То, что от него требовалась поддержка, он не сомневался. Беспокоил его другой вопрос. Его до сих пор не познакомили с силовиками этих исследователей. Он видел людей с автоматами и другим боевым оружием. На въездах в отельный комплекс и ветеринарный институт он видел настоящие блок посты, если их усилить бронетехникой или артиллерией, то они смогут дать вполне серьезный отпор. Но за все время нахождения здесь он общался только с учеными, врачами и Галиной. На этот вопрос он так и не получил ответа. Если он спрашивал о чем-то подобном, то ученые делали вид, что не слышали его или сразу переводили разговор на другую тему. Владимир не стал отвечать на вопрос Менгеле. Дальше ему зачем-то показали пульт управления энергоцентром. Он располагался практически у самого выхода в неком подобии контейнера с большим панарамным окном и троным остеклением, чтобы защитить сотрудников от шума. Седой крепкий мужчина и юнец затюканного вида сидели за обширным пультом и пялились на мониторы. Иваницкий так и не понял, для чего была устроена эта демонстрация. Скорее всего, доктор Моро пытался похвастаться перед ним хозяйством своего института. Экскурсию закончил доктор безликий. Он как бультерьер впился в Иваницкого. Он, во чтобы то не стало, хотел сделать из следователя абсолютно здорового человека. Казалось, что он одержим этой идеей. Врачеватель утащил Иваницкого обратно в отельный комплекс, где подверг усиленному лечению. Как бы там ни было, но Володя был благодарен этому среднему человеку за его самоотверженность и преданность своей профессии по спасению людей. После завершающей процедуры его встретила Галина. Образ амазонки или охотницы в это раз дополняли патронташ и охотничья вертикалка. – Здравствуйте, Владимир Игоревич, – приветствовала она его и сразу же исправилась: – Здравствуй. Как сегодня твое самочувствие? – Я теперь вообще как новый. Грех жаловаться. А ты где пропадала? Похоже по лесам да болотам охотилась. Галина рассмеялась легким заразительным смехом. – Можно и так сказать. Я сегодня на элеватор ездила. Мы там голубей отстреливаем для кормежки объекта. – Видел я ваш птичник. Их не кормить, их уничтожать пора. – Уже успели ужасы свои показать, – нахмурилась Галина. – Наше дело маленькое. Это они у нас головой должны думать. Хотя уже несколько человек пострадали. Они вам уже людских морфов и вампиров показывали? – Нет еще. Крыс, собак и курозавров. Еще котельную показали. – О, батюшки святы! А зачем они тебе котельную то показывали? Они еще и там что-нибудь творить собираются. – У них в амбаре для угля машина стоит, забитая клетками в которых мутанты крыс и кур. Галина обреченно вздохнула и села на веселенько раскрашенную скамейку рядом с Иваницким. – Когда они в толк возьмут, что так доиграться можно. Ведь не справятся, не смогут удержать заразу. Они в тварей своих, как в конструктор детский играют. То ногу отрежут, то кишки все вытащат. Мне доводилось нескольких тварей добивать. Они все опаснее и опаснее тварей делают. Курозавров тех же самых теперь только вместе с гаражом подорвать осталось. Они же могут по кирпичику все стены разобрать. Хорошо, что пока тупые. Если их выпускать начнут и тренировать, то обратно уже не загонять. Морфы умнеют необыкновенно быстро. А если не смог удержать под контролем такую тварь, то с десяток сотен человек из живых можно сразу в покойники записывать. – Так они вроде взрывчаткой их начиняют для безопасности. – Не взрывчаткой, а термическим зарядом. Если передатчик не сработает, тогда что делать? Транквилизатор после третьей дозы на них вообще действовать перестает. Привыкают они к нему как наркоманы. Доза растет в прогрессии. Один такой недавно у нас тут сбежал, так его чудом убить успели. Я как раз и убила. Решила для себя сезон охоты открыть. Птица возвращаться стала. Так это урод на мой пикет как раз и выскочил. Хорошо, что