среди главных обвиняемых находились известный немецкий журналист Рихард Зорге, который, не имея официального дипломатического статуса, считался вторым лицом после посла в германском посольстве, и Хоцуми Одзаки, видный журналист и авторитетный эксперт по проблемам Китая. Следственные органы предполагали, что в деятельности раскрытой организации были замешаны и другие лица, близкие к Коноэ: Кинкадзу Сайён-дзи — внук последнего гэнро 3 Японии, парламентарий Кэн Инукаи — сын премьер-министра, убитого правыми экстремистами 15 мая 1932 г., а также ряд ответственных работников правительственных и полуправительственных органов. Подозрение падало и на некоторых офицеров — сотрудников центральных органов армии и флота.

Учитывая общественное положение обвиняемых и других причастных к делу лиц, было решено создать нечто вроде специального правительственного комитета. В него вошли министр иностранных дел, заместитель министра внутренних дел, заместитель министра финансов, начальник генштаба, представитель военного министерства, губернатор Токио и начальник главного полицейского управления. В совещаниях этого комитета принимал участие представитель министерства юстиции, информировавший членов комитета о ходе расследования «Делом Зорге» лично занимался и сам премьер-министр генерал Тодзио, который, работая начальником жандармерии при штабе Квантунской армии в Маньчжурии, накопил немалый опыт полицейско-сыскной службы. Японские авторы сообщают, что на стадии расследования токко Тодзио лично давал указания начальнику главного полицейского управления по организации и ведению следствия5. Несомненно, что, проявляя столь большой интерес к «делу Зорге», Тодзио преследовал и свои личные политические цели.

Поскольку среди главных обвиняемых и лиц, причаст

4 См. «Материалы по современной истории. Дело Зорте», т. I, стр. 544.

ных к делу, были и такие, которые входили в окружение Коноэ, Тодзио, очевидно, считал, что не следует упускать благоприятного случая для укрепления своей власти и ослабления позиции своих противников внутри правящего лагеря. Хоцуки Одзаки, например, высказывал предположение, что одна из политических целей Тодзио заключалась в том, чтобы использовать «дело Зорге» как средство давления на так называемый институт дзюси-нов (старейших государственных деятелей) 6.

Это не лишено основания. Институт дзюсинов был создан после того, как совет гэнро прекратил свое существование, после смерти его последнего члена — принца Сайсндзи. В состав дзюсинов входили главным образом все бывшие премьер-министры, и совещанию дзюсинов надлежало выполнять роль консультативного органа при императоре. Они участвовали в принятии решения об отставке одного кабинета и назначении другого, а также в обсуждении кардинальных проблем государственной политики. И хотя мнение, высказанное дзюсинами, не было обязательным для правительства, их роль как составной части аппарата правящей олигархии была немаловажной.

Среди дзюсинов были и политические противники Тодзио. Очевидно, поэтому он и был заинтересован в ослаблении (а может быть, даже и в упразднении) института, существование которого в какой-то мере ограничивало возможность установления единоличной диктатуры.

Тодзио, видимо, представлялось заманчивым использовать «дело Зорге» так, чтобы суметь оказать давление на своих соперников из правящей верхушки, включая и принца Коноэ. Ведь «дело» бросало тень и на Коноэ — главу старейшего аристократического рода, стоявшего близко к императорскому двору.

Но дворцовая клика в свою очередь была крайне озабочена тем, как бы расследование «дела Зорге» не запятнало привилегированную верхушку аристократии и правящей бюрократии 1. Подрыв престижа «националь

7 О том, какое серьезное значение в дворцовых кругах придавали «делу Зорге», свидетельствует, например, специальный доклад министра юстиции, представленный императору. Фотокопию одной из страниц этого доклада см. на стр. 47 данной книги.

него образа правления»! Было or чего прийти в смятение!

