54

ство этой комнаты? Мне не очень интересно, потому что оно точн такое же, что и пространство других комнат. Вещи в этой комнат могут быть интересными или неинтересными, хорошими или пло< хими, красивыми или уродливыми, а как же пространство? По сути о пространстве нельзя ничего сказать или даже подумать. У нега есть лишь качество пространства. Для того чтобы стать человеком разносторонним, приобрести широкий кругозор, нужно развивать терпение.

Только когда человек не цепляется за объекты в комнате, когд ему не за что ухватиться, он осознает пространство. Когда вы отпус каете себя, когда вы отказываетесь от осмысления, суждения, крити ки и оценки людей и вещей в комнате, вы начинаете ощущать е пространство. Но для этого нужно проявить большое терпение и полное смирение. Из-за тщеславия и высокомерия мы формируем все свои мнения о том, нравится ли нам статуэтка Будды, образ н стене, цвет обоев, считаем ли мы поистине вдохновляющей фотографию Аджана Муна или Аджана Ча. Но когда мы просто сидим в чистом пространстве... У вас затекает тело, и вы начинаете беспо-коиться, или же вас одолевает дремота. Именно в такие моменты мы сохраняем выдержку, наблюдаем и слушаем. Мы слушаем ум (вс его жалобы, страхи, сомнения и тревоги) не для того, чтобы извлечь! некие увлекательные, интересные выводы, показав себя людьми не-| заурядными, а просто для простого осознания, для ясного понимания того факта, что все преходяще.

Мудрость Будды это понимание того, что обусловленное это обусловленное, а Необусловленное и есть Необусловленное. Будды пребывают в покое в Необусловленном и лишь в случаях необходим мости занимаются мирской суетой. Они больше не обманываются! никакими условиями и устремлены к Необусловленному, к безгра-| ничной пустоте, а не к изменчивым условиям внутри пространства.

Когда вы во время медитации приближаетесь к пустоте ума, id бескрайности ума, слабеют ваши привычные цепляния, фантазии,! отвращение, страхи, сомнения и тревоги относительно условий. Вы1 начинаете понимать, что эти явления просто приходят и уходят, ведь они пусты от самобытия, и у вас нет поводов приходить в возбуждение или падать духом, потому что жизнь такая, какая она есть. Мы можем допускать уже существующие условия, потому что они возникают и исчезают. По своей природе все условия скоротечны, поэтому нам не нужно ничего подталкивать. Мы свободны, терпеливы и выдержаны, поэтому позволяем жизни складываться естественным образом. Так мы освобождаемся от борьбы, напряжения и смущения

55

Щсжественного ума, который постоянно оценивает и разграничи-■Г, пытаясь цепляться за одно, а от другого избавляться.

II гак, подумайте о том, что я сказал, и посвящайте все свое время н мире воспитанию выдержки в отношении труднопереносимых ве-Все, что казалось вам невыносимым, оказывается довольно 1ым, когда вы проявляете терпение. Лучше быть терпимым к кающим людям и всему миру в его нынешнем виде, чем мучи-кно размышлять о том, что же с человечеством не так, и каким его сделали, если бы вам предоставили такую возможность. жите о том, что жизнь такая, какая она есть, что в настоящий |ент она может быть только такой. Мы можем лишь сохранять сние и терпимость. Это не значит, что мы лезем из кожи вон, ы приукрасить жизнь тут и там... Мы просто спокойно живем и Цалуемся, не устраиваем мятежи, которые только создают еще Ьше трения и смущения, еще больше вовлекая людей в душевные

5ЯДИЦЫ.

Практика доброжелательности (метты)

гкция в буддистском центре Перт, Западная Австралия, 1983 г.)

Сегодня вечером я хотел бы поговорить о практике доброжела-

иости (метты), большинство людей сочтут эту медитацию

Ж полезной. Иногда слово «метта» переводят как любящая

шла. Возможно, этот термин покажется вам слишком абстракт-

потому что мы считаем любящую доброту сказочным явлени-

[зачастую не можем проявлять такую любовь ко всему на свете.

цглийское слово «любовь» часто неправильно используют. Мы

[им: «Я люблю рыбу и цыплят», хотя на самом деле в таком

|е лучше сказать: «Мне нравится есть рыбу и цыплят». Хри-

говорят о христианской любви, то есть предполагается, что

эбят своих врагов, и все же враги не нравятся им. Разве вы

Рте питать симпатию к своим врагам? Однако же, мы можем

гь их, а это значит, что мы не станем ничем вредить этим лю-

[Мы не станем культивировать в себе отвращение к ним. Вы

гс проявлять доброту к своим врагам, к людям, которые не

нравятся вам, которые оскорбляют вас и желают вам зла. Вы

кете симпатизировать неприятным людям, но можете любить

1оброжелательность это не любовь сверхчеловека, а самая

*овенная способность просто быть добрым и не питать отвра-

ре к чему-то или кому-то.

5ли сейчас в эту комнату войдет пьяный, неряшливый, смердя-I, больной, потный и крепко матерящийся человек, у которого

56

все лицо покрыто бородавками, мы не можем даже предполоя^ ' что станем питать к нему симпатию, и все же мы можем проявИтЬ нему доброжелательность. В таком случае мы не станем посыД3'.' его кулаком в нокдаун, не станем бранить его и выталкивать вззД1с из комнаты. Мы можем пригласить его и предложить ему чашку ча ' Мы можем быть добрыми, можем сделать что-то для того, кто ч^ то неприятен нам. Когда мы думаем: «Я не могу вытерпеть присЯ" ствие этого человека, я должен прогнать его, потому что он отвр^тЬ телен», тогда мы не можем быть добрыми. В таком случае мы пр>1" чиняем страдания всем, кто неприятен нам. В наше время люДя*1 очень не хватает доброжелательности, потому что мы слишком ai<" тивно пестуем свои способности скепсиса и критиканства. Мы за~ циклены как на собственных недостатках, так и на недостатках ДРУ" гих людей, общества, в котором мы живем. Однако ваша доброжелательность предполагает, что вы не станете питать отвращение, а проявите доброту и терпение даже к тому, что дурно, злобно, гадко или ужасно. Очень легко быть добрым к занятным зверятам вроде щенков и котят. Совсем просто быть добрым к людям, которые нам нравятся, к милым малышам, особенно когда это не наши дети. Не составляет особого труда быть добрым к престарелым мужчинам и женщинам, если нам не нужно жить с ними. Очень легко быть добрым к тем людям, которые согласны с нами в политических и философских воззрениях и никоим образом не угрожают нам. И гораздо труднее быть добрым к тому, что нам не нравится, что угрожает нам или внушает нам чувство отвращения. Для этого нужно проявить гораздо больше выдержки.

Начинать следует с себя. Итак, мы в традиционной буддистской манере всегда начинаем взращивать доброжелательность прежде всего к самим себе. Это не значит, что мы твердим: «Я очень люблю себя, я чувствую огромную симпатию к себе». Практикуя метту к себе, мы просто отказываемся от самобичевания. Мы проявляем доброту к себе, к условиям тела и ума. Мы добры и терпимы даже к недостаткам и неудачам, к дурным мыслям, скверному настроению, гневу, жадности, страхам, сомнениям, зависти, заблуждениям - всему, что не может нравиться нам в самих себе.

Когда я в первый раз приехал в Англию, то спросил тамошних буддистов, практикуют ли они метту. «Нет, - отвечали они. - Мы на дух не выносим эту практику. Мы должны ходить и повторять. "Я нравлюсь себе, я люблю себя, да буду я счастлив". Это сентиментально, слащаво, да и просто глупо. На самом деле, мы не переживаем подобные чувства. Нам они кажутся неискренними, поверхностными». Когда я находился на их уровне, мне тоже эта практика ка-

57

несколько глупой, пока я не понял, что нас обучали непра-

■ю, поэтому-то она и стала столь сентиментальной, преврати-

в актерскую игру. Англичане не могли эффективно заниматься

ЬОни просто садились и начинали анализировать себя, смотреть

^Юи недостатки и преувеличивать их вне всякой меры. Они