В ту ночь я не спал. Аймиш дремал на своем любимом абажуре, спрятав голову под крыло. Его пушистое тельце вздувалось и опадало, как красный воздушный шарик. Казалось, он вот-вот ослабит хватку и шлепнется на стол. Я долго прикидывал вероятности и был почти уверен, что так и случится, но время шло, а ничего не менялось. Близилось утро, я физически ощущал, как стены давят на меня, смертельно хотелось с кем-нибудь поговорить. Когда Сол встал, мне с великим трудом удалось уговорить его выйти вместе погулять. Он долго стоял на ступеньках крыльца, опасливо вздыхал, ежился и щурился отсвета, словно собирался прыгнуть с высокой скалы.

Я с беспокойством дотронулся до его руки.

– Что с тобой, Сол?

Он окинул взглядом грязную улицу, закопченные изрисованные стены и окна с выбитыми стеклами. Впечатление было такое, что он здесь в первый раз.

– Я редко выхожу из дома, – смущенно объяснил он.

– Удивительно, здесь такой уютный район, – усмехнулся я.

Поддерживая под локоть, я помог ему спуститься. Он спускался медленно, приставным шагом, отдыхая на каждой ступеньке. Даже сквозь толстое пальто чувствовалось, что он дрожит как в лихорадке. Мы медленно продвигались по дорожке к улице. За воротами просигналил грузовик. Старик вздрогнул и вцепился мне в руку.

– О господи! – не выдержал я. – Чего ты так боишься?

Сол пожал плечами и провел рукой по лицу, стряхивая пот. Я внимательно посмотрел на него.

– Когда ты в последний раз был на улице?

– В мае, – не раздумывая, ответил он. – Двадцать восьмого мая. – Почему-то взглянул на свои золотые часы и добавил: – Тысяча девятьсот шестьдесят третьего.

Постепенно Сол успокоился, ускорил шаг и даже начал легкомысленно насвистывать. Утро выдалось ненастное, но к концу моего рассказа о событиях минувшей ночи ветер почти утих, слышен был лишь шум проезжавших машин.

Я сказал, что собираюсь убить Лору.

Мы остановились на углу, и я произнес долгую речь на эту тему, отрепетированную еще ночью. Не помню точно своих слов, но впечатление на прохожих мне наверняка произвести удалось. Представьте рослого мужчину, растрепанного, с мешками под глазами и в мятом свитере, который отчаянно жестикулирует, топает ногами и орет на лысого сморщенного коротышку в черном пальто. Цирк, да и только. Если кому-то еще и удалось расслышать парочку фраз насчет любви, мировой войны и холоков, которые не должны победить, то он наверняка подумал, что эти двое – из тех несчастных, что заполнили улицы американских городов в начале восьмидесятых, болтая всякий бред и требуя справедливости.

Потом мы долго молчали. Мне было не по себе, как всякому, кто высказал все, что у него на душе, и боится, не сболтнул ли он лишнего.

– А еще говорил, что пацифист, – усмехнулся Сол.

– Нет, я просто трус.

Он смерил меня взглядом.

– Тебе приходилось убивать?

– Нет, – спокойно ответил я. Думает, у меня не хватит Духу? Как бы не так.

– Интересно, каково это – убить того, кого любишь? – вздохнул Сол.

Снова та же боль мелькнула с его глазах. Чувство вины, безусловно. За что?

– Я ее вовсе не люблю, – скорчил я гримасу. Сол поднял на меня глаза.

– Вчера ты говорил, что любишь.

Его слова заставили меня болезненно поморщиться. Каким же я был идиотом! Ледяная ярость разливалась по моему телу, заставляя сжиматься челюсти и отдаваясь пульсацией в голове. Гнев вообще неприятен, после такой вспышки ощущаешь себя словно запачканным, но сейчас моя душа, наоборот, стала как будто чище и свежее, словно сбросила с себя старую уродливую кожу. Меня даже пугала немного та решимость, с которой я строил кровавые планы. Наверное, смерть Эдриен помогла переступить некий психологический барьер, а может быть, я еще не совсем отошел от своей ночи разбитых надежд. Так или иначе, за последние двенадцать часов Лора превратилась для меня из обожаемой и желанной женщины в коварную хищницу, злобную ядовитую тварь, которая растоптала мои чувства и теперь угрожала ни много ни мало всему живому на земле. Если кто и заслуживал смерти, то она. Да, я любил ее, ну и что? Ну и что, черт побери?

– Все изменилось, – буркнул я.

Сол отвернулся и стал смотреть вдаль