— Ерунда какая-то, — произнёс Александр. — За счёт чего эта биомасса растёт? Ведь здесь совсем нет почвы!

— Наверно, ей достаточно воздуха, — предположил Климентий.

— Может, выбросить эту дрянь в космос? Откроем основной люк и…

— Там полно незакреплённых грузов, — возразил бортинженер. — Давлением выбросит за борт абсолютно всё.

Сгорбившись, капитан задумчиво подпёр голову руками. Ситуация складывалась довольно дурацкая. Вряд ли биоматериал удалось бы уничтожить — слишком быстро тот размножался. Здесь требовалась консультация специалиста, работающего на производителя.

— Тот, кто создал это дерьмо, должен знать, как от него избавиться, — сказал Ульев. — Саша, свяжись с Землёй, пусть немедленно сообщат на завод, откуда отправили цистерну. Скажи, что нам нужен совет.

Бечевский принялся поспешно передавать запрос по экстренному каналу. Ожидая ответа, капитан смотрел на то, что происходило в грузовом отсеке. Биомасса, заполонив все проходы и похоронив под собой контейнеры, уже поднималась к потолку. Она проявляла нестабильность, местами вспучиваясь, как овсяная каша. Это было всего лишь растительное месиво, но, несмотря на свою примитивность, казалось, оно неуязвимо даже для оружия.

— Климентий Иванович, с вами хочет поговорить биохимик, — доложил пилот.

Отбросив размышления, Ульев подошёл к пульту связи. На экране красовался худощавый блондин в очках и строгом чёрном костюме.

— Павел Пичугин, производственная компания «Ядро», — представился мужчина.

— Климентий Ульев, капитан космического грузовика «Гладиолус». У меня на борту — ваше детище, газ, который принимает вид многоклеточной массы. Она быстро увеличивается. Мне хотелось бы знать, как остановить этот процесс.

Брови Пичугина удивленно взлетели вверх.

— Насколько я понял, что-то случилось с цистерной?

— Произошла небольшая утечка. Мы устранили её, но биомасса уже заполнила половину грузового отсека.

— Это плохо, капитан. Миллиграмм биоматериала способен озеленить Московскую область. Разложить его можно кампестином-113. Этим препаратом сопровождаются любые отправки нашего продукта.

Климентий вопросительно взглянул на подчинённых. Суданов и Бечевский быстро переглянулись.

— Наверно, в спешке забыли погрузить, — с досадой пробурчал Алексей.

— Тогда я вам не завидую, — сказал биохимик. — Другими способами остановить деление клеток нельзя. Я бы порекомендовал вам срочную посадку, если, конечно, это в ваших силах. Желаю удачи!

Капитан со вздохом отключил связь. Ситуация была уже не дурацкой, а критической. Биомасса могла продавить одну из переборок и ворваться в соседний отсек. Далее всё произошло бы по тому же сценарию. Финалом этой трагедии послужила бы разгерметизация корабля.

— Курс на ближайшую планету! — приказал Климентий.

Бечевский растерянно посмотрел на маршрутный блок.

— Ближе всего к нам Юпитер. До него шесть часов лёта. Не дотянем.

— И грузовой люк открывать поздно, — мрачно добавил бортинженер. — Биомасса набрала недопустимый объём.

Скрывая замешательство, Ульев почесал затылок. Решение всё никак не приходило в голову, а ведь ситуация могла угрожать жизни экипажа. И всему виной была поспешная погрузка на домодедовском космодроме, показавшая ещё раз, что принцип «зарабатывай любым путём и как можно быстрее» себя не оправдывал.

— Курс на Юпитер! — постановил Климентий. — Саша, свяжись со всеми грузовиками в радиусе досягаемости. Выясни, нет ли у них на борту кампестина-113 или органической кислоты.

Длинные пальцы пилота забегали по клавиатуре. Наблюдая за ним, Суданов подавленно молчал.

Спустя короткое время Бечевский передал результаты опроса. Кислота, применяющаяся против агрессивной растительной среды, находилась на борту американского космического танкера «Эдди Прайс». Однако этот транспорт был слишком медлительным и вряд ли успел бы оказать техническую помощь.

Через пять минут растущий биоматериал разрушил правостороннюю переборку и проник в машинный отсек. Устраивая замыкания, сминая хрупкие алюминиевые коммуникации, творение «Ядра» начало стремительно приближаться к двигательному комплексу.

Суданов, следивший за поступающей видеоинформацией и сигналами о неполадках, с досадой выругался.

— Когда биомасса доберётся до ходовых частей, корабль потеряет управление. Даже если она не тронет топливопровод, то раздавит шлюзовой отсек, и мы никогда не выберемся отсюда.

Ульев тяжело вздохнул. Бортинженер был прав — сейчас «Гладиолус» напоминал бомбу замедленного действия. Самым разумным поступком тут казалась эвакуация. За десять лет полётов экипажу не приходилось прибегать к таким крайним мерам, но выбора не было: картина выглядела катастрофической и беспрецедентной.

— Саша, у тебя есть другие предложения? — с надеждой спросил Климентий.

Побледневший пилот покачал головой.

— Боюсь, что нет, капитан.

— Тогда план такой: берём все, что можно унести, переходим в шлюзовой отсек, садимся в аварийный катер и сматываемся отсюда к чёртовой матери. Рейсовый журнал я возьму сам. Только прошу вас, ребята: несите самое ценное и необходимое.

— Самое ценное для меня — эта машина, — проворчал, поднимая инструмент, бортинженер. — Здесь мне знаком каждый агрегат. Да что агрегат — каждый болт!

Бечевский с грустью снял с приборной панели фотографию с изображением светловолосой худенькой женщины.

— «Гладиолус» кормил мою семью. Меня, конечно, возьмут на другой космический грузовик, но… У меня такое ощущение, что своё сердце я оставляю здесь, в этом кресле.

Капитан одобрительно кивнул. Прощание с кораблём как с живым созданием было свойственно всем навигаторам. И, вполне возможно, каждый со словами благодарности и даже солёной слезой дарил холодной металлической машине часть своей души. Меньше чем через полчаса «Гладиолус», по иронии судьбы являясь строительным материалом, останется один на один со смертельным недугом.

— Поторопитесь на всякий случай, — пробормотал Ульев.

— Я проверю в катере запасы воздуха и топлива.

Внезапная мысль словно пронзила Климентия раскалённой иглой.

— Минуточку! Ты сказал, запасы воздуха?

Пилот, замерший у двери, удивлённо посмотрел в ответ.

— Ну да… Резервуары, конечно, всегда заполняются перед отлётом, но бережёного Бог бережёт.

— Странно, что мы не подумали об этих резервуарах раньше. Алексей, если биомассе нужен воздух, то мы можем выключить систему вентиляции! Отсидимся в катере, а когда это дерьмо подохнет, установим нормальный режим.

Лицо Суданова отразило выражение неописуемого счастья. Бросив чемодан с инструментом, он засмеялся.

— Правильно говорят: у страха глаза велики. Мы просто струсили и почти перестали думать!

Фотография женщины вернулась на место. Бортинженер отключил вентиляцию, и через пару часов, выйдя из катера в скафандре, Ульев увидел то, что хотел увидеть больше всего на свете: проклятый биоматериал был неподвижен. Цвет его потускнел, огромная масса не подавала никаких признаков жизни. Теперь предстояла нелёгкая работёнка — вырезать и выбрасывать за борт мёртвое губкообразное вещество, доставившее столько беспокойства экипажу и едва не разрушившее корабль изнутри. «Гладиолус» продолжал лететь в цепких объятиях чёрной пустоты, и было ему лишь немного тяжелее из-за лишнего, случайно появившегося в отсеке, груза.

Раздел 2

Обретение мира

Геннадий Авласенко

Берёзка

Осень была поздняя, очень поздняя.

И был лес, которому надоело ждать зимы.

И был человек, который шёл куда-то по осеннему этому лесу.

Куда он шёл? Зачем?

Наверное, человек и сам не знал этого. Он просто шёл. Шёл напрямик, даже не выбирая дороги… Шёл, а почерневшая опавшая листва тихо шелестела у него под ногами и словно шептала ему что-то — потаённое, своё…