успела патрон поменять с дробового на патрон с пулей, пока он меня не заметил. Я ему с двадцати пяти метров в спину выстрелила и позвоночник перебила. На мертвяков это тоже действует. Я его в упор добивала. Фактически голову отстрелить пришлось. Так представляешь, что обнаружили при вскрытии?! Он модули внутри себя растворят начал. Это уже никто объяснить не смог. Теперь если два раза тварь использовали, то на третий раз просто запускают термический заряд. – Ты в человека стреляла? – Не совсем. Это морф был человеческий. На бабуина большого похож, только без хвоста и шерсти. Человеческие морфы самые опасные. Знаешь что? Давай мы с тобой сегодня вечер вместе проведем, а то кажется, что я с мужиком нормальным сто лет назад общалась. Следователь немного оторопел от такой резкой перемены в разговоре. К Галине он испытывал искреннюю симпатию как к человеку. А тут такой весьма откровенный намек от нее самой. Есть кончено мужчины, которые предпочитают вот таких сильных и уверенных в себе валькирий или диких амазонок. Есть те, кто любит женщин в возрасте, а есть любители женщин с оружием. Ни к одной из подобных категорий Иваницкий не относился. Его предпочтения были вполне тривиальны и предсказуемы. Он любил молодых сексапильных хохотушек не особо обременённых строгой моралью и энштейновским умом. Он вообще был против сложностей в личных отношениях. Все должно быть легко и приятно. Галина снова засмеялась. – Вы господин капитан можете не переживать за свою целкость. Покушаться не буду. У меня и муж есть. Просто составьте мне компанию, а то я так устала от всех этих рож вокруг. Последние слова она сказала даже с каким-то одиноким отчаянием. Наверное, так может говорить русский эмигрант застрявший в далеком зарубежье и мечтающий вернуться на родные посконные просторы, чтобы нюхать навоз и пить вонючий самогон под гитарные переливы кабацкого лабуха. – Я думал ты с ними работаешь? – Конечно с ними. А с кем мне еще быть? Все равно ненавижу их. Надоели до коликов в печенке. Живут в своем ненормальном мире. Ничего кроме работы своей не видят. Она взяла его под руку, и они пошагали по аккуратной дорожке, посыпанной песком. – А кто ту всем хозяйством занимается? Сразу в глаза бросается, что все очень ухожено. Я просто представил сколько на это сил и времени нужно. – Здесь все просто. Когда отельно-оздоровительный комплекс бандиты захватили, то сразу все замы генерального и главный инженер убежали спасаться к Андрею Ивановичу. Они с семьями здесь, им деваться некуда, а остальные разбежались кто куда. До катастрофы они конфликтовали с институтом. Запах навоза им не нравился, а после катастрофы стразу друзьями стали. Рядовой персонал и рабочих у вас в накопителе набираем. Местный главный инженер туда человека отправил, который вербовкой занимается и нас информацией снабжает. Еще силовики есть. – Так мне говорили, что у вас война получилась. – Все правильно говорили. Только силовики разные были. Кураторы наши из Москвы в военную часть перебрались какую-то особенную. Сначала они с нами душа в душу общались, а потом даже не знаю что случилось. Шеф весь бледный приехал и весь институт к срочной эвакуации стал готовить. Спешка и суматоха жуткие были. Основное оборудование перевезли, но большинство рабочего материала сложно перевозить было. Мы его на самый последний момент оставили. А ночью по нам стрельбу из пушек устроили. Долбали так, что земля вокруг ходуном ходила. Только наш Паве Игнатевич не так прост оказался. Он как раз к началу обстрела успел к части три образца привезти. Они там всех и перерезали, как волки стадо овец. Когда там паника началась, артиллеристов и тех, кто добивать нас был должен, их командиры обратно отозвали. Так и этих тоже в темноте мутанты наши перебили. – Мне немного другое рассказывали, – перебил ее Иваницкий. Его больше всего интересовало, кто их сейчас защищает кроме самодельных монстров. – Может быть, – спокойно согласилась валькирия. – Мне не докладывают. Научная среда специфическая. Интриги, зависть и каждый себя великим считает. Все светила наши на людях в десна целуются, а на самом деле готовы друг другу глотки перегрызть. – Это я заметил. И что, всех военный те самые морфы перебили. – Не знаю. Наверное, так. Наши силовики туда ездили, хотели технику оттуда пригнать. Только там все уничтожено было. Громадные воронки по всей территории и руины зданий. Ни одного трупа там не нашли. – А разве эти силовики не от кураторов. – Нет. По большей части это друзья или знакомые наших светил ученых. Собрали на территории команду из отставников преимущественно. Вооружили их за счет наших складов. Оружия много и оно старое, но зато патронов на третью мировую войну хватит. – Так подожди. Я и молодых ребят видел, и автоматы у них новенькие. И даже подствольники у некоторых имеются. – Так это уже силовики с собой новых военных притащили. Сейчас у них только и разговоров о том, чтобы броней разжиться. Оружие у них только стрелковое. А им танки и авиацию подавай. Пригнали они откуда-то танк такой небольшой на гусеницах, но его до сих пор чинят, и снарядов для пушки нет. – Понятно. Значит от меня они броню ждут. – Поддержки от тебя ждут. Когда тебя контуженного в лесу подобрали, то значения этому особого не придали. А вот когда выяснили кто ты такой, то они тобой заинтересовались. Павел Игнатьевич верит в тебя как во всех святых. Он не сомневается, что ты его поддержишь. Наверное, знает о тебе что-то особенное. Он мужчина очень умный, прозорливый и хитрый. Меня тоже к тебе сегодня отрядили, чтобы вербовкой заниматься. – Плохая из тебя шпионка. Все выложила, еще и получаса не прошло. Иваницкому нравилась эта бесхитростность и откровенность Галины. По-своему он ее тоже использовал. Так что ее роль агента была вполне просительной. Он опять засмеялась. – А я не хочу быть шпионкой. Пусть сами в свои игры играют, а я сама по себе. Неожиданно она обняла его шею и впилась горячим поцелуем в его губы. Это произошло вполне естественно и как бы само собой. Володя ответил ей на ласку. Ее пальцы нырнули ему в волосы. Он обхватил правой рукой ее за талию, а его левая ладонь сама скользнула ей под мешковатый свитер и майку. Пальцы наткнулись на, стягивающий грудь, спортивный топик, но трикотажная синтетика, ничуть не сопротивляясь, пустила его дальше. Грудь оказалась не мягкой и дряблой, а вполне молодой и упругой. Если судить по груди, то ее хозяйке было максимум лет девятнадцать. Галя застонала и прижала его лицо к своей шее. Следователь не опустился до банальных поцелуев, а начал захватывать и мять губами бархатистую кожу. Было все до одури приятно и просто, как раз именно так как он любил. Правая рука скользнула под тугой брючный ремень и сильно сжала ягодицу. Галя подалась навстречу этому движению так, что болезненно прижала широким офицерским ремнем туго прижатое к ее пояснице предплечье. Они уже забыли обо всем на свете. Страстные поцелуи и объятия, нежные покусывания и жаркий шёпот превратились в тот занавес, который отгородил их от всего прочего мира. Володя резкими нетерпеливыми рывками расстегнул мешающий ремень и, оторвав попутно пуговицу, запустил руку под резинку трусиков. Ладонь прошлась по полянке курчавых волос и впилась в нежное горячее естество женщины. Ее пальцы мгновенно сжались и рванули волосы на голове, причинив ему сладкую томительную боль, а короткие ногти вонзились в спину как раз под лопаткой. – Пойдем, пойдем скорее ко мне, – срывающимся голосом шептала она ему в ухо. Галя отстранилась и показала куда-то в сторону высоких сосен за зеленой изгородью из разросшейся туи. Володя шагнул прямо на Галину и, подхватив женщину под ягодицы, понес на руках как раз в сторону тех самых сосен. Она