Майкл обязан был также думать об Андресе и Найджелле, самых ему дорогих людях на земле. Ради них он не должен ничего напортить. Он обещал Андресу свободу, Найджелле — новую жизнь, а это включает и собственный салон красоты в Майами. Только деньги сделают всех троих свободными.

А самое главное, деньги освободят его от Ровены. Встретив Найджеллу в казино, где она работала, он захотел поскорее бросить Ровену, бросить, бросить, бросить. Найджелла была магнетической силой, она притягивала Майкла своей теплотой и спокойствием, коих напрочь не было у жёсткой и сухой Ровены. Между ними возникла мгновенная жадная привязанность, наполненная сексом и живым интересом к проблемам другого…

За те три часа, которые ушли на опустошение ящиков, никто из клиентов депозитария не появился. Наверно, благодарить следовало ледяной дождь. Один раз звонили из охранной фирмы; помня о зажигалке Уокердайна, Лекси ответил правильно.

Майкл в фойе проводил время, выкуривая одну сигарету за другой. Он фантазировал, как истратит свою долю. Записные книжки Ровены могут подождать. Сейчас он слишком нервничал, читать не мог. Проглядит в самолёте. В пуленепробиваемую стеклянную панель входной двери Майкл смотрел на омытый дождём Шеферд Маркет. Скоро дождь должен перестать. Во всяком случае, он на это надеялся. Иначе может быть задержка с вылетом из Хитроу. Он подошёл к двери в хранилище. Уокердайн, Квиллмэн и Марки притомились набивать мешки.

Уокердайн, весь потный, остановился, зажёг тонкую сигару и выдохнул кольца дыма к потолку. Затем подошёл к Майклу и прошептал:

— Мы заканчиваем. Рассвет скоро. Надо, пока ещё можно, скрыть дождём и темнотой наши красивые лица. Заходи сюда, переоденься. Сейчас едем в аэропорт.

Нью-Йорк, шесть часов десять минут пополудни

Майкл ввалился к Найджелле в её гостиничную комнату и стиснул девушку дрожащими руками. Он только что приехал из аэропорта Кеннеди и ещё не успел снять плащ и кожаную кепку. Они поцеловались, но думал Майкл о другом.

Его покрасневшие глаза казались отсутствующими, он смотрел как бы сквозь неё.

— Обними меня, пожалуйста, обними, обними, — шептал он.

Она молча положила голову ему на грудь; сейчас сам расскажет, что случилось.

— Ограбление прошло хорошо, — усталым голосом проговорил он. Мешки в пути, как и планировалось. Но… случилось что-то другое. — Он поднял руки, показывая — вот что у него.

— Записные книжки Ровены, — пояснил Майкл. — Из её депозитарного сейфа. Бэби, я их читал в самолёте, когда летел сюда, и должен сказать — мне страшно. Пойми, страшно в полном смысле. Ровена влезла в очень большое дерьмо…

Найджелла озабоченно нахмурилась.

— Расскажи.

— Она связалась с такими людьми, которых я бы и веслом не тронул. Они совершенно в другой лиге. Они меня убьют, если узнают, что я взял эти записные книжки.

— Боже мой.

— Ровена отмывает для них деньги. Большие деньги. И делает это при помощи своего детского фонда. Клиенты у неё в Европе, Америке, Азии. А ещё… Она продаёт детей некоторым из этих клиентов. Вот прямо берёт и продаёт ребёнка любому, кто готов заплатить.

— Наверное, ты шутишь.

Он судорожно стиснул записные книжки.

— Здесь всё. Имена, цены, каких именно детей предпочитают эти выродки. Благотворительность у неё только для маскировки. Эта женщина не имеет права жить. Я тебе точно говорю, не имеет. Посмотри сама. Вот, читай.

Через несколько минут сильно побледневшая Найджелла вернула записные книжки.

— Что будем делать?

— Не знаю. Я знаю только, что должен убраться от этой женщины как можно дальше. Видеть её лицо больше не хочу. Знаешь, почему она сегодня приезжает в Нью-Йорк? Она будет проводить аукцион рабов, продаст ещё несколько детей. Вместе с ней этим занимаются какой-то психиатр японец и частный детектив по имени Бен Дюмас. Иисусе, здесь всё чёрным по белому…

Найджелла взяла его за руку и повела к большой кровати у окна, из которого был виден Центральный парк.

— Отдохни, любимый. Поспи, потом обсудим, что делать дальше.

— Должны позвонить люди Ло-Касио и сообщить, что мешки уже на складе. Надо будет договориться с ними о встрече. И Уокердайн должен позвонить. Знаешь, я даже есть не хочу. Эти записи мне аппетит отбили.

Найджелла сняла с него кепку.

— Хорошо. Можешь не есть, но отдохни обязательно. Я тебя разбужу, когда позвонят от Ло-Касио.

— Когда Уокердайн, тоже разбуди.

— Он знает, что в записных книжках?

Майкл помотал головой.

— Нет. А то бы он мне их не отдал, я думаю. Ты же его знаешь. Он бы из этих книжек постарался выжать пользу. Но с такими людьми нельзя связываться. Я тебе точно говорю, нельзя.

— Снимай с себя всё быстрее и ложись, — приказала Найджелла. — Потом разбужу, не беспокойся.

Через три часа Майкл проснулся сам и увидел, что Найджелла сидит у телевизора, вывернув звук. Зевнув и проморгавшись, он рассмотрел, что по ТВ идёт кабельная программа новостей.

— Звонки были?

Она отрицательно покачала головой.

— Не было никаких. А ограбление попало в новости.

Майкл просиял.

— Что говорят?

— Ты богатый человек. Скотланд-Ярд заявил, что вы, джентльмены, утащили больше сорока миллионов долларов.

Майкл схватился за голову.

— Иисусе. Ты шутишь. Сорок миллионов?

Он тянулся к сигаретам на ночном столике, когда зазвонил телефон. Руки Майкла тут же вцепились в трубку и прижали к уху. Сердце начало беспокойно подпрыгивать.

— Ты Майкл Дартиг? — Голос мужской, грубый. Какой-нибудь макаронник-бандит из Бруклина, изображает Роберта де Ниро.

— Я Майкл Дартиг. Кто говорит?

— Что у тебя с головой? Ты сумасшедший или как? Ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело?

— А пошёл ты. Некогда мне с тобой базарить. Не занимай телефон.

— Говорить со мной у тебя время есть, козёл. Я от Ло-Касио. Может, объяснишь смысл твоей шутки?

— Не понял.

— Ну, так пойми, задница. Мешков нет. Они не появились. Мы проверили самолёт, мы проверили грузовую контору, мы проверили грузовую декларацию. И даже позвонили одному человеку в аэропорту Хитроу. Мешков в самолёте не было. Они из Англии не вылетали.

Закрыв глаза, Майкл проговорил:

— Нет, нет. Не может быть. Этого не может быть.

Голос продолжал:

— Я тебе скажу, чего не может быть. Нельзя обмануть нас и остаться целым, вот чего не может быть. У нас была сделка, умник, а ты свою часть не выполнил. Вместо куска от сорока миллионов мы получили дерьмо. Наверно, нам надо встретиться и поговорить.

Глава 14

В десять тридцать пять утра на следующий день после драки с Кимом Шином и его телохранителем Деккер сидел на тёмно-зелёном кожаном диване в манхэттенской конторе Йела Сингулера. Он держал чашку чёрного кофе в одной руке, свёрнутую газету «Нью-Йорк Таймс» в другой и наблюдал, как Сингулеру делает разнос кто-то на другом конце телефонного провода. А разносили Сингулера потому, что некто Манфред Ф. Деккер, приписанный к нему агент маршальской службы США, избил южнокорейского дипломата.

В ходе разговора Сингулер взглянул через стол на Деккера, тот улыбнулся и поднял чашку в насмешливом тосте, потом сделал большой глоток. Наверное, Сингулеру этот жест не понравился: он сузил глаза и стал наматывать телефонный шнур на свой огромный кулак. Наконец Сингулер повесил трубку и вызвал секретаршу звонком, сказал ни с кем его не соединять. Потом, хмурясь, несколько мгновений рассматривал свои пальцы — изрядно покалеченные пальцы университетского футболиста.

Когда-то он решил не последовать за отцом и двумя старшими братьями в банковское дело, а футбольная слава решила ему проблему трудоустройства. Сингулер получил место в вашингтонском штате техасского сенатора, а благодаря этому присмотрелся вблизи к Секретной службе.

Секретная служба — это рука министерства финансов США, и занимается она не только охраной президента и вице-президента. Она расследует федеральные преступления, такие как изготовление фальшивых денег, подделка правительственных облигаций, кража чеков казначейства и угрозы иностранным дипломатам — а всё это несравненно интереснее, чем банковское дело. Сингулеру нравился также дух товарищества в среде агентов, напоминавший ему атмосферу в футбольной команде. К тому же за спиной агента всегда стояло правительство, а это веский фактор.