Во втором отрывке речь идет о таком явлении, как «потомственное ТВ». Автор возмущен тем, что, по его мнению, экран заполонен отпрысками известных теледеятелей и эстрадных знаменитостей. Приведем развернутый контекст, чтобы показать ту специфику критического тона журналиста, которая свидетельствует об агрессивности:
Многим хорошо понятно, что на экране часто мелькают так называемые дутые фигуры. Среди них прозаики, которых не читают, поэты, стихи которых неизвестны, дети и внуки известных в прошлом людей, которые владеют только лишь фамилией и более ничем. Что поделаешь, такая нынче эпоха. Папы и мамы быстро продвигают своих отпрысков. Примеров много приводить не надо. Их можно перечислять не десятками – сотнями! Наиболее заметные «наследники» на нынешних главных телеканалах, к примеру: шутник-Ургант, певцы Пьеха-внук и Малинин-сын, кавээнщик по рождению Масляков-младший и прочие, прочие. По отдельности подобные им вроде бы симпатяги, но в целом – это армия персонажей по блату, которые своим существованием закрывают дорогу на экран ярким талантам. Совестить таких людей, напоминать им о важности иных профессий, куда они могли бы себя употребить, бесполезно. Они ответят давно заготовленного фразой: «Мы не бездарнее наших предков, и мы это докажем». И доказывают. Годами. А экран терпит, он ведь неодушевленный. В отличие от зрителей, большинство которых уже давно махнули рукой на этот «родственный беспредел». Страна потомков, где зачастую кинорежиссеры рождаются только от кинорежиссеров, писатели – от писателей, актеры – исключительно от актеров, а телеведущие – только от засветившихся на голубом экране родителей-синонимов. Если бы дети Пушкина объявили себя великими поэтами, а дети Римского-Корсакова – выдающимися композиторами, то общество бы их презрело, а их отцы в гробу бы перевернулись. Но в нашего нынешнего, «богатой культурой» повседневности эта «генная инженерия» процветает, включая и современное телевидение (Литературная газета. 2009. № 12–13).
Автор насыщает текст оценочной лексикой, что само по себе обусловливает резкий негативный тон статьи: дутые фигуры, «наследники», персонажи по блату, «родственный беспредел», совестить бесполезно бессовестные) и др. При этом в тексте нет иного обоснования негативной оценки (например, хоть какого-то анализа деятельности), кроме указания на родство с известными артистами и телеведущими: Пьеха-внук, Малинин-сын, Масляков-младший. Понятно, что сами по себе родственные отношения никак не свидетельствуют о несостоятельности артиста, певца, телеведущего, писателя, ученого и т. д., равно как и не являются гарантией таланта в соответствующей области. Они вообще не связаны с оценкой творческого потенциала личности, поэтому вполне правомерно упрекнуть автора в сознательном нарушении постулата релевантности[16] с целью сформировать недоброжелательное отношение к людям, о которых идет речь. В контексте статьи номинации родства звучат агрессивно, приобретая такую негативную оценочность, которая им в принципе несвойственна и даже противопоказана. Демагогичным оказывается оценочное определение в адрес России — страна потомков, тенденциозны параллели с «детьми» Пушкина и Римского-Корсакова. Агрессивность и неприкрытый субъективизм автора значительно снижают воздействующий эффект статьи в целом.