обвила ногами его спину и обхватила руками шею. Прорвавшись, таким образом, сквозь заросли он оказался перед неожиданным препятствием. Глубокий ручей тек через территорию прихотливыми изгибами. Но сейчас это казалось такой мелочью. Он перенес Галю чрез неспешное течение воды на руках, бредя по отсыпанному щебенкой дну. Глубина доходила до середины его бедра и женщина слегка взвизгнула, когда зачерпнула в обувь воду. На другой стороне ручья под соснами стоял небольшой аккуратный домик с такой же бревенчатой банькой рядом и открытой беседкой. Баня стояла на берегу ручья и от берега до бани вальяжно раскинулся деревянный настил с удобным спуском в воду. Иваницкий с Галей на руках поднялся по деревянным ступенькам и направился сразу к домику. Дверь оказалась не заперта. В уютном теплом полумраке чувствовался легкий запах дыма и кофейный аромат. Первый этаж домика условно разделялся на две половины. Сразу после входной двери – комната с камином и большим столом. Вторая половина отгораживалась аркой с занавесью из мелких деревянных шариков на длинных нитях. Они так забавно зашелестели, когда парочка прошла сквозь них. Словно сухой горох просыпали на деревянный пол. Большая двуспальная кровать приняла в свои уютные объятия хозяйку и ее гостя. Скинув одежду, они нырнули под теплое одеяло и слились в единое существо, полное животной похоти. Хотя невозможно было свести к простой физиологии то, что между ними происходило. Но и любовью это не было. Они нуждались друг в друге. Это может понять только тот, кто оказывался в действительно критической ситуации, когда ты постоянно ждешь смерти, которая должна прийти рано или поздно. Отношения тогда развиваются стремительно. Люди отбрасывают всевозможные социальные штампы или условности. Из человека порывается то настоящее и откровенное чем он является. Даже обычная человеческая симпатия становится там нечто большим, чем в мирной жизни. Мокрые и уставшие они лежали, тесно прижавшись и обнимая друг друга. За окном стемнело и в домике стало заметно свежее. – Окно нужно закрыть. Я перед уходом его приоткрыла. Камин чадит, трубу нужно почистить, – как бы извиняясь, сказала Галя. Иваницкий впервые понял, какой у нее приятный и мелодичный голос. До этого момента он этого не замечал. Она встала и без тени смущения совершенного голая исчезла за стрекочущей занавесью. – Ты голодный. У меня мясо и сыр есть. Я еще кофе могу приготовить, – послушалось из-за колышущихся нитей с шариками. Сквозь мельтешащую кисею показался неровный пляшущий свет от свечи. – Нет. Я кофе на ночь не буду, а вот перекусить не мешает. Володя поднялся с кровати, накинул покрывало, как римскую тогу, и вышел следом за амазонкой. На столе уже горели три свечи в подсвечнике и еще одна свеча горела в небольшом выгороженном пространстве за резной перегородкой, где находилась маленькая кухонька. Галя стояла спиной и сквозь сетку из резных деревянных планок была видна вся она от макушки до пяток. У женщины была великолепная атлетичная фигура. Несколько широковатая в бедрах, но вполне приятная и крепкая. Никакого намека на регулярный фитнес или солярий, просто генетика, регулярная физическая нагрузка и здоровый образ жизни читался по ней также хорошо как и запись в паспорте. Вьющиеся густые волосы слегка взлохмаченной гривой спускались по спине чуть ниже лопаток. Иваницкий уселся за стол и понял, что действительно голоден. Галя появилась с двумя мисками в руках. В одной, крупными ломтями были нарезаны твёрдый сыр и холодная телятина, а в другой – поломаный кусками хлеб. В другой руке она несла две кружки с ароматным теплым чаем из трав. – Я из термоса налила. Он не горячий, но если хочешь, то я воду вскипячу, – озаботилась хозяйка. – А чего это ты укутался. Замерз? – Нет. Просто так. А греть не надо, я слишком горячий чай не люблю. Вкуса никакого. – М-м-м. Неужели меня