- А Вы, значит, с чистыми помыслами убрали почему-то не его, а моего коллегу, как Вы сами только что выразились.

- Я тут совершено не причем. Вашего коллегу ликвидировал все тот же мистер Ной.

- Каким образом?

- Технически? С помощью моих людей, аббат.

- Вот теперь я окончательно теряюсь: Ваши люди убивают моего товарища по приказу Вашего врага, так что ли?

- Вроде того, хотя понимаю, что выглядит это странно.

- Ну, я бы сказал, что более чем странно.

- Вы сможете это понять, если поймете, что цель гораздо более важна, чем методы ее достижения.

- Разве это не логика террористов?

- Не путайте, аббат. Это общепринятая логика, а не чья-то конкретно. Это логика войны и надо перестать прикрываться словами про террористические или антитеррористические операции – это просто война. А на войне жертвы неизбежны. И чтобы ее прекратить, надо сначала ее назвать своим именем, понять кто твой враг, где он, сколько его и что он хочет, а потом надо понять кто твой друг. Только после этого можно начинать воевать, но вот этого никто делать особенно и не желает, потому что война – это, прежде всего, ответственность за ее последствия и за слова, которые скажут побежденные на суде. А террористы не должны подпадать под законы войны – в этой борьбе пленные лишние, здесь пленных не берут, потому что суды не нужны. От судов сплошные неприятности: адвокаты, права человека, законы, которые если не успеть переписать – придется соблюдать и так далее.

- Так Вы боретесь с террористами? Вы совершенно меня запутали.

- Нет. Я просто пытаюсь Вам прояснить некоторые моменты, чтобы Вы поняли главное – мы на пороге большой общечеловеческой войны, и она может начаться уже завтра.

- Вы сказали, что она уже идет.

- Не наша. В том-то и дело. Если нам удастся начать свою – это будет большой удачей.

- Вы бредите, простите за прямоту, Ваше Высокопреосвященство.

- Очень похоже. – Кардинал засмеялся. – Но по-другому ничего не получается уже несколько сотен лет. Пока не выбран враг – нет даже теоретически шансов на победу. Мы долго искали их – теперь враг ясен. Мы его видим.

- Кто он? И в чем смысл Вашей войны? Кто против кого?

- Вы, аббат, именно за этими ответами и пришли к мистеру Ною, не так ли? Вы нашли ответы?

- Я не искал их. Мы всегда знали, что мистер Ной имеет отношение к секретным организациям, которые финансируют межрелигиозные конфликты. Но у нас никогда не было информации, что он или они напрямую участвуют в этом.

- Если я правильно информирован, то Вы занимаетесь анализом, а Ваш погибший коллега занимался оперативной деятельностью, так? Потому его все и звали – рыцарь.

- Если Вы, Ваше Высокопреосвященство, так хорошо осведомлены в наших делах, то Вы должны знать, что основной задачей ессеев было и есть хранение истоков Веры, ее чистоты, баланса и равновесия. И у нас никогда не было военных подразделений. И уж тем более, в наши задачи никогда не входило устранение кого бы то ни было, даже если этот человек или общество потенциально опасно.

- Может быть, в этом и есть Ваша и ошибка и беда. Вы не смогли защитить себя. Вы вели работу по сбору информации, предоставлению ее всем заинтересованным сторонам для предотвращения конфликта, а Ваш коллега в основном спасал тех, кто значим в этой истории, так?

- В основных чертах.

- И постоянно Вы были кем-то, но не самими собой, так? Благородно, красиво, но совершенно не в духе времени.

- Возможно, Вы правы, но таков устав ессеев и не мне его менять или обсуждать.

- Должен Вам сказать, что рыцарю удалось спасти одного очень важного свидетеля – ему за этого низкий поклон.

- Кто этот человек?

- Некий юноша по имени Люсьен, наследник по крови Иуды. Я преклоняюсь перед тем, как Вы держитесь, но Вы должны понять, что спасение этого молодого человека стоит жизни самого рыцаря.

- Что-то такое мы и предполагали. Юноша уже знает кто он?

- Да. Рыцарь успел ему многое рассказать, но самого нам его спасти не удалось. Просто не успели. Мои люди, как и Ваши, работают под серьезным прикрытием, и у них есть право выполнять предписанные им приказы, даже если это противоречит здравому смыслу – такова цена победы.

- Это грустно и страшно.

- Тем не менее, это так.

- Вернемся к мистеру Ною: кто он?

- А Вы не поняли?

- Не успел.

- Тогда встречный вопрос: кто такой мистер Гутьерес?

- Мне не довелось его видеть – я его только слышал. Но, насколько я смог понять, мистер Ной работает именно на него?

- И на него тоже. Это управление не что иное, как центр планирования боевых операций, аналитический центр и много еще чего.

- Тогда Вы мне скажите, кто они и что я не смог понять.

- Что Вы знаете о волхвах?

- Шутите?

- Нисколько. Опустите сказочных персонажей в белых одеждах, с подарками младенцу, бородами и посохами и ответьте: что Вы действительно знаете – кто они, так называемые волхвы.

- Кое-что я знаю, но расскажите Вы.

- Давайте попробую и, надеюсь, рассказ Вас не утомит. Итак – волхвы. Мудрецы, нашедшие Младенца. Лютые враги христианской церкви и эта нелюбовь взаимна. И почему так? Церковь не перестает с двенадцатого века принимать репрессивные меры против волхвов. Она лишает их причастия, даже отлучает, почитайте, например, «Кормчую книгу», приходящих к волхвам от Церкви и тому подобное. Иногда эти меры еще более суровы. Для наиболее яркого примера, возьмем Россию. Так, в тысяча двести двадцать седьмом году в Новгороде власти приказали сжечь четырех волхвов. Поучения Серапиона Владимирского показывают, что порою и сам народ расправлялся с волхвами, видя в их деятельности причину всяких несчастий.

Вот сразу и возникает вопрос: а что это так круто с теми, чьи собратья и нашли Младенца? Почему Церковь так не любит тех, кто стоял в начале всей этой истории? Может в истории волхвов не все так просто? Может, это именно они правили миром на тот момент, и именно они и придумали Новую Веру? Ну, или они выполняли задачу, поставленную перед ними кем-то еще. Так может быть? Создание новой мировой религии. Чем не идея нового мирового порядка? И разве созданием нового порядка занимаются в церкви? Разве не армии стройными колоннами маршируют по трупам, а церковь лишь благословляет их на это? И куда они подевались? А, может, никуда и не девались? Трудно поверить в то, что жрецы старой веры неожиданно отреклись от нее и пришли поклониться Младенцу, а потом вообще почему-то куда-то подевались из Евангелия. Да и вообще загадочные они персонажи. Волхвы, как Вы знаете, с Востока – их корни у медян и персов надо искать. Еще у Геродота об этом шестом племени древних медян написано. Вот и получается полная ересь: те, кто потом приняли ислам, нашли источник христианской веры. Сами не приняли – другим отдали. Подарок или как? Может, они все-таки ошиблись с мальчиком-то?

- Вы слишком вольготно обращаетесь с историей, кардинал.

- Я? Напротив, я стараюсь быть совершенно объективным и беспристрастным – у меня нет выгоды или личных интересов ни у одной из конфликтующих сторон. Но, как быть с евангельским указанием на то, что во время рождения Христа в Иерусалим "пришли с востока волхвы и спрашивали, где родившийся царь Иудейский", как написано в Евангелии от Матфея? Что это были за люди? Из какой страны, и какой религии - на это евангелист не дает никаких указаний. Но дальнейшее заявление этих господ, что они пришли в Иерусалим, потому что видели на Востоке звезду родившегося царя иудейского, которому и прибыли поклониться, показывает, что они принадлежали к разряду тех восточных волхвов, которые занимались астрономическими наблюдениями. Я ведь еще даже не сказал, что существует не менее убедительная версия о том, что возникновение христианской веры не что иное, как политическая интрига с целью изнутри подорвать власть в Иерусалиме посредством этой новой религии. Между прочим, весьма логичная версия. Этот народ чужаков не приемлет – все должно произойти внутри этого народа и только так имеет право на существование. Но эти своими не были. Ведь нашли Младенца не иудеи. Волхвы. Именно они и никто иной! А ведь эти ребята долгое время подвизались в Риме. Там вообще-то темная история. У каждого было свое мнение на их счет: Тацит называет мудрость восточных волхвов суеверием (mаgicae superstitiones), а Плиний видит в ней "пустоту" и "обман" (vanitates magicae, mendacia magica). Римские сатирики времен Империи бичуют как самих магов, так и их многочисленных клиентов. Несмотря на это, волхвы получали все большее и большее влияние в римском обществе. Во многих домах римской знати они состояли на жаловании, а при дворе кесарей по временам жили целыми общинами, играя важную роль во всех придворных интригах.