— Что-то не видно катера, — панически засуетился Ройтс. — Он всегда был здесь…

— Возвращаемся к спасалке! — Пуглов широким шагом направился назад, к домику станции. И действительно, возле гаража, под навесом, белел двухмоторный катер на колесах. В случае необходимости его можно было быстро докатить до воды.

Ройтс, нетерпеливо бросив на дно катера сверток, потянул судно на себя. Тележка легко стронулась с места, но тут же звякнула цепь, и катер замер на месте.

— Алик, взгляни, что там его держит.

— Цепь и замок.

Где-то наверху скрипнула дверь и через несколько мгновений раздался голос, который они оба знали.

— Какое дерьмо там ищет вчерашний день?

— Это Король, — шепнул Пуглову Ройтс и машинально дотронулся до того места, где когда-то был зуб. — Я надеялся, что он, сучара, сегодня не работает.

— Придется с ним поговорить по душам. Оставайся здесь, а я пойду на переговоры, — Пуглов направился в сторону лестницы, ведущей наверх, к спасалке.

Через минуту донеслось:

— Юрик, не мешай! Так сложилась ситуация, нам надо отсюда побыстрее слинять.

— Не по адресу, блондин, обращаешься! Я казенным имуществом не торгую и не даю напрокат…Впрочем, сколько кладешь на бочку?

— А сколько надо? — Альфонс спешил и говорил без обиняков.

— А во сколько штук ты оцениваешь свою коммерческую душонку? Сколько мне надо, ты все равно не дашь…Эй, хлопцы, — крикнул Король в открытую дверь спасалки, — тут нам предлагают сделку века.

В проеме дверей появились два молодых парня, которые только что кончили жонглировать гирями. При их появлении Король двинулся на Пуглова.

— Ты сам сойдешь с лестницы или тебе помочь? — насмешливо-угрожающе поинтересовался Юрка.

Один из парней стал приближаться к Пуглову.

Ройтс начал нервничать. Он крикнул: «Алик, кидай сюда торбу!» Король удивленно замер и зырнул вниз.

— Да тут, оказывается, целая шобла! Эй, Таракан, поди сюда, я тебе золотую фиксу вставлю.

— У твоей Монтаны хорошо работает передок и очаровательная бородавка на лобке…

Король попробовал ногой достать Пуглова, но ему не хватило техничности — поскользнувшись на ступенях, он схватился за перила и начал по ним сползать вниз. А там его уже ждали кулаки Альфонса. Два хороших подцепа в подбородок Короля, несколько его отрезвили. Встав на корячки, Юрка мотал головой, словно молодой бычок, получивший в загривок укол шпагой.

В темноте всколыхнулось белое полотнище. Это Ройтс распеленывал обрез. Он действовал так уверенно, как будто всю жизнь был инструктором по этой заморской штуковине. Звякнули раскрывшиеся стволы, затем два из них чмокнули — это Ройтс вогнал в них патроны.

Когда помощники Короля подошли к Пуглову и хотели приняться за капитальный мордобой, в тишине раздался сухой выстрел. Эхо от него прерывисто полетело в дюны. Еще дымился ствол «парабеллума», а один из двух парней, согнувшись в три погибели, метался по откосу дюны. Король рванул наверх и скрылся в светлом дверном проеме.

Реакции Короля можно было позавидовать: он метнулся к шкафу и вытащил оттуда завернутый в старый тельник какой-то предмет. Разматывая его на ходу, он вышел на площадку перед дверью станции. Свет, идущий из глубины ярко освещенного помещения, высветил Ройтсу искаженное ненавистью лицо Короля и нечто очень похожее на короткоствольный автомат, который тот держал в руках… Круглая стриженная голова Короля отчетливо контурилась на фоне зеленоватого неба.

Юрка в три прыжка достиг края площадки и оттуда, наскоро прицелившись, выстрелил по Пуглову. И, видимо, попал. Ройтс видел как его друг дернулся всем корпусом, затем медленно склонился и уткнулся носом в ступеньку.

Ройтс, не раздумывая, поднял обрез до уровня глаз и, не таясь, выкрикнул:

— Эй, Король, привет Монтане! — и Таракан нажал на спусковой крючок. Он видел, как заряд плотным снопом улетел в сторону Короля. И в том месте, где только что самовыражалась человеческая плоть, осталась сумеречная пустота. Король наотмашь упал на землю и выпавший из его рук автомат, издал прощальный металлический гул.

Ройтс перевел взгляд на небо. Все нутро Таракана вибрировало и наливалось безумием. Решительно он направил стволы обреза в замок, держащий катер на привязи. И снова выстрелил. Теперь, должно быть, весь город знал, где их искать. Он вытащил из борта катера искореженный дробью болт вместе с замком, а саму тележку развернул и покатил в сторону залива. Оставив ее у воды, сам побежал к Пуглову. Тот, лежа на песке, руками загребал вокруг себя землю и стонал.

— Все, приехали, — с трудом выдавил из себя Альфонс. — Теперь ты дичь для охоты. — И он вдруг затих, опустив лицо в песок.

Ройтс взял его за плечо и перевернул на спину. Чуть ниже левой ключицы, сквозь клочья куртки, виднелось кровавое месиво. Пуглов с трудом дышал, видимо, из-за пули, пробившей легкое, произошел спонтанный пневмоторакс, перехвативший дыхание.

— Алик, вставай! — пытался привести его в чувство Ройтс, хотя отчетливо понимал, что Альфонс уже не ходок. Казалось, вялое тело ему не повиновалось. Но вдруг, на какое-то мгновение, глаза Пуглова открылись и рука цепко взяла Ройтса за ворот куртки, притянула к себе.

— Скажи, Игорь, что ты сделал с Танькой? — прохрипел Пуглов.

Такой поворот был совершенно неожиданным для Ройтса и он в растерянности не мог найти подходящих слов.

— Ничего не было… Пустяки и я не знаю, что она тебе наплела, — но слова Ройтса были неубедительны и они оба это прекрасно понимали.

— Говори…Ну, Таракаша, что же ты заткнулся? — голос Пуглова набирал уже агонизирующую силу.

— Клянусь, ничего особенного не было… обычный по пьяни минет — едва вымолвил он и сам не поверил своему голосу. Пуглов, кажется, намертво прицепил его к себе. Ройтс стал задыхаться — ворот куртки сдавливал горло.

— Ты предал меня… Уходи, дешевка, — и пальцы Пуглова разжались, тело его вздрогнуло, а голова дотоле лежащая прямо, вдруг отвалилась набок. Изо рта выкатилась капелька крови.

Ройтс приподнял Альфонсу голову и увидел, как булькающе начала вырываться у него изо рта кровь. Глаза уже не светились, они закатились под лоб и тихо там умирали.

Таракан опустил голову Пуглова на песок и поднялся на ноги. Кругом стояла оглушительная тишина, ему даже показалось, что все в мире соревновалось за абсолютный покой. Он подхватил лежащую рядом с Пугловым сумку с деньгами и, не оборачиваясь, побежал к катеру. Напрягаясь изо всех сил, он покатил его к воде.

Пахло порохом, морской травой и еще чем-то неуловимым, отчего ему становилось жутко. «Неужели запах человеческой крови так далеко разлетается?» — подумал Ройтс.

Он вошел в воду и еще долго продвигался по ней, пока катер сам не сполз с тележки и не закачался на легкой волне.

Из-за нервотрепки он не сразу завел двигатели. Куда-то запропастился в темноте стартовый шнурок. Наконец, он разобрался что к чему и два спаренных двигателя несколько раз мощно чихнули, винты пустили круговерть, и катер ожил недюжинной энергией. Ройтс взял в руки штурвал и стал ориентироваться по далеким огням. Справа ярко мерцали маяки: ближайший в устье реки, другой — на припортовом Северном молу. И там же пунктиром тянулись огоньки дальнего рейда.

Ройтс осмотрелся и повернул нос катера в противоположную от маяков сторону. Ему вдруг отчетливо послышались слова Пуглова: «Не туда рулишь, черт тебя подери!» Он знал, что эти слова всего лишь игра воспаленного воображения и тем не менее, он вслух ответил: «Пойдем на Дымчатый мыс…Видишь огоньки на краю синей полосы?»

Нащупав в кармане «севредол», он выщелкнул из фольги три таблетки и положил их в рот. Разжевал. Они были сухие и пресные, как мел.

Моторы пружинисто набирали обороты, форштевень легко разбивал пологие волны. Прибавляя скорость, катер с ветерком уходил на Запад. Берег темной полосой постепенно удалялся. И все внимание Таракана было обращено туда, где различалась черная стена сосен и так же едва просматриваемая песчаная полоска земли.