стесняешься? Галя положила на деревянную лавку большое махровое полотенце с вешалки и уселась на него. Владимир продолжал разглядывать ее. Она явно не рожала. Никаких растяжек на животе, да и нежно-розовые девичьи соски говорили о том, что она никогда не кормила грудью ребенка. Галя уплетала простую снедь с не меньшим аппетитом, чем Иваницкий. «Вот такое вот средство от сала лишнего на боках. Бегайте девоньки по пересеченной местности с ружьишком и погань всякую отстреливайте. До седых волос как нимфы будете.» – подумал Иваницкий. – Удивлен? – Галя лукаво посмотрела на него. – Чем? – Не хорошо отвечать вопросом на вопрос. Не вежливо. – Да я и не задумывался даже. – Опять врешь. Можешь из себя джентльмена не разыгрывать. Мне в среднем сорок лет дают. Выгляжу я так. А на самом деле мне всего двадцать семь. Иваницкий действительно удивился. Дело было даже не во внешности. Фигура вполне соответствовала возрасту, а о физической форме вообще можно было не говорить. Только лицо и руки выглядели значительно старше. Но дело даже не в этом. Весь ее вид говорил о том, что она умудренная годами зрелая женщина, а никак не заводная молодая бабенка. Манера поведения, голос, жесты и выражение легкой усталости в глазах, все вместе упорно кричало о том, что ей именно сорок. – Я думал больше. – Вот теперь верю, – улыбнулась она. – Ты не смущайся. Я привыкла. «Может у нее горе было какое-нибудь?» – подумал Иваницкий. Это было более вероятное предположение. – Север старит людей быстро. Тяжелые климатические условия. Ночь и день полярные. Жизнь тяжелая. – А я думал, что люди в холодном климате дольше живут и выглядят моложе. – Ты человека с селедкой свежемороженой не путай. Это если зомби в холодильник положить, то он наверняка сохраниться. А у человека постоянная температура тела. А на ее поддержание энергии больше уходит, когда холодно. От этого и обмен веществ совсем другой. Организм постоянно на высоких оборотах работает. Но это один из факторов. На севере вообще тяжело жить. – Вот оно как. – Да так. Я в Дудинке родилась. Есть такой город низовьях Енисея. Это недалеко от Норильска. Я оттуда специально в Питер учиться уехала по направлению от нашего порта. Родители помогли. Я на морского эколога училась. Я хотела на южном море жить, где тепло и цветов много. Тянула изо всех сил, чтобы вырваться на юг. Только север – это, наверное, судьба такая. Меня с третьего курса по экспедициям таскать стали и опять: льды, снег, холод. Но зато шанс вырваться появился. Группа в которую я попала гранты иностранные получала. Платили очень хорошо, так я дура решила денег накопить и к черному морю свалить. Только не срослось. Я за все эти годы от Мурманска до Чукотки все побережье облазила с малахольными этими. А последний год еще и нас изучать стали. Она красноречиво кивнула на дверь: – Вся вот эта братия нас в своих свинок морских превратила. Изучали в естественных условиях так сказать. Препараты какие-то на нас испытывали. Платили тоже хорошо. Военка они. Денег на них не жалели. Галя встала и взяла с каминной полки пепельницу с зажигалкой и пачку сигарет. Она закурила как мужик, кроткими сильными затяжками. Кончик сигареты вспыхивал ярким оранжевым огоньком. Дым ленивыми белесыми струйками тянулся к потолку, растворяясь на фоне гладко оструганных досок и балок. – Я сюда за неделю до всего этого кошмара приехала. Диспансеризация так сказать. – Жалеешь? – Еще спрашиваешь! У нас там минус двадцать сейчас, наверное. Зомби вымерзать должны. Вода в тканях замерзнет и делай с ним, что хочешь. Можешь распилить или в строганину порезать. Безопасно там. Или лучше сказать, что проблем за полярным кругом намного меньше чем здесь. – Ты это точно знаешь? – Забери меня отсюда. – В заполярье что ли? – Нет. Забери с собой. Ты не думай, я без претензий. Если жена у тебя или… – Нет у меня жены. И девушки