— Расслабься, Хьюго, — сказал Медведь, — расслабься как следует. Девушке не будет никакой пользы, если ты дашь себя убить.

Слова Медведя подействовали. Фицдуэйн почувствовал, как отступили чувство вины и слепая ярость. Он посмотрел на Медведя:

— Мы сделаем вот так… — сказал он и объяснил, что имел ввиду.

— Правильно, — согласился Медведь.

Они разделились и с разных сторон направились к ферме.

Сильвия прошла весьма жестокий курс подготовки, отчасти разработанный таким образом, чтобы закалить ее дух, и она неоднократно участвовала в забавах Кадара, которые были во много раз изощреннее. Она гордилась тем, что была абсолютно безжалостна при выполнении заданий, безжалостна в полном смысле этого слова, и все-таки мысль о казни Врени фон Граффенлауб заставляла сжиматься ее желудок.

Кадар, казалось, забавлялся, когда давал указания:

— Я хочу, чтобы ты ее повесила, — сказал он. — Пусть умрет так же, как и ее брат. Очень аккуратно, очень по-швейцарски. Возможно мы заложим новую семейную традицию фон Граффенлаубов, хотя вряд ли при нынешних обстоятельствах она будет передаваться от поколения к поколению. Да, неплохо придумано. Ее отец оценил бы симметрию.

Они без труда справились с замками на двери фермы, это заняло не больше минуты. Они нашли Врени в жилой комнате, которая вела в небольшую кухню. Она свернулась под покрывалом и держала в руках ягненка. Глаза ее были зажмурены. Она заставляла себя поверить в то, что ей просто снится дурной сон и если она откроет глаза, то телефон окажется исправен, а в ее уютном укрытии будет тепло и покойно.

Гретель вырвал у нее из рук ягненка и ударил ее несколько раз, заставив ее поднять голову и посмотреть на него. Добившись этого, он одним махом перерезал горло блеющему животному и поток крови хлынул на оцепеневшую девушку. Ее страх был настолько велик, что им казалось, что они слышат его запах. Крик ужаса замер в ее парализованном горле.

Потолок в жилой комнате был слишком низким для осуществления их замысла. Поэтому они решили привязать веревку к балке в спальне и протянуть девушку через люк.

Гензелю было поручено вести наблюдение, пока Сильвия и Гретель занимались приготовлениями к казни. В окно кухни ему была видна дорога, ведущая из деревни к ферме, и он мог разглядеть тень в том месте, где должен был находиться Сантин. Луна освещала землю, но видимость была слабой из-за скопления облаков. В этот час трудно было рассмотреть что-либо хорошенько и, кроме того, могло что-нибудь и померещиться. К счастью, он знал, что Сантин успеет его предупредить, поэтому он переключился на более приятные мысли о предстоящей казни.

Медведю не повезло, когда он попытался приблизиться к дровяному сараю, который находился всего в двадцати метрах от фермы. Движения детектива, замедленные из-за скопившегося вокруг сарая снега, привлекли внимание расслабившегося Гензеля, первой реакцией которого было желание обругать Сантина по переговорному устройству. Он понял, что это бесполезно, и до того как его рука успела дотянуться до передатчика, он прокричал предупреждение Сильвии и Гретель и выстрелил в темную фигуру, двигавшуюся ему навстречу.

Целый, но обескураженный потоком огня, Медведь отступил к сараю и залез в сугроб. Не успел он выбраться оттуда, весь в снегу, как последовал следующий залп. От пуль взвились в воздух снежные фонтанчики. Медведь не мог разглядеть своего противника, но решил взять за точку отсчета оконную раму. Он должен находиться в одном из нижних углов, если, конечно, он не идиот и не передвигается с помощью ходулей. Медведь не удивился бы, если бы дело обстояло именно таким образом. Последовавшие вспышки позволили установить, что снайпер расположился в нижнем левом углу. Выглядящий со стороны как гигантский снежный человек, Медведь расположился на огневой позиции. Он сделал четыре выстрела из своего “магнума-44”.

Мощные, изготовленные вручную, пули прошили насквозь деревянные стены старой фермы. Две пули не попали в цель и разнесли вдребезги бочку с маринованной капустой. Оставшиеся две пули попали Гензелю в шею и нижнюю часть подбородка. Первая пуля попала в спинной хребет и убила его на месте. Вторая пуля практически оторвала ему голову.

