Несколько слов из этой теории в применении к зоомагнетизму дадут нам ключ к искусственному Сомнамбулизму, Второму Зрению, сгущенным Миражам (привидениям) и преступным Чарам — одним словом, ко всем тем поразительным феноменам, реальность которых оспаривает рутинная наука в постепенно сужающихся границах возможного: ведь само изложение подобных фактов, как она это слишком хорошо чувствует, a priori опровергло бы многие «фундаментальные законы», которые она провозгласила с высоты своей извечной непогрешимости.

В человеке, утверждает магия, существует три основных элемента: Душа (духовный элемент), Тело (материальный элемент) и Перисприт, или Медиатор (флюидический элемент); так что творение Божье, Триединое, подобно Ему, создано по Его образу и подобию[87]. Духовная душа, к тому же, не может подчиняться материальному телу без вмешательства формирующего Медиатора, проистекающего как из той, так и из другого, который непосредственно приводит в действие спинномозговую систему, обязанную, в свою очередь, передавать физическим органам повеления Воли. Этого посредника называют также астральным Телом, состоящим наполовину из стойкого, или специфицированного, света (нервного флюида), а наполовину — из летучего (магнетического флюида); нервный флюид управляет жизненным строением; а магнетический флюид, который является не чем иным, как окружающим светом, поочередно вдыхаемым по аналогии с легочным дыханием, непосредственно связывает перисприт с внешним миром. Итак, поскольку этот формирующий Медиатор способен, если воздействовать на него должным образом, коагулировать или растворять по собственной воле и проецировать или притягивать к себе некоторую порцию универсального флюида, адепт получает возможность влиять на всю массу астрального света, создавать в нем потоки и, наконец, производить в нем — даже на расстоянии — поразительные феномены, которые всеобщее невежество называет «чудесами» или «злобными проделками дьявола», если только попросту упрямо их не отрицает.

Во время магнетического сна в особенности перисприт действует с большей силой и эффективностью: конфигуративный флюид[88], проецируемый им в определенную точку пространства, он возвращает обратно к себе, перегруженный образами. Таким образом, Натура открывает ясновидящему субъекту, спящему в кресле, свои последние секреты: до такой степени, что он одинаково воспринимает пережитки прошлого, миражи настоящего и зачатки будущего — формы и отражения, рассеянные в астральном Свете.

Суеверные люди, которые видят призраков, и вообще все подверженные галлюцинациям находятся в момент видения в состоянии, близком к сомнамбулическому экстазу; их полупрозрачное, непосредственно связанное с окружающим флюидом, воспринимает те из бесчисленных отражений, которые несет этот поток. Впрочем, каббалисты признают позитивное существование одушевленных миражей, своего рода живых коагуляций астрального света, о различных способах порождения (или, если угодно, производства) которых мы выскажем свои предположения в другом месте… Неустойчивые, но реальные — это Ларвы в собственном смысле слова. (Другие, полуразумные, креатуры носят в магии название стихийных Духов и элементалей[89].) В ларвах можно увидеть рудименты формирующего медиатора, лишенные как сознательной души, так материального тела, но способные, путем сгущения, становиться видимыми и даже осязаемыми: тогда они принимают формы существ, к которым приближаются. Оккультист (который притягивает, подчиняет и руководит ими посредством своего собственного астрального тела) может придать им, по своему желанию, вид какого-либо предмета, если только он мысленно определяет природу указанного объекта и с силой «высекает» его контуры в своем воображении.

Прервем это изложение единой теории универсального флюида: мы сказали уже достаточно для того, чтобы читатель догадался о рациональном объяснении самых волнующих магнетических или спиритических феноменов, не имея надобности звать на помощь души предков и тем более Сатану с его «сернистыми» легионами.

Эта теория света — едва намеченная здесь в ее основных чертах и едва обозначенная в ее самых элементарных применениях — традиционна для адептов. Месмеристы интуитивно предчувствовали ее, не сумев установить ее общие принципы, хотя и определив ее огромное и решающее значение: об этом свидетельствует их страстное провозглашение всемогущества магнетического флюида, наряду с их неспособностью обосновать его существование. Припертые к стенке, они отделываются чрезвычайно расплывчатой формулировкой: «Я испускаю флюид, и феномены проявляются; я втягиваю его в себя, и они исчезают». Этого недостаточно. Если бы эти господа не смешивали ученую Древность и Традицию в едином высокомерном презрении, то они обнаружили бы в иероглифах Таро — этой восхитительной инициатической книге, с давних пор обесчещенной самым презренным использованием — точное указание на, возможно, более удовлетворительную доктрину… Среди авторов, специально занимающихся магнетизмом, только госпожа Луи Мон, последний адепт Ионийских Мистерий, смогла на ученый манер связать подлинные правила спровоцированного сомнамбулизма с первичными законами Света[90]. Эта ученица Элифаса знала, по какой причине следует верить в реальное существование агента, изомерного электричеству. Что же касается других флюидистов — этих сборщиков так называемых метафизических облаков, — то они еще менее созданы для демонстрации Истины, чем магнетизеры-позитивисты, неуязвимые в той области, которую они избрали.

Никто уже больше не вспоминает аббата Фариа, который первым поставил под сомнение гипотезу о флюиде и обнародовал принципы внушения. Тем не менее, психологи, или брейдисты, должны были бы считать его своим предтечей; ведь неоспоримой заслугой англичанина Брейда было, конечно же, переименование науки Месмера ради новых, более академических целей: официальные ученые неустанно осыпали проклятиями магнетизм, но гипнотизм пришелся им по душе. «Не всяк монах, на ком клобук…» Эта пословица оказалась настолько справедливой, что как только оскорбительный ярлык был сорван, буквально все — химики, медики и профессора — начали без стеснения предаваться столько лет запрещавшимся занятиям. Институт Франции снял «вето», некогда наложенное на «ортодоксальную» науку, и, готовый одобрить науку «анабаптистскую», радушно принял внушение. Несмотря на то что эта гипотеза не способна объяснить ничего по ту сторону видимого, она представляет определенную научную ценность, как мы увидим в дальнейшем. Школа Нанси, недавно основанная по инициативе первоклассного ученого доктора Льебо, свела экспериментальный и позитивный магнетизм к его самым четким формулам — и мы отдаем гораздо большее предпочтение науке, рассматриваемой с этой немного односторонней и узкой точки зрения, чем бессвязным бредням «месмеризующих» прихвостней, пристрастившихся к убогому псевдофлюидизму.

Не обязаны ли мы заблуждениями современного спиритизма дурно понятому разглашению каббалистических доктрин, касающихся стихийных духов? Возможно. Суеверные дети средних веков трепетали при рассказах о таинственных видениях: могильщик различал над могилами неясные формы в полупрозрачных покрывалах; убийца чувствовал, как его хватает за руку — уже занесенную для преступления — чья-то невидимая длань; клирик, вызвавший Вельзевула, лицезрел его появление в клубах рыжеватого дыма; призрак казненной матери представал перед очами ее сына и умолял прочитать «Отче наш». Но никому не приходило в голову подсчитывать толчки шапокляка или круглого столика, чтобы с их помощью получить загробные откровения! Ходили слухи о замках с привидениями; но какой глупец мог бы поверить в то, что привидения «посещают» столик или шляпу? Подобные убеждения были оставлены для XIX столетия… Зачем подробно останавливаться на пустых грезах какого-нибудь Алана Кардека? Мы не оспариваем физической реальности манифестаций, но здесь не место для комментариев на эту тему: ведь то, что мы говорили об астральном свете, должно объяснить читателю действующую причину и способы производства необыкновенных феноменов, в которых нашим духовидцам хочется видеть «длань бесплотных духов»[91]. Какими бы причудливыми ни были наблюдаемые факты, в них нет ничего сверхъестественного, поскольку — в том смысле, в каком обычно понимают это слово, — Сверхъестественного не существует. Но последняя причина этих анормальных творений флюида, коагулированного под высоким давлением, коренится в тайне еще более грозной, чем те дьявольские фантасмагории, которых пугались наши наивные предки.