тоже нет. У меня есть Долг, которому я служу. – Я тоже твоему долгу служить готова. Мне про ваш долг рассказывали. На всех очень сильное впечатление произвело. Говорили, что новая сила нарождается. А я этому внимания не придала. И ты сначала впечатления не произвёл, когда тебя из леса привезли. А вот когда тебя в пижаме больничной увидела, после того как ты очнулся и вниз спустился, то веришь или нет, у меня аж поджилки затряслись. Какая сила и уверенность от тебя идет. Ты цельный и настоящий, а тут все больше людишки жадные, трусливые и с гнилой душонкой. А за тобой можно действительно и в огонь, и в воду. Я мало встречала таких людей. Ты настоящий. – А как же эти твои? – кивнул Иваницкий в сторону двери, следуя ее примеру. – Они мне никто. Конечно, они сейчас очень правильные вещи делают, но воротит меня от этой шайки интеллигентной сволочи. Пусть что хотят о себе думают, слабые они. Еще недельки три-четыре и сама подамся куда глаза глядят. Можешь меня взять с собой? – Возьму, если так хочется. – Зря ерничаешь. Действительно хочется. Любую бабу к сильному мужику тянет. Но это другое. Я верю тебе. Я же тебе верная как собака теперь буду. Для Иваницкого оказались неожиданностью и сам разговор, и этот внезапный любовный адюльтер. Он потер ладонями лицо. – А давай я камин растоплю, – сверкнув глазами, сказала его новая поклонница и весло подмигнула. Она взяла с каминной полки широкий большой нож и, присев на корточки, принялась откалывать щепки от лежащего там полена. Огонь она развела умело и быстро. Языки оранжевого пламени побежали по тонким полупрозрачным щепкам, облизывая паленья. Яркими всполохами загорелась смоляная живица на коре, от чего дом сразу наполнился приятным запахом смоляного дымка. Галя села на пятки, сложив руки на коленях. Наверное, так в стародавние времена коротали ночи валькирии у костров внутри ритуальных пещер. Она была сейчас очень красива и органична. Иваницкий стал понимать мужчин, которые предпочитают воинственные образы женской красоты. Галя поднялась во весь рост и воткнула клинок в декоративный щит, висящий над камином. Володя только сейчас обратил внимание на то, что над камином висит целая коллекция холодного оружия. Топоры, шпаги, секиры, короткий римский меч. – Ох ты! – восхитился Иваницкий. – Это все твое? Галя хмыкнула: – Когда бы я успела обзавестись таким арсеналом. Бутафория все это, и к стенке привинчено так, что не оторвешь. Здесь только один клинок мой. Она вернулась в ту половину, где была кровать и принесла оттуда морской кортик в черных ножнах с помутневшей латунной окантовкой. Она протянула оружие следователю. Рукоять легла в ладонь привычно и ухватисто. Иваницкий нажал кнопку и вытащил клинок из ножен. Это не было декоративной поделкой. Он держал в руках творение настоящего мастера. Простота в убранстве и отсутствие украшений с лихвой замещалось безупречным качеством и настоящей дамасской сталью, из которой был сделан клинок. Четырехгранное ромбовидного сечения лезвие вырастало из костяной рукояти с навершием, напоминающим корабельную рынду. Это, несомненно, была слоновья кость, и сама покрытая сетью маленьких трещинок рукоять изначально была сделана под руку конкретного человека. И еще была в кортике некоторая особенность – от него веяло холодным голодом и смертью. Врятли какой-нибудь еще нож сможет вызвать такую эмоцию. – Дарю, – Галина в царственном жесте развела руки. – Во время последней экспедиции подобрала. На зимовье полярников наткуналь. Самое позднее в начале двадцатого века там замерзли. Людей похоронили, найденные бумаги в архив отправили, а мне вот кортик достался. – Спасибо. Подарок дорогого стоит. Володя снова посмотрел на женщину. Ее нагота уже не выглядела ни провоцирующее, ни эротично. Она была просто красивой. Он взял ее за руку и снова утащил в постель. Клинок остался лежать на столе.