В повести «Лотос» жизнь Лохова раскрывается в «соприкосновении» с жизнью матери, как бы отдельными «вспышками». Раскрытию натурфилософской концепции повести способствует философия героя, созвучная авторским размышлениям. Герои, близкие природе, являющие собой «тип естественного человека» в повести, – это мать Лохова, старик-кореец Пак, кочевник Жакияр, в юрте которого во время войны оказалась с сыном на руках мать Лохова. Кочевник сам себе определил место жительства, выбрал хозяина, которому – единственному готов был быть рабом: «И он решил, что будет вечным рабом солнца, одного лишь солнца, чья власть на земле беспредельна» (Ким 1988: 319). Поклонение солнцу как источнику жизни, солнцу как «верховному хозяину», вполне объяснимое в контексте народной мифопоэтической традиции, поражает осмысленностью этого акта и свободой выбора, сделанного героем.
Возможно, Жакияр так бы и прожил жизнь, не узнав, что мир не одноглаз, если бы не полюбил мать Лохова. «…Так в зимнее полнолуние познал единство ночного и дневного неба, объял, облетел стремительной мыслью округлое замкнутое строение мира» (Ким 1988: 322). По Киму, «смысл всего – любовь» (Ким 1988: 318). Через нее человек приходит к ощущению и осознанию себя частью целого, единого мира вокруг – Природы, сотворившей его и осуществляющей себя в этом единстве Мироздания. Обеспечивается это единство – залог бессмертия – благодаря природному закону перерождения, перевоплощения, преображения.
Итак, для понимания натурфилософской концепции повести А. Кима «Лотос» важно то, что, во-первых, основу движения жизни составляет любовь, во-вторых, именно любовь помогает преодолеть страх смерти, простираясь далеко за ее пределы, в-третьих, хотя человек и смертен, однако смерть не только зло, причиняющее ему страдания, но и великое благо.
Жизненный путь Лохова – это мучительный процесс духовного преображения, которое невозможно без осмысления своего назначения и места в мире, это продвижение к истине, открытой героем: нужно верить в бессмертие и высшая радость после смерти та же, что составляет смысл существования при жизни, – чувство единства мира, приходящее с любовью.
Дальнейшее развитие и углубление натурфилософская концепция А.Кима получит в романе-сказке «Белка» (1984). «Превращения», «двойничество» заданы уже в самом начале и обусловлены как жанровой принадлежностью его, так и «игровым» началом, заложенным в его поэтике. Проявлением которого станет в романе свободное «перемещение» из «жизни» в «смерть» и снова в «жизнь», особые «отношения» между жизнью и смертью, осуществляющиеся по своим законам, не имеющим ничего общего с реальностью. И отсюда совершенно свободные «взаимоотношения» героев со временем, благодаря чему они могут находиться одновременно в прошлом и будущем, свободно перемещаться в пространстве, из одной эпохи в другую – все это есть и в «Отце-Лесе». Благодаря возможности героя превращаться в белку и перевоплощаться в кого угодно, все произведение, «организуемое» его голосом, строится как повествование о жизни и смерти четырех друзей, наделенных творческим даром. Их объединяет общее прошлое – учеба в художественном училище, а также, на первый взгляд, несущественная деталь: имена их оканчиваются на «ий»: Иннокентий, Дмитрий, Георгий…ий (Белка). Отсутствие имени предполагает, по-видимо-му, имя самого автора – Анатолий, и в то же время обозначает особую роль…ия в художественном мире романа: повествование ведется от его имени, он, будучи и белкой, способен перевоплощаться и в своих друзей.
В романе-сказке наряду с людьми действуют и звери. Зачастую граница между человеком и зверем условна: человек проявляет себя как зверь, зверь как человек. Условность этой границы объясняется в контексте произведения тем, что в самой человеческой природе заложено и то и другое. По Киму, от самого человека зависит, какое начало возобладает. Именно двойственностью человеческой природы обусловлено то оборотничество, которому подвержено большинство героев «Белки»: «Я остановился в толпе и с великой тоской огляделся. И увидел, какое множество самых разных оборотней снует между людьми…» (Ким 1988: 460). Мир человеческий представляет в романе «множество всяких хищников» (Ким 1988: 573).
Жизнь общества видится главному герою, наделенному «чутким инстинктом» и проницательностью белки, как беспощадная война оборотней с людьми. «Мирная» белка, хотя и обладает способностью превращения в человека, не может быть с «оборотнями в одной стае» в их заговоре против людей, так же как не может примкнуть к «подлинным людям», поскольку не наделена их «божественным бесстрашием» и одержима страхами. Они же ведут себя словно бессмертные, что «не должно отвечать нашим примитивным представлениям о вечножительстве и бесконечном существовании. Подлинное бессмертие предполагает прежде всего достижение некоего совершенства – и уж потом, в силу этого совершенства, сохранение себя в последующей жизни» (Ким 1988: 469). Для четырех главных героев «Белки» «бессмертие наяву» заключается в степени «преданности творчеству» (Ким 1988: 657).
Бессмертие даруется только «подлинным людям» и «непременным высшим условием для того, чтобы смерть перешла в бессмертие, является необходимость каждому сотворить свою жизнь по-человечески…» (Ким 1988: 716) (здесь и далее разрядка автора. – А.С.). Только человек, достигший «некоего совершенства», может стать бессмертным, может рассчитывать на «сохранение себя в последующей жизни». В философских размышлениях А. Кима вопрос о бессмертии занимает центральное место. Уже в первой повести «Собиратели трав» говорится о том, что добрые люди бессмертны («…Когда ты умрешь, старик, ты не пойдешь в землю, ты взлетишь вверх») (Ким 1988: 438). Бессмертие заключается в том, что «уходящего за горизонт жизни» помнят другие. Пока есть эта память, он бессмертен.
Главное отличие «подлинных людей» от оборотней в «Белке» – их бессмертие. Они отличаются и «происхождением», так как оборотни изначально лишены истинной человечности. Не знающие бессмертия, они борются с бессмертием людей, «уничтожая материальные признаки их творчества» (Ким 1988: 594), поскольку их поступками движет «звериный расчет».
Оппозиция «подлинные люди» / «оборотни» связана с ключевой для романа проблемой добра и зла. Оборотни, выступающие как носители зла, «удачно маскируясь под людей», насаждают на земле ненависть и злобу В романе говорится о том, что существует «международный заговор хищников», празднующих «великую победу над человеческим началом». Зло, материализованное в оборотничестве, получает в произведении последовательное раскрытие. «Современные организованные оборотни» все блага жизни используют для себя, ведут непримиримую войну против воплощенной в творчестве человечности, жертвой заговора оборотней становятся четыре главных героя романа. Заговор зверей опасен тем, что он проникает «в глубь человека, в недра его души и тела, куда закладываются паразитные яйца будущего вырождения» (Ким 1988: 668). Жертвой заговора становится Кеша Лупетин, сам понимающий это: «Среди черной примитивной работы и убогого повседневного быта я совершенно переродился, и ничего прежнего во мне не осталось… Я снова стал животным» (Ким 1988: 661, 662).
По словам Лупетина, «зверь одолел» его, вселился в мать. Зверь страшен тем, что он разрушает в человеке «все тонкое, духовное». Тема утраты духовного, подлинно человеческого, вытеснения его звериным — главная в романе. Мотив перерождения – сквозной. Многие герои подвержены ему, часто оно происходит в результате насилия. Так, Митя Акутин, посмертно обретший способность оказываться в любой точке пространства и времени, наблюдает в Бухенвальде человека, приговоренного к смерти и находящегося в камере смертников. «Он готовился к смерти, он перерождался… Постепенно он стал страшней зверя» (Ким 1988: 629).
Деградация, по А. Киму, может принять массовый характер. В романе-сказке есть описание острова, на котором часть жителей постепенно начинает превращаться в крыс. «Это были полузвери-полулюди, экземпляры существ, в коих началось обратное развитие из человека в животное» (Ким 1988: 631). У Джеймса Херберта есть трилогия о крысах-мутантах, которая называется «Крысы». Они символизируют в романе систему, с которой борется его герой. Книга имеет открытый финал: хотя герой выигрывает свою личную битву, но система не уничтожена, от нее невозможно освободиться. Длительный эволюционный путь вочеловечения может оказаться короткой дорогой назад – к звериной сущности. Следуя А. Киму, у человека нет иного выбора, кроме как через преодоление в себе звериного и через творчество, любовь, страдания идти к подлинной человечности.