Для женщин Дон Жуан воплощает тип мужчины, который их завоевывает. Здесь женщина вольно или невольно уподобляется крепости. Сломить эту крепость – вечная задача Дон Жуана. Парадокс в том, что женщина, опять-таки втайне, желает быть сломленной, завоеванной, низложенной. Но сдаться без боя на милость победителю не в обычае большинства женщин. Вот почему так притягательна для женщин фигура Дон Жуана как завоевателя, как победителя, как несокрушимого воина, о победах которого ходят легенды и молва о них опережает появление Дон Жуана, делая его, еще не появившемся перед очами женщины, уже заранее победителем. Одним словом, как ни странно, женщина всеми силами души хочет быть завоеванной (а почему, собственно, это странно?!), ведь в конечном итоге, сколько бы там ни твердили об эмансипации и феминизме нашего времени, исконное назначение женщины – стать матерью и родить ребенка, дать миру новую жизнь.

И здесь другой парадокс архетипической фигуры Дон Жуана: он никогда не станет отцом и не даст ни одной женщине сделаться матерью. Иначе говоря, Дон Жуан всегда бесплоден. Странность заключается также и в том, что все женщины, которые его любили и которыми он овладел, тоже бесплодны. В литературе, кажется, нет ни малейшего упоминания о детях Дон Жуана, в отличие, например, от детей лейтенанта Шмидта. Даже с точки зрения здравого смысла и элементарной статистики кто-то из многочисленных женщин Дон Жуана, хотя бы для разнообразия, должен был забеременеть. Но этого так и не произошло. Значит, в самом архетипе Дон Жуана заложена эта бесплодность.

Разумеется, каждый писатель, в том числе и наш Пушкин, вкладывает в образ Дон Жуана свое содержание и по-своему интерпретирует этот вечный тип женского обольстителя. Первая литературная версия Дон Жуана, первая поэтическая обработка легенды о знаменитом дамском угоднике принадлежит Тирсо де Молина.

2. Тирсо де Молина – автор Дон Хуана, монах и театральный драматург

Настоящее имя Тирсо – Габриэль Тельес. По скудным сведениям о его жизни, дошедшим до нас, он принял монашеский постриг в 1600 году. В Толедо, наряду с Лопе де Вега, начал писать пьесы, написал их около 400, в том числе огромнейшее количество комедий, за что и пострадал от испанской церкви, которая выслала его в 1625 году в дальний монастырь за порчу нравов и писание комедий, несовместимых с монашеским званием. Кто-то хлопотал за монаха Тирсо, и он был прощен, окончив жизнь в материальном благополучии настоятелем монастыря в городе Сория.[20]

На первый взгляд удивительно, что Тирсо де Молина был монахом. Почему вдруг испанского монаха привлекла фигура Дон Жуана, ведь монахи отрекаются от мира, от женской любви, приносят обет безбрачия? С психологической точки зрения здесь нет ничего загадочного. Отречься от женщины не значит вырвать с корнем мысль о плотской любви, выкинуть ее из сознания и больше никогда к ней не возвращаться. В одиночной монашеской келье, или во время молитвы, или в моменты общинного монашеского труда к монаху, как и ко всякому мужчине, могут приходить мысли о женщине, наполняя соблазном его душу.

Но есть, вероятно, и другая причина обращения монаха Габриэля Тельеса к образу Дон Жуана – это время, в которое он писал. Время испанского Возрождения. Тогда радость жизни, реабилитация плоти не могла не проникнуть в сознание и монахов тоже.

К тому же Тирсо де Молина, судя по его пьесе, обладал незаурядным чувством юмора, любовью к жизни – так почему же он должен был похоронить их в монашеской келье?! Любовь к театру поглотила его целиком, без остатка. Вот почему образ Дон Жуана и вообще сюжетные ситуации в комедии о севильском озорнике поражают искрометным остроумием. Следовательно, не соблазн и искушение плотской любви есть предмет изображения комедии Тирсо де Молина, а способность испанского драматурга комически передать драматизм похождений знаменитого развратника. Показательно, что в пьесе Тирсо практически нет назидания или, точнее, оно пародийно выражено устами слуги Дон Жуана Каталинона или дряхлым дурнем отцом Дон Жуана Дьего Тенорьо. О Божьем возмездии, кроме того, твердят женщины, жертвы коварства Дон Жуана, но их словам особенно не верится, поскольку они едва ли объективны в своем негодовании.

3. Двоякий образ Дон Хуана и первый сюжет – сюжет о соблазнителе женщин. Метафора любви у Тирсо

Чем же характерен первый литературный Дон Жуан в передаче Тирсо де Молина? Он поражает своей явной двойственностью. Поначалу этот Дон Жуан (у Тирсо он – Дон Хуан, как мы в дальнейшем и будем его именовать) отличается грубой циничностью и вопиюще безнравственным поведением.

Со стороны читателя, казалось бы, глупо обвинять Дон Жуана в безнравственности, если тот и так уже самым безнравственным образом заставляет женщин влюбляться в себя, чтобы воспользоваться их простодушием, так сказать сорвать цветы удовольствия и затем коварно их бросить. Впрочем, мы, скорее всего, больше привыкли к пушкинскому Дону Гуану – благородному рыцарю, человеку чести, наконец, поэту, любовь которого к жизни и к женской красоте безгранична и радостна.

Дон Хуан Тирсо де Молина с первых строк комедии предстает перед читателем жуликом, заурядным обманщиком самого низкого пошиба. По большей части он является к женщинам под покровом ночи вместо другого, под маской ожидаемого ими любовника, добивается желаемого и убегает. Это в таком случае даже не озорник, а хам, наглец, нахал, скотина. Пушкинский Дон Гуан даже не мог бы для себя помыслить чего-нибудь подобного. Он не пустил бы на порог своего дома Дон Хуана Тирсо де Молина, прогнал бы его, как бешеную собаку. В Дон Хуане Тирсо нет абсолютно ничего благородного. Он просто-напросто удовлетворяет свою похоть.

С этого и начинается пьеса Тирсо де Молина. Дон Хуан во мраке ночи, под видом жениха герцогини Изабеллы герцога Октавьо пробирается во дворец Неаполитанского короля и соблазняет Изабеллу. Она открывает обман слишком поздно, однако, обнаружив свою ошибку, вопит в гневе и возмущении на весь дворец, так что будит самого короля. Дон Хуан бежит из дворца без малейших угрызений совести, воспользовавшись помощью своего дяди, испанского посла в Неаполе, Дона Педро Тенорьо.

Сцена повторяется, когда Дон Хуан пользуется доверчивостью своего друга маркиза де ла Мота, с которым они в былые времена вместе развлекались в Севилье с хорошенькими куртизанками. Маркиз де ла Мот влюблен в свою кузину Дону Анну. Она пишет маркизу записку о том, что король испанский хочет выдать ее замуж без любви и что отец настаивает на этом браке. Вот почему она готова пустить к себе ночью возлюбленного маркиза. Он должен надеть на себя пестрый плащ, чтобы служанки не ошиблись, когда ночью он явится в дом отца Донны Анны Дона Гонсало де Ульоа, пресловутого командора. Записка, переданная со служанкой, попадает в руки Дон Хуана, чем он не преминул воспользоваться в своих низких целях.

Обманом он вынуждает маркиза де ла Мота отдать ему пестрый плащ и является в нем к Доне Анне. Тем не менее этот второй обман на этот раз не удается Дон Хуану: Дона Анна узнает в нем не того, другого – самозванца, одним словом. Она поднимает крик.

В спальню дочери прибегает разъяренный отец, хранитель ее девичьей чести, и в стычке с Дон Хуаном престарелый родитель убит, а Дон Хуан вместе со слугой убегают, так и не узнанные. Дон Хуан отдает плащ маркизу. Его хватают как виновника смерти командора Севильи и сажают в тюрьму вместо истинного виновника убийства. Маркизу де ла Моту грозит смерть. Таков сюжет у Тирсо де Молина. И в этом сюжете, повторяем, Дон Хуан не соблазнитель, а обманщик. Достоинства в том, что он к кому-то пробрался в спальню, нет ни малейшего. Это мог бы сделать и уродливейший Квазимодо. О красоте Дон Хуана в этих сценах Тирсо де Молина даже не упоминает.

Жертвами коварства Дон Жуана становятся еще две женщины: рыбачка и крестьянка. Им обеим Дон Хуан без тени сомнений раздает клятвы жениться. Таким образом – путем самого пошлого обмана – он пользуется их доверчивостью, срывает плод девичьей невинности и, разумеется, убегает, нисколько не заботясь о последствиях и не мучаясь ни малейшими угрызениями совести.