Мы рассмотрели далеко не все приемы языковой демагогии, выделив те, которые, на наш взгляд, формируют тональность враждебности в массмедийном тексте. Заметим, что любое проявление языковой демагогии[17] может быть интерпретировано как факт агрессии, если под агрессией в языке понимать установку не только на оскорбление, уязвление, обиду, формирование неприятных эмоциональных ощущений и тому подобное, но и на «овладение» в той или иной степени сознанием человека в своих интересах, т. е. на манипуляцию сознанием адресата речи. Языковая демагогия и есть, в сущности, средство «мягкого» речевого манипулирования для достижения определенного коммуникативного эффекта, который «сводится прежде всего к сокрытию негативной оценки либо побуждения совершить то или иное простое или сложное действие» [КРР: 293]. Но нам хотелось бы предостеречь читателей от слишком прямолинейного понимания определений. Публицистика в целом и массмедийный дискурс в частности по природе своей призваны воздействовать на сознание адресата так, чтобы так или иначе побудить человека разделить определенные идеологические, ценностные, моральные установки, а следовательно, внушить ему определенный тип поведения. Значит ли это, что публицистика по природе агрессивна? Непрямое высказывание оценки (косвенное осуждение или косвенная похвала) или непрямое побуждение к совершению действий типично не только для языка СМИ, но и, например, для художественной литературы. Да и в повседневном общении мы нередко прибегаем к речевым импликатурам, чтобы заставить окружающих действовать в наших интересах. Например, высказывание У меня аллергия на табачный дым воспитанным человеком должно быть воспринято как просьба не курить. Всегда ли это связано с демагогией? Очевидно, ответ на поставленные здесь вопросы должен быть отрицательный. Агрессивность и демагогичность – это плохие качества речи. И то и другое предполагает недобросовестное использование языка для того, чтобы с помощью слов нанести кому-то моральный ущерб; воздействовать на сознание, намеренно (но незаметно, так что этому трудно сопротивляться) извратив факты; скрыть под внешне логичными рассуждениями истинные, нередко корыстные цели.
«Литературный энциклопедический словарь» относит иронию к разновидности комического и определяет ее как несколько завуалированное выражение критического отношения к объекту осмеяния. «Скрытность насмешки, маска серьезности отличают иронию от юмора и особенно от сатиры» [ЛитЭС: 132]. Ироническое высказывание, таким образом, представляет собой выражающее насмешку или лукавство иносказание, «когда слово или высказывание приобретают в контексте речи значение, противоположное буквальному смыслу или отрицающее его, ставящее под сомнение» [ЛитЭС: 132]. Ирония в языке СМИ является одним из действенных способов выражения авторского отношения к предмету речи и авторской оценки, тем более что позволяет сделать это ненавязчиво. Однако пишущий должен быть очень осторожен в обращении со средствами выражения иронии, поскольку люди, ставшие жертвой насмешки, нередко принимают ее за публичное оскорбление. Если по каким-то причинам ирония неуместна, то она воспринимается как легкомыслие или цинизм ('грубая откровенность, бесстыдство, пренебрежительное отношение к нравственности, благопристойности, к чему-либо, пользующемуся всеобщим признанием, уважением' [MAC IV: 646]). В последнем случае ироничность автора может быть признана формой речевой агрессии.
Особенно часто ироничные выражения, каламбуры, обыгрывание фразеологизмов используются в заголовках. Само по себе это вполне допустимо и объясняется особыми функциями заголовка, который должен быть ярким, выразительным, интересным, запоминающимся (заголовок – это своего рода реклама текста). Однако игривость ироничного заголовка может вступать в контраст с драматическим или даже трагическим содержанием, например:
Взрывной ремонт (Жизнь. 2009. № 50).
Прилагательное взрывного в прямом своем значении сочетается со словами, называющими различные атрибуты взрыва: взрывная волна, взрывная камера и подобное. Нарушение обычной сочетаемости заставляет интерпретировать это прилагательное в переносном смысле: Можно сказать, что в минувшем году в Москве произошел просто взрывной [~ очень резкий – авт.] рост розницы… (Бизнес-журнал. 22.01.2004); В нем разместился взрывной [~ зажигательный – авт.] и неожиданный, как всегда, новый чеховский спектакль Эймунтаса Някрошюса – Вишневый сад… («Театральная жизнь». 24.11.2003); Мальчишка был взрывной [~ очень эмоциональный – авт.], да еще и самый младший в группе (Известия. 12.11.2002)[18]. «Заголовочное» словосочетание настраивает именно на образное значение прилагательного, тогда как заметка начинается словами: В Дзержинске шесть человек погибли в результате взрыва газового баллона в пятиэтажном доме… Журналистская игра со словом придает заголовку Взрывной ремонт неуместную, даже циничную, шуточность, которая усиливается его нарочитым объединением на газетной полосе с другим каламбурным заголовком: Бабкино счастье (заметка о том, что Надежда Бабкина скоро станет бабушкой). Подобная немотивированная ирония заголовков может рассматриваться как фактор речевой агрессивности, потому что нарушает элементарные этические нормы, оскорбляет чувства людей, ср. также: