Со временем больные стали обращаться с небольшими жалобами к Эйле так же охотно, как и к Изе. Все видели, что девочка собирала для Изы травы и что целительница обучала ее своей магии. Эйла вскоре прижилась в Клане, и соплеменники даже пришли к выводу, что хоть она и родилась для Других, но в один прекрасный день станет их целительницей.
Стояла самая холодная пора, едва минул день зимнего солнцестояния, и еще далеко было до первых признаков весны, когда у Овры начались родовые схватки.
– Еще слишком рано, – сказала Иза Эйле. – Она даже не доносила ребенка до весны и совсем недавно ощутила его шевеление. Боюсь, роды пройдут неудачно. Как бы ребенок не родился мертвым.
– Овра так хотела ребенка, Иза. Она так обрадовалась, когда узнала, что беременна. Неужели ничего нельзя сделать? – спросила Эйла.
– Мы сделаем все, что сможем, но порой мы бываем бессильны, Эйла, – ответила целительница.
Начало родов Овры взбудоражило весь Клан. Женщины старались поддержать роженицу духом, мужчины с нетерпением ждали поблизости. Землетрясение унесло с собой жизни нескольких членов Клана, и нужно было восполнить потери. Поначалу каждый лишний рот доставлял лишние хлопоты мужчинам и женщинам, но зато, когда те становились старыми, малыши вырастали и заботились об их пропитании. Продолжение рода было превыше всего, поэтому так высоко ценилась каждая человеческая жизнь. Люди были нужны друг другу, поэтому их волновало то, что женщина Гува может потерять ребенка.
Но Гув беспокоился за нее больше, чем за ребенка, и готов был на все, лишь бы помочь ей. Он не мог вынести ее мучений, тем более что надежд на благополучный исход почти не было. Она мечтала иметь ребенка, среди женщин она единственная оставалась без детей. Даже целительница, несмотря на свой возраст, стала матерью. Овра, узнав о беременности, не помнила себя от радости, теперь же Гув подумывал о том, как облегчить ее горе.
Друк, как никто другой, понимал молодого человека. Когда-то он испытывал подобные чувства к его матери, хотя у нее роды прошли нормально. Теперь же он вполне довольствовался новой семьей, к которой уже привык. И надеялся, что Ворна заинтересует его инструментальное ремесло. Забавляла Друка и маленькая Оуна, в особенности сейчас, когда ее отняли от груди и она старательно изображала взрослую. Когда Друк с Агой заключили союз, Оуна была совсем крохой, и Друку казалось, что она живет с ними едва ли не с рождения.
Пока Иза готовила необходимые средства помощи, Эбра с Укой сопереживали роженице. Ука, которая очень тревожилась за свою дочь, сочувственно сжимала ей руку. Ога отправилась готовить вечернюю еду Брану, Гроду и Бруду, Гува пригласили поесть с ними. Ика вызвалась было помочь, но, поскольку Гув от предложения отказался, ее помощь не потребовалась. Гув и думать не мог о еде, но Аба, в конце концов, уговорила его немного перекусить, когда тот пришел к их очагу.
Ога, нервничавшая из-за Овры, уже пожалела, что отказалась от помощи Ики. Подавая чаши с горячим супом, она вдруг споткнулась. Кипящая масса ошпарила плечо и руку Брану.
– Аааааах! – вскрикнул он и, стиснув зубы, скорчился от боли.
Все обернулись и затаили дыхание. Молчание нарушил Бруд:
– Ога! Вот недотепа! – Он не мог вынести того, что это случилось по вине его женщины.
– Эйла, поди помоги ему, я не могу сейчас отойти, – попросила Иза.
Бруд чуть было не накинулся на Огу с кулаками.
– Нет, Бруд, – жестом остановил его Бран. Жирный горячий суп продолжал распекать кожу, и вождю стоило больших усилий не показать, как ему больно. – Она нечаянно. Кулаками делу не поможешь.
Ога вся съежилась у ног Бруда, трясясь от страха и унижения.
Эйле прежде не приходилось лечить вождя, и она не на шутку испугалась. Ринулась к очагу Креба, схватила деревянную чашу и помчалась к выходу из пещеры. Набрала снега и поспешила к вождю.
– Меня послала Иза, она не может сейчас бросить Овру, – начала она, преклонив колени. – Не позволит ли вождь этой девочке оказать ему помощь?
Бран кивнул. Он не слишком одобрял то, что Эйлу обучают магии растений, но сейчас у него не было выбора. Дрожа, она приложила комок снега к багровому ожогу, чувствуя, как при этом расслабляются мышцы Брана. После этого вновь убежала, отыскала сушеную мяту и залила ее горячей водой. Когда листья намокли, она остудила настой в чаше со снегом и вернулась к больному. Рукой нанесла средство на обожженные места, ощущая, как вождю постепенно становится легче. Было еще очень больно, но уже терпимо. Бран одобрительно кивнул, и у девочки слегка отлегло от сердца.
«Кажется, ей неплохо дается магия Изы, – подумал Бран, – и она научилась себя вести, как полагается женщине. Видать, ей просто требовалось немного повзрослеть. Случись что с Изой до того, как подрастет Уба, мы можем остаться без целительницы. Все-таки Иза мудро поступила, что начала обучать Эйлу».
Вскоре Эбра сообщила вождю, что у Овры родился мертвый мальчик. Он кивнул и разочарованно покачал головой. «И ко всему еще мальчик, – подумал он. – Овра, вероятно, вне себя от горя. Все знают, как она хотела ребенка. Надеюсь, у нее еще будет такая возможность. Кто бы мог подумать, что тотем Бобра окажется таким строптивым?» Несмотря на то что вождь был глубоко потрясен известием, он не проронил ни слова, дабы о трагедии никто не упоминал. Однако Овра оценила его сочувствие, когда несколько дней спустя он зашел к ней и сказал, чтобы она набиралась сил, не важно, сколько для этого потребуется времени. Хотя мужчины нередко собирались у очага Брана, сам он к ним почти не хаживал, а Женщин удостаивал вниманием и того реже. Овра была тронута его заботой, но ничто не могло заглушить ее боль.
Иза настаивала, чтобы Эйла продолжила лечение Брана. Когда же ожог стал заживать, Клан проникся к девочке еще большим доверием. Эйла почувствовала себя свободнее в присутствии вождя, ведь, в конце концов, он был такой же человек, как все.
Глава 12
С завершением зимы пришел конец сонному ритму жизни Клана. Оживала природа, а вместе с ней и деятельность людей. Не то чтобы весь период холодов люди пребывали в зимней спячке, но жизнь их текла более вяло. Они больше ели, больше спали, обрастая слоем жира, предохранявшего их от холода. С приходом тепла к людям возвращалась былая энергия, и они не могли дождаться, когда, наконец, вырвутся из заточения.
Из кореньев сушеного ясменника – травы, напоминающей рожь, и порошка богатого железом желтокорня Иза готовила бодрящий напиток, который был необходим и детям, и взрослым. Полный свежих сил, Клан вырвался из пещеры навстречу весне.
Третья зима, проведенная в новой пещере, оказалась для Клана не слишком трудной. За это время умер во время родов только сын Овры, а членом Клана он не считался. Дочка Изы подросла, и ей требовалось уже меньше внимания; зимние страдания Креба были не более тяжелыми, чем обычно. Ага и Ика вновь забеременели, и, поскольку первые роды у них прошли благополучно, Клан рассчитывал на скорое прибавление. Сбор молодых побегов, кореньев и почек шел полным ходом, мужчины готовились к первой охоте. Намечалось весеннее пиршество в честь духов, пробудивших новую жизнь, и защитных тотемов Клана – им воздавалась благодарность за прошедшую зиму и выражалась надежда, что следующая пройдет столь же благополучно.
У Эйлы имелась своя причина благодарить тотем. Зима пошла ей на пользу. Хотя ее ненависть к Бруду лишь усилилась, Эйла научилась с этим справляться. Да и его сковывали определенные рамки, переступить которые он не мог. Изучая целительную магию, Эйла начала питать к ней искренний интерес. Чем больше она узнавала, тем больше хотела еще узнать. Теперь, когда она научилась разбираться в лечебных растениях, их поиск привлекал не только как повод уединиться, но и сам по себе. Пока свистели ветры и завывала вьюга, она терпеливо ждала. Но едва появились первые признаки потепления, как терпение ее иссякло. Грядущую весну она предвкушала как новый жизненный этап: ей предстояло научиться охоте.