— Ты не понимаешь, Эл! Тут новая закавыка. Тебя все не было, и я держал ее…

— И удержал, правда? — Альверато почти не слушал. — Предоставь дело мне, парень. Твои заботы кончились. Ты получил свои десять кусков и между делом неплохо развлекся. Фактически, — чуть понизил он голос, — Пендлтон хочет спустить с тебя шкуру, ты, по-моему, это знаешь. Послушайся моего совета, парень, и употреби полученный куш, чтобы на время убраться с дороги. Потом как-нибудь вынырнешь, и, может быть, я для тебя еще что-нибудь приготовлю. Договорились? — почти отеческим тоном уговаривал Альверато.

И Бенни понял. Зарплата у него в кармане, раньше он был нужен, а теперь нет. Альверато отделался от него.

Он на секунду задержал дыхание, словно боясь выдохнуть, боясь после этого превратиться в маленький сморщенный воздушный шарик.

— Я уволен? — сумел вымолвить он.

Альверато взглянул на него, точно видел впервые.

— Посылаешь меня упаковывать вещи? Заплатил за работу, и все? — Бенни не повышал тон, но он стал настойчивым, твердым.

Альверато вынул изо рта трубку:

— Тебя что-то гложет, малыш? Может, десяти кусков мало?

— Хватит. Это ведь больше, чем…

— Так чего кипятишься? — Альверато уже не смеялся.

Бенни закусил губу и сидел тихо. Его вышвырнули, и нечего заводить Большого Эла. Во всяком случае, сейчас. Пускай этот орангутанг сам узнает. Бенни может и обождать. Он дождется своей очереди, так как в лунке лежит еще один шар, о котором, кроме него, никто не знает. И Пэт.

— Да не кипячусь я, Эл. Просто стараюсь помочь.

— Когда мне нужна будет помощь, я тебе сообщу. О’кей? Когда Большому Элу понадобится твоя помощь…

— Я приду, — сказал Бенни. — Сообщу тебе, где меня найти.

Он встал, не дожидаясь ответа Альверато, и сел позади рядом с Пэт.

До конца пути он молчал. Альверато играл в карты с Берди, Пэт лежала в прерывистом сне. Худенькое тело свернулось калачиком в кресле. Бенни сидел, смотрел на нее. Она чересчур похудела, стала совсем плохая. Он подумал, как она выберется из всего этого. Она выполнила свое предназначение, или почти выполнила, и скоро выйдет из игры. Он подумал о ней, как о девушке, которую никогда не знал, не потрудился узнать, и… Чуть позже он даст ей еще зелья в стакане с купленным чистым виски, надеясь, что от этого ей станет лучше.

После приземления она покинула летное поле, вися на руке Альверато. Стоял серый, дождливый день, и она заявила, что любит серые дни. Снова развеселилась, запрыгала и даже не чувствовала сожаления от расставания с Бенни.

Он смотрел, как они удаляются по взлетной полосе, сверкающей под дождем. Берди нес чемодан. Потом Бенни вышел из самолета. Только недавно он думал, что все будет иначе. Он думал, как выйдет из самолета совсем в другом настроении. Больше никакого напряжения, никакого тяжелого ожидания.

Поднял воротник и пошел. Ничего не вышло. Ему снова придется ждать.

Глава 21

Пендлтон сидел в своей черной с золотом комнате. За окнами был серый туман, но Пендлтон не собирался любоваться городом. Огромное оконное стекло было усеяно крупными каплями, которые сливались и быстрыми струйками стекали по гладкой поверхности. На них и смотрел Пендлтон.

Сидение было бесцельным. Пендлтон редко совершал бесцельные поступки.

Турок открыл дверь, и он резко обернулся:

— Что на сей раз?

— Опять телефон, мистер Пендлтон.

— Луизиана?

— Нет, мистер Пендлтон, Альверато.

Он встал. Если не считать складок в углах рта, выглядел таким же собранным, как всегда.

— Еще раз скажи ему, что меня он не интересует.

— Мистер Пендлтон, он хочет знать, интересует ли вас известие о вашей дочери.

Пендлтон не повернулся, только спина его окостенела. Он встал и пошел к телефону, аккуратно обходя мебель.

— Пендлтон слушает, — сказал он в трубку. — Моя дочь у вас?

— Хочешь прийти обсудить дело?

— Разумеется, Альверато. Когда?

— В два у меня. За городом. — И Альверато бросил трубку.

Автомобиль Пендлтона подъехал к загородному дому без трех минут два. За рулем сидел Турок, Пендлтон на заднем сиденье, за темными стеклами, судорожно сжимая сухими руками набалдашник трости. Потайной механизм распахнул большие ворота, автомобиль въехал. Потом ворота опять со щелчком наглухо закрылись.

Большая машина медленно преодолела первый поворот подъездной дорожки, где ее снова остановили, на сей раз широкоплечий парень с автоматом Томпсона. Он встал посреди дороги и поднял руку. Опустив темные стекла, Пендлтон увидел, как слева из зарослей выходят еще двое, двое справа, один сзади. Все с автоматами.

Автомобиль замедлил ход, но явно недостаточно. Один автомат неожиданно выпустил очередь. Машина несколько раз дернулась и резко замерла с разнесенной в клочья передней покрышкой.

Распахнув дверцы, мужчины помахали бледному, ошеломленному Пендлтону, и тот молча, споткнувшись, выбрался из машины. Встал, окруженный автоматами Томпсона, и его бледное лицо потемнело.

— Что за наглость… — хрипло вымолвил он.

— Извините, мистер Пендлтон. Один парень занервничал.

Сказавший это мужчина проводил его до самого дома, нацелив автомат в спину. У дверей их обоих встретил Берди, который провел Пендлтона прямо к Альверато.

Узкий ковер в длинной комнате тянулся мимо пустого камина, библиотечного стола, какой-то урны из тех, что обычно стоят в саду, к массивному письменному столу. За столом сидел Альверато, наблюдая за подходившим к нему Пендлтоном. Второго кресла возле стола не было.

— Привет, Пенди. Что, покрышку проколол?

Пока Альверато смеялся, Пендлтон обрел дар речи. Сначала голос дрожал и срывался, потом зазвучал холодно, как обычно.

— Вы звонили по поводу моей дочери. Вот я здесь…

— Отлично, Пенди, отлично. Хочешь сигару?

— Альверато, перейдем к цели визита. Я терплю ваши идиотские выходки лишь потому…

— Выходки? — Альверато откинулся в кресле с широкой ухмылкой. — Что за выходки, Пенди?

— Сцена из гангстерского боевика на дороге.

Альверато, отсмеявшись, наклонился вперед с угрожающим видом:

— Не очень забавно, да, Пендлтон? Ты немножко струхнул и умерил свой гонор, правда? Старомодные методы, а? Только они работают, верно, Пендлтон?

Губы Пендлтона дернулись, но он сдержался:

— Я по-прежнему предполагаю, что моя дочь у вас. Покончим с играми и поговорим об этом.

— Ладно. — Альверато хлопнул по столу ладонью. — Поговорим. У меня то, что нужно тебе, у тебя то, что нужно мне. Сторгуемся.

— Что у вас, Альверато?

Альверато полез в ящик стола, вытащил несколько фотографий.

— Твоя дочь, — сказал он.

На первом снимке Пэт сидела за столом, хмуро глядя в объектив. На втором спала в постели. На последнем — лежала на диване с газетой в руках.

— Ну, Пендлтон?

— Где она?

— Не будь идиотом.

Пендлтон окаменел:

— Это ничего не доказывает. Снимки могли быть сделаны много месяцев назад.

— Слушай, сморчок, я не такой дурак. Посмотри на газету, потом попробуй поспорить. — Он протянул Пендлтону лупу. — Смотри.

На газете стояло вчерашнее число.

— Пендлтон, ты на крючке.

Воцарилось молчание, оба не шевелились.

— Чего ты хочешь, Альверато?

— Вот теперь ты заговорил. — Альверато выскочил из-за стола. — Хочу посмотреть, как ты любишь дочку. Я хочу работать, хочу знать о контактах в Италии, о способах доставки, войти в дело.

— Отказываюсь, — не раздумывая сказал Пендлтон.

— Знаешь, Пенди, твоя крошка еще очень даже живая.

— Ты не посмеешь!

— Испытай меня. Только попробуй, сморчок, и сегодня же я ее верну тебе частями.

Пендлтон на секунду оскалил зубы, со свистом втянув воздух. А когда выдохнул, весь как-то сморщился:

— Хорошо. Где я найду свою дочь?

— В каком виде хочешь ее получить?

— Ради Бога, Альверато…