(Подготовил к печати И.А. Оссовецкий)

Л.И. Баранникова

К вопросу о развитии функционально-стилевого многообразия языка // Вопросы стилистики. Выпуск 6. Саратов, 1973

Особое положение занимает народно-поэтическая речь. Термин «народно-поэтическая речь» предпочитаем термину «язык фольклора», из-за внутренней противоречивости, создающейся подобным употреблением термина «язык».

Функция народно-поэтической речи развивалась в диалектах с древнейших времен. Уже в далеком прошлом складывалась традиция особой поэтической речи со своим специфическим арсеналом средств, отличных от обыденной повседневно-бытовой речи[76]. Поэтические произведения, несомненно, переходили от коллектива к коллективу, что способствовало появлению в них особых интердиалектных черт, становящихся специфическими признаками данного функционального стиля. Но, думается, этот наддиалектный характер народно-поэтической речи нельзя преувеличивать, нельзя превращать его в особый «общий язык», стоящий над племенными диалектами[77], В основе народно-поэтической речи лежала диалектная по своей грамматической, фонетической и в значительной степени лексической системе речь, но в то же время в поэтической речи в составе разных диалектов вырабатывались общие черты: общие поэтические формулы, общие принципы отбора лексики, характерные типы грамматических конструкций и даже общее направление в отношении к фонетическому материалу, определяемое спецификой ритмизованной речи[78]. Несколько упрощая вопрос, можно сказать, что это была речь диалектная по языковому материалу (инвентарь языковых единиц и принципы их организации) и наддиалектная по отношению к этому материалу, принципам его отбора и использования, то есть по стилистическому оформлению.

Народно-поэтическая речь на диалектной основе сыграла впоследствии важную роль в процессе формирования литературного языка, прежде всего языка художественной литературы (но не только).

Однако появление литературного языка и развитие письменных форм поэтической речи не прекратило традиции существования народно-поэтической речи на диалектной основе. «Устно-поэтический язык фольклора в отличие от публичной речи и в этот период продолжает существовать и развиваться, – пишет А.В. Десницкая, – поскольку устная народная поэзия сохраняет все свое значение как основная форма культурной деятельности политически бесправного и неграмотного крестьянского населения»[79]. Сохранилась народно-поэтическая речь как особая функционально-стилевая разновидность диалектной речи и в период после образования национального языка. Причём в это время все специфические особенности, отличающие этот тип речи не только от письменной формы поэтической речи в составе литературного языка, но и от обиходно-бытовой диалектной речи, стали выступать особенно отчетливо[80]. Сохраняется эта функционально-стилевая разновидность диалекта и в наше время, однако сохраняется пережиточно, лишь в старых жанрах. Иначе говоря, эта функционально-стилевая разновидность диалектной речи сохраняется как факт прошлого, пережиточное явление. В народно-поэтической речи все больше и больше усиливаются наддиалектные черты, она постепенно перестаёт быть функционально-стилевой разновидностью диалектной речи [75–77].

И.А. Оссовецкий

О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. 1975. № 5

Язык русской устной поэзии представляет собой сложное по генезису образование, изучение которого за последнее время развёртывается всё более интенсивно. Основные усилия исследователей направлены на выявление специфики языка фольклора и его отношения к народным говорам и к общенациональному языку. Изучение языка произведений устной поэзии имеет очень большое значение не только само по себе, но и для познания данного языка в целом[81].

Тот или иной фольклорный текст (былина, песня, сказка и т. д.) представляет собой идиоматичный вариант, единичный и неповторимый, который отличается не только от вариантов этого же текста разных исполнителей, но и от вариантов одного и того же исполнителя, записанных в разное время. Разнообразие вариантов определяется творческой индивидуальностью исполнителя, по-своему воссоздающего фольклорный текст. «Каждый вариант принадлежит своему автору, индивидуально отличному от исполнителей других вариантов. Каждый певец поёт свою песню, каждый горит своим огнём пафоса и напряжения, каждый выливает былину под индивидуальным освещением своего воззрения и чувства»[82]. Сказанное в полной мере относится и к текстам других фольклорных жанров.

При создании конкретного варианта традиционность выразительных средств фольклора диалектически сочетается с импровизацией, поэтому все варианты того или иного фольклорного текста, при всей их индивидуальной художественной идиоматичности, имеют общую основу, которая определяется традицией. Система реализованных конкретных вариантов одного и того же фольклорного текста образует инвариант, который можно интерпретировать как конструкт, идеальный текст. «В фольклоре, – пишет П.Г. Богатырёв, – соотношение между художественным произведением, с одной стороны, и его объективацией, то есть так называемыми вариантами этого произведения при исполнении его разными людьми, с другой стороны, совершенно аналогично соотношению между langue и parole. Подобно langue, фольклорное произведение внелично и существует только потенциально, это только комплекс известных норм и импульсов, канва актуальной традиции, которые исполнители расцвечивают узорами индивидуального творчества, подобно тому как поступают производители parole по отношению к langue»[83]. Такая двойственная природа фольклорного текста, его одновременная соотнесенность с вариантом и инвариантом составляет одну из основных черт произведений устной поэзии[84].

Иногда случается так, что при создании фольклорного текста момент импровизации отсутствует совершенно. Тогда вариант теряет значительную долю художественного интереса, потому что в этом случае он превращается в своего рода дублет с тождественными друг другу композиционными частями. Такова, например, былина «Добрыня и Василий Казимирович. Добрыня в отъезде», которую сказитель П.И. Рябинин-Андреев записал сам от себя, повторив слово в слово все встречающиеся в былине традиционные утроения[85]. С другой стороны, недостаточное соблюдение традиции и излишне свободная контаминация былинных сюжетов, например, у сказителя В.П. Щеголенка послужила причиной того, его что былины показались собирателю П.Н. Рыбникову совсем неинтересными[86].

Язык фольклора – понятие очень широкое, неоднозначное, многогранное. В разных фольклорных произведениях он представлен крайне разнообразно. В общем плане язык фольклора можно представить как метасистему, включающую в себя подсистемы отдельных его жанров, в которых она конкретно реализуется. В пределах жанра язык фольклора представляет собой более однозначное стилевое образование, хотя расхождения и могут наблюдаться, если жанр достаточно разнообразен; ср., например, язык фантастической сказки и сказки новеллистической. Язык разных жанров фольклора находится в разных отношениях и к конкретным говорам, и к диалектному языку, и к языку общенациональному.

Неоднородно по содержанию и понятие синхронной системы языка разных жанров фольклора, неодинаково по «глубине захвата» различных исторических напластований национального языка. В одних жанрах в синхронную систему их языка вовлекаются факты только современного языка, в других широко используются архаичные, с точки зрения нефольклорного языка, факты, которые в системе языка данного жанра превращаются в выразительные средства, трансформируясь в язык искусства, в котором разные по генезису и по употребительности в нехудожественном языке факты становятся равнофункциональными. Гетерогенность всех таких языковых фактов нивелируется на уровне языка данного художественного произведения.