Услышав предупреждающий крик Гензеля, за которым последовал огонь из автоматического оружия, Гретель, который держал оцепеневшую Врени на краю люка, пока Сильвия прилаживала веревку, немедленно забыл о своей жертве и спрыгнул через дыру в жилую комнату этажом ниже. Он побежал туда, где находился Гензель, и ворвался как раз в тот момент, когда выстрелы разнесли голову его друга. Обалдевший от потрясения, Гретель проехался по залитому кровью полу, распахнул кухонную дверь и выпустил в темноту длинную, низкую, косую очередь.

Врени, избавившаяся от своего мучителя, но по-прежнему связанная по рукам и ногам и с повязкой на глазах, стояла, покачиваясь, на краю люка. Сильвия как завороженная наблюдала за обезумевшей жертвой. Вот Врени качнулась назад, а затем вперед и, будучи не в состоянии восстановить равновесие, попала прямо в петлю.

Петля туго затянулась вокруг шеи Врени.

Старая ферма была расположена на склоне горы. Предполагалось, что Фицдуэйн, более молодой и физически подготовленный, проникнет в дом со второго этажа. Насколько он помнил, через вход на втором этаже можно было попасть в рабочую комнату и затем в спальню. Из жилой комнаты в спальню можно было попасть либо через люк, либо, выйдя из дома, через кухню и затем подняться по ступенькам на второй этаж.

Когда началась стрельба, Фицдуэйн, у которого подъем на гору занял больше времени, чем он рассчитывал, не успел прибыть на условленное место. Он хотел было открыть поддерживающий огонь с того места, где находился, но крыша, нависающая над домом, защитила бы террористов от его огня, а вести бесцельную стрельбу ему не хотелось. Рев “магнума” Медведя обнадежил его, и он сконцентрировался на том, чтобы пробраться на второй этаж и напасть на террористов с другой стороны. Стрельба со стороны дома на время прекратилась, затем возобновилась. Трудно было сказать точно, но создавалось впечатление, что теперь по сараю, где укрылся Медведь, велся огонь из двух автоматических орудий.

Фицдуэйн неправильно рассчитал угол подъема и забрался слишком высоко на гору. Он неуклюже сполз по спуску к двери рабочей комнаты. Окна выходили не на эту сторону, и он приободрился. Он нажал на ручку. Закрыто. Дождался, когда последовал следующий огневой залп и направил “скорпион” на дверной замок. Выстрелы потонули в общем шуме, но дверь осталась целой и невредимой.

Он выпустил еще одну очередь — на этот раз длинную — и замок не устоял. Он ввалился в комнату и осмотрелся в поисках укрытия. Он вставил свежую обойму и тут же взвел курок, перевел селектор огня с автоматической позиции на одиночные выстрелы. При режиме огня 750 выстрелов в минуту вряд ли один магазин принесет ему пользу другим образом. Он старался не думать о том, что могло произойти с Врени. Террористы были еще здесь, и оставалась надежда, что, может, она еще жива. Он должен верить в то, что она жива.

Снизу послышалась стрельба, и пуля прошила стену рядом с ним. На него посылались щепки, и он пригнулся к полу.

— Ну и ужас, — пробормотал он.

Послышался гул — это вступил в бой Медведь. “Конечно, — успел подумать Фицдуэйн, — немалая доля риска, когда в ход идет такое мощное оружие. Можно в конце концов пристрелить друг друга”.

Он вытер кровь с лица, раны кровоточили, но серьезно он не пострадал. Он осторожно добрался до двери спальни. Ручкой швабры, прихваченной в рабочей комнате, он приподнял щеколду и медленно открыл дверь.

Он не мог разглядеть ничего, кроме полоски неба в окне. Он прислушался, пытаясь уловить чье-нибудь дыхание или движение. Ничего. Он мысленно подбросил монетку и затем включил фонарь, чтобы оглядеть комнату.

Комната выглядела так, как он ее и запомнил. Затем он увидел висящую Врени — и наступила темнота. Несколько долгих секунд Фицдуэйн пытался сохранить рассудок, пока перед ним как в безумном калейдоскопе наплывали друг на друга лица повешенных. Он вспомнил слова, сказанные патологом из Корка целую вечность назад: “Может быть, он был еще жив…”