Грузовик вздрогнул, мотор заревел, потом заглох, но через секунду ровно зарокотал.

Песок непрерывно бил по стеклу кабины. Грузовик выполз из ворот, за рулем сидел Дарелл, рядом — Пероззо. Старика и его сына связали и спрятали в кузове под зеленью. Скола тоже связали. Дарелл осмотрелся — везде серая пелена. На секунду мелькнуло солнце, но только на секунду. Над головой, в каких-нибудь тридцати футах, синело чистое небо, но рядом с землей… Дарелл покрепче сжал руль и направил грузовик на запад, к Зуварху — в пустыню.

Глава 9

Пыль и песок барабанили по стеклу, как дождь. Ничего не увидишь дальше нескольких метров, даже моря, по берегу которого ехали. Грузовик натужно ревел, когда Дарелл прибавлял газу. Стрелка спидометра подползла к тридцати пяти милям. Большего мотор не мог выжать.

Дарелл постоянно смотрел в зеркало заднего обзора. Иногда ветер с моря разгонял песок, и тогда была видна преследующая колонна. Дистанция сокращалась. Дарелл сконцентрировал внимание на дороге.

В кузове было тихо. Старик (он все-таки назвался — Саадом) и сын тихо сидели в углу кузова. Скол уперся спиной в кабину, в которой не было заднего стекла. Сэм чувствовал перегар, идущий от полковника. Часто боковой ветер ударял в борта с разных сторон, снижая и без того невысокую скорость. Тем более что старый грузовик был переполнен. Дарелл воображал в кузове еще одного пассажира — мадам Хунг. Он думал о ней.

Ее жестокость и коварство возмущали всех. Ею руководила, казалось, дьявольская сила. По всему миру она создала большую сеть агентов, от которых черпала всевозможные сведения. Для добычи информации она использовала решительно все: подкуп, шантаж, пытки, убийства. У нее не было родины, по крайней мере, она сама так считала. Дитя дьявола. Мадам продавала что угодно и кому угодно. Сейчас сотрудничала с Пекином. Она была неуловимой и неосязаемой, как дым костра, но смертельной, словно гадюка. Никто не знал, сколько ей лет. Мало кто видел ее и остался живым. Досье на нее и в Москве, и в Вашингтоне были почти пустыми. Сэм хорошо запомнил ее. В Сингапуре Хунг вышла на одну из сотрудниц К-секции. Она выследила ее и заманила. Прежде чем отпустить, проткнула щеки ржавым гвоздем, выколола глаз, порвала ей ноздри, отрезала одно ухо. Она вообще любила резать людей.

— Сэм, — прервал его мысли итальянец, — ты думаешь о ней?

— Нам всем не мешает подумать о ней, если, конечно, Скол не врет.

— Я боюсь ее, — тихо сознался Пероззо, лицо у него было напряженным, — Мне повезло, я никогда не сталкивался с ней, но столько слышал.

Сзади раздался голос полковника Скола:

— Я не хочу иметь с ней дело!

— Черт побери! — воскликнул Кефи. — Почему ее все так боятся? Она ведь только женщина.

— Нет, она не женщина, — сказал Скол. — Она… у меня даже слов нужных нет.

— Не болтай! — крикнул Дарелл.

— Разве это не так, господин Дарелл? Ты сам боишься ее.

— Где у тебя доказательства, что это была она?

— Я не мог ошибиться. Хунг побывала на вилле раньше всех. Где она сейчас? Анна-Мария у нее, а может, даже и ваш генерал. Я хочу выйти из игры.

— Не получится, — отрезал Сэм. — У меня накопилось много вопросов к тебе, и ты мне ответишь на них. Как ты узнал о Бертолини, о генерале? Тем более — о документах проекта «Пилигрим»?

— Хм, — неопределенно хмыкнул Скол. — Это моя работа, приятель. Может, хочешь заглянуть в мои мозги? Или будешь пытать?

— Конечно, пытать, — спокойно сострил Дарелл.

— Они догоняют! — раздался крик в кузове.

Стекла колонны блестели на солнце, когда в сплошной серой пелене случались просветы. Дарелл с остервенением жал на газ. Дорога тянулась однообразно. Но вот замелькали дома — какая-то деревенька. Улицы опустели: все попрятались от бури. Скоро и деревня исчезла в пелене. Лицо итальянца пожелтело от песка, волосы тоже запорошило, как снегом. В зеркале снова мелькнула колонна, но теперь значительно ближе.

— Скоро маленькое ответвление от дороги, в Зувархе. Там можно спрятаться, — сказал итальянец.

— Как скоро?

— Минут десять — пятнадцать, если они раньше не догонят. Мне не очень хочется провести здесь, в Ливии, лет двадцать за шпионаж. А могут и вообще подвесить.

Полковник Скол засмеялся:

— Если догонят, то мне нечего бояться. У меня есть настоящая виза и документы. А вас перестреляют или отдадут нам.

Дарелл продолжал молча рулить. Дорога проходила рядом с огромной дюной, колеса глубоко застревали в песке. Сэм рулил одной рукой, другой прикрывал рот. Песок летел в кабину через любую щель.

Появились дома маленького рыбачьего поселка. На берегу разбросаны рыбачьи лодки, перевернутые вверх дном. Висели на кольях сети. Пахло солью и гнилой рыбой. Мимо проскочила облезлая коза и сразу пропала в пелене. Мелькнула еще одна коза. Пероззо показал направо — там.

Грузовик свернул на узкую дорогу, даже не на дорогу, а на утоптанную в песке широкую тропу. Поодаль стояло несколько домов.

— Поворачивай сюда! Быстро! А теперь стой и жди.

Они встали за домами. Радиатор был горячим, как печь.

Что-то звякнуло под грузовиком. Сэм полез посмотреть.

Сквозь вой ветра и сплошную стену песка до них донесся приглушенный рокот моторов на дороге. Колонна катила с зажженными фарами. Старик-араб что-то закричал в грузовике.

— Он кричит, что он — член секты Шенузи, — пояснил Пероззо. — Он всегда поддерживал короля Мухаммеда Индриса аль Махди аль Шенузи. Насколько я понял, старик не совсем одобряет новый режим.

Колонна медленно проехала мимо. Итальянец довольно произнес:

— Теперь двинем по этой тропе, через несколько миль она приведет к дороге, ведущей к Триполи.

Буря становилась сильнее. Поехали на юг. Сэм часто останавливал машину, чтобы отдохнул мотор, подливал в радиатор воды. Военная колонна надолго потеряла их. Пока те поймут, как их провели, пройдет много времени. По сторонам дороги Дарелл с трудом различал полузанесенные песком, когда-то возделываемые поля. Во времена владычества итальянцев здесь вырыли множество каналов. Теперь их занесло. И если ливийцы пытались возделывать поля, у них мало что выходило. Ливийцы считались хорошими скотоводами, в основном они держали некрупный скот. Но множество старых итальянских ферм теперь пустовали: ливийцы мало заботились о будущем.

Через два часа пересекли небольшую долину, занесенную песком. Дорога петляла среди безжизненных холмов. Дареллу хотелось пить и есть, но небольшой запас воды и продовольствия надо беречь. Еще Кефи нашел несколько бутылок белого вина где-то на вилле, кстати, очень хорошего.

К полудню ветер ослабел, воздух понемногу стал проясняться. Колонны не было видно. Справа замелькали ярким красным цветом глиняные обрывы, иногда попадались кучи треснувших от солнца и ветра камней. Жара, как тяжелое одеяло, давила на них. Попадались сухие русла бывших рек и каналов. Скоро увидели бедуина, пасущего маленькое стадо овец. Значит, деревня где-то поблизости. Он не обратил на грузовик особого внимания. Тем более, не узнал в них иностранцев. Сэм с Пероззо сидели в кабине, одетые в арабскую одежду. Они проехали мимо крохотного населенного пункта. Дальше, по словам Пероззо, должна быть большая деревня. Дарелл решил остановиться в ней. Радиатор дымил, как паровоз.

— Карло, попроси Саада купить у кого-нибудь воду.

— Скорей всего, он не захочет.

— Тогда пригрози ему, что мы убьем его сына. И если он надумает выдать нас.

— Сэм, ты обещал ему…

— Давай, Карло, не спорь.

Пероззо перевел старику ультиматум Дарелла. Араб спокойно выслушал, что-то сказал сыну и вылез из кузова.

— Дамон, — приказал Дарелл, — иди с ним. И поменьше болтай, а то они сразу все поймут.

— Они и так все поймут, Сэм. Они очень настороженно относятся к пришельцам.

— Ничего, ты только слушай и следи за Саадом. А ты, Кефи, приготовься на всякий случай.

— Понял, начальник.