- Наступило время первой капли. Каждый из Вас может сейчас коснуться стола и капля прольется. Но это будет тот, кто готов расплескать чашу. Никто не может этот сделать по собственной воле, но каждому из Вас хочется сделать это самому. Вы видели, как я нарушил Закон и налил второй раз вино. Но только каждому из вас решать наступило ли время расплескать чашу. Жизнь переполнила нас знаниями, и мы заблудились. Мы долго ждали этого дня и боялись его. Все было очень просто – все соблюдали равновесие, но никто из нас не знал, когда наступит время Второй Чаши. Оно наступило. Но не я налил ее. Я просто хотел, чтобы каждый из вас понял, как это просто: коснуться стола, чтобы чаша пролилась.
Минуты две – не больше, все смотрели на старую чашку с вином. Каждому казалось, что грех не больше капли на столе. Что нет греха в том, чтобы все закончить – встать и выйти. Что все это только старая и глупая игра. Что нет никакой чаши, и ничто не блестит серебром, и в комнате запаха ладана и масла нет, и не виноват Тот, кого так долго мучает время. И маленький мальчик – тот, который сейчас идет по пустыне и хочет пить, и страдает от нелюбви, получит то, о чем мечтает. И не будет долгих лет мучений, и не будет необходимости в страшной и позорной казни, потому что – не было мальчика. Потому что не ждут его смерти сотни собравшихся на горе. Потому что им не до него: они уже уходят, мальчик. Засыпай. Спи спокойно – услышит твой тихий вздох отец и обернется на него. Проснется в нем любовь и коснется он твоих волос….
Но будет это не с тобой, мальчик. Увы. Ты был. И сон твой не будет спокойным, потому что найдется в этой комнате тот, кто коснется стола и прольет из чаши каплю на стол. Века не спасают от глупости, и твоя история закончится быстро для тебя – тебе просто не повезло.
- Солнце не уходит с наступлением ночи – солнце не хочет видеть наш позор. Оно просто закрывает свои глаза: себе и нам. Откройте их – наступило утро. – Никто в комнате не расплескал старую чашу. Но каждый был готов это сделать просто чтобы посмотреть – что будет дальше. В комнате было тихо. Впервые, может быть, за много лет таких встреч. И этих людей, и тех, кто их выбрал, и тех, кто был до них, и еще раньше.
- Есть вопрос и мы должны на него дать ответ. Хотим ли мы допустить, чтобы встреча в Городе состоялась? Или мы сделаем все, чтобы Иосиф ушел на покой?
- Имя ему – Сатана. – Опять один из них сказал это.
- Кто остановит его? Или мы готовы дать ему то, что он хочет? – Все повернули головы к одному человеку, кто молчал весь вечер и не сидел у стола. Он был восьмым в этой комнате, и я не говорил о нем специально, чтобы не торопить события. Теперь все смотрели на него. Он встал и кресло, на котором он сидел, не издало ни одного звука: легок был человек или крепким не по голам было кресло? Он встал и просто подошел к столу. Он взял чашу и поднял ее в руке. Все молчали и смотрели. Не пролилась капля? Нет. Рука его не дрожала. И он просто сделал глоток и поставил чашку на стол.
- Вы образцовые слуги. Вы правильно задаете вопросы, но ответ уже не зависит от вас. Пейте из этой чашки – это больше не чаша и не святое вино. Потому что все происходит независимо от вас. – Чаша перешла из рук в руки, и каждый сделал глоток. Так всегда бывает, когда кто-то первый проливает каплю – дальше начинается дождь и там где была пустыня, течет река, пока кто-то другой не построит плотину. Пустыни не случаются сами по себе: всегда кто-то где-то решает, что вода нужнее ему больше, чем его соседу.
Сказать, что в комнате что-то случилось? Что это будет означать? Ничего. Просто все честные люди, которые долго пытались быть выше самих себя, вдруг поняли, что это последний вечер. Не будет больше мадам Пуссен готовить мясо и ждать, когда пробьют часы. Почему? Что случилось? Ничего. Просто этот человек не пил вино, как пили его все остальные. Вино смочило его губы и только. Он просто стоял и смотрел, как засыпают те, кто еще несколько минут назад верил в свою избранность и не представлял, как похожи их судьбы, как близки они к истинному знанию, как скоро они узнают всю правду про мальчика, который идет сейчас по пустыне.
Его губы еще блестели от невыпитого вина, но блеск уходит и проявлялся одной каплей, которая стекала по его подбородку. Он достал платок и вытер каплю. Посмотрел на платок и увидел просто испачканный кусочек ткани. Где святое вино и почему ничего не произошло? Он усмехнулся – Иосиф может быть и заблуждается в совей правоте. Возможно, что нет у него никаких прав и история мальчика просто красивая сказка? Но был он, был Иосиф, были эти шестеро достойных мужчин. И что в остатке? Мадам Пуссен доедает свой сыр, и еще несколько минут будет смотреть свой сериал. Потом все кончится.
Он еще раз внимательно медленно осмотрел комнату. Все спали – он их не убивал. Дверь в прихожую не скрипнула. Из кухни раздавались голоса: сериал еще не кончился. Он вышел из дома и пошел вдоль дороги города, который спал. Что произошло? Ничего. Произойдет завтра, когда газеты напишут о взрыве бытового газа на кухне в старом доме. Ая-яй-яй.
Телефон на углу у аптеки. Один звонок продолжительностью одну минуту. Несколько слов и все сделано правильно. Кто звонил? Кому? А это так важно?
Хорошо: звонил тот, кто вышел из дома, где остались спящими шестеро пожилых мужчин в недорогих костюмах и одна пожилая дама по имени мадам Пуссен. На другом конце провода ему ответил человек с американским акцентом. Сказал, что все понял и поблагодарил. Сказал, что как всегда работа выполнена в срок, и он может отдыхать, потому что через три дня у него будет новая работа. Потом он аккуратно прикрыл дверь телефонной будки и сел в стоявшую рядом машину. Мотор заработал, и он включил радио. Потом медленно отъехал в направлении Парижа. Кто были эти люди? Они себя называли Стражами и больше их никто так не называл. Но они пытались договориться друг с другом, поэтому ели мясо. Они были разной веры и хотели быть одной. Хотели.
Взрыв раздастся через пять минут – их хватит, чтобы дослушать песню.
Гл. 23
Итак, дамы и господа, встречайте: мистер Ной! Не тот, кто спас овец, гусей, козлов и всяких разных птиц. Не то, кто каким-то чудесным образом (что значит иметь хорошие связи наверху) узнал про грядущий потоп. Не тот, кто вторым использовал инцест в благих целях (первым был Адам), чтобы плодиться и размножаться (он же брал на борт только родственников, а как иначе – зачем спасать чужих?).
Это был другой мистер Ной. Его профессией было не спасать от потопов, а создавать их. И что таить греха – у него это получалось много лучше, чем у других. Мистер Ной, был занятым человеком: путч, он же революция, он же кризис, он же небольшая проблема, готовая перерасти в перспективный политический и финансовый проект. Это его задача. Его фирма под названием Национальное управление информационной безопасности ни от кого не пряталась, ничего не боялась и, соответственно, ничего не стеснялась. То есть, его сотрудники не нуждались в санкциях прокурора, хороших отношениях с судьями, вежливых улыбках при встречах с сенаторами и подробных отчетах Сенату. Какие отчета, дамы и господа? У сотрудников мистера Ноя была только совесть мистера Ноя – ею и руководствовались. Но это доказывает только то, что она существует. Все только на доверии, все только ради истины, все только ради страны, каковой они себе ее представляют по телевизору и, по словам самого мистера Ноя. Ибо, правда состоит только в том, что мистер Ной все знает, мистер Ной все понимает, и мистер Ной имеет непосредственное отношение к созданию того, чем предстоит управлять и от чего спасать. И, конечно, мистер Ной знает, кого потом во всем обвинить.
Мир не состоит из двух цветов – это знают все, даже те, кто имеет степень бакалавра. Но мир состоит из двух основных положений мироздания: истины и лжи. Истинно то, что своевременно и необходимо, а лживо то, что временно не требуется. Другие правила только путают. Этим же необходимо руководствоваться при создании того, что называют общественным мнением, когда возникает острая необходимость живущим за окнами большого и красивого здания, в котором есть ковровые дорожки и недорогой буфет, сделать соучастниками своих акций и проектов тех, кто, к сожалению, еще обитает в этой стране.