С осени 1941 по весну 1942 г. по «делу Зорге», как уже говорилось, было арестовано 35 человек8. Токко и прокуратура предъявили обвинение в причастности к группе Зорге только 17 из числа всех арестованных. Кто же были остальные 18? В большинстве это были либо представители правящей бюрократии, либо люди, стоявшие близко к правительственным и военным кругам. Некоторые зарубежные авторы без всяких оснований считают этих людей участниками организации Зорге. На самом деле отношения к группе Зорге они не имели, но, подобно От-ту, Кречмеру и другим сотрудникам гитлеровского посольства в Токио, в той или иной мере служили лишь источниками получения для Зорге нужной информации, и не больше. Почему же следственные власти ограничились обвинением в причастности к группе Зорге 17 из 35 арестованных?

В числе этих 18 были такие «колоритные» фигуры, как Кэн Инукаи и особенно Кинкадзу Сайёндзи. Недаром вопрос об аресте и привлечении к ответственности этих двоих был решен только после длительного обсуждения в различных правительственных инстанциях. Причина заключалась не только в том, что первый из них принадлежал к семье высшей правительственной бюрократии, а второй — к «сливкам» аристократического общества Японии. Огромное значение имело и то положение, какое оба они занимали в правительственных сферах. Кинкадзу Сайёндзи, например, числился неофициальным советником министерства иностранных дел, а позднее и кабинета министров. Занимая па первый взгляд скромную должность, Кинкадзу Сайёндзи принимал непосредственное участие в разработке кардинальных проблем государственной политики, включая вопросы японо-американских отношений, политики Японии в отношении СССР, а также агрессивных планов в отношении Китая. Кинкадзу Сайёндзи был среди тех, кто подготовил проект так называемого основного японо-китайского договора. Этот «договор», подписанный с марионеточным правительством Ван Цзин-вэя в конце 1940 г., отдавал Китай в полную кабалу японскому империализму. Принимая участие в разработке грандиозных экспансионистских планов японского империализма, Кинкадзу Сайёндзи разделял их и поддерживал 9.

Естественно поэтому, что, когда волна арестов стала распространяться на представителей правящей бюрократии и лиц, стоявших близко к правительственным кругам, в «высших сферах» забили тревогу. Как пишет Тосито Оби, там были высказаны настойчивые пожелания повести следствие таким образом, чтобы не затронуть «высокопоставленных лиц», а также военных 10.

Несомненно, результатом такого давления со стороны «высших сфер» и явилось освобождение из-под ареста 18 человек. Среди них, за исключением разве только Кинкадзу Сайёндзи и Кэн Инукаи, не было фигур, занимавших высокое положение, по в большинстве это были люди, чьи показания могли вовлечь в «дело» влиятельные фигуры из правящей олигархии и военных.

Никто из этих 18, кроме Кинкадзу Сайёндзи, не был в дальнейшем привлечен к судебной ответственности. А роль последнего в судебном процессе свелась скорее к роли главного свидетеля обвинения против Хоцуми Одзаки (что, в частности, сказалось и на его приговоре).

Таким образом, уже с самого начала ведение следствия и судебного процесса по «делу Зорге» находилось под воздействием факторов, которые менее всего имели отношение к юриспруденции.

Следствие по «делу Зорге» началось в тот момент, когда вопрос о вступлении Японии во вторую мировую

войну был уже предрешен и в ее уединенных портах еб* средоточивались корабли оперативного соединения, предназначенного нанести внезапный удар по Тихоокеанскому флоту США, находившемуся в Пирл-Харборе. Пушки еще не стреляли, но законы войны уже вступили в силу.

Прогрессивные люди Японии понимали, на какой гибельный путь толкает страну военный авантюризм ее правящей верхушки. Они понимали, что ее внешнеполитический курс чреват катастрофическими последствиями для Японии.

Одним из таких людей был и Хоцуми Одзаки, близко стоявший к правительственным сферам и хорошо разбиравшийся в государственной политике Японии. Грозная опасность, нависшая над страной, побуждала Одзаки действовать так, чтобы предотвратить надвигавшуюся катастрофу. «Известие о начале японо-китайской войны 27 июля (1937 г.— С. П.), хотя он ее и предвидел, потрясло Одзаки», — пишет его брат Хоцуки. В августе военный пожар перекинулся в Шанхай. Как раз в эти дни Одзаки встретился с Тэйкити Каваи. По словам Каваи, Одзаки с тревогой в голосе сказал, что если огонь войны распространится и дальше, то опасность второй мировой войны станет почти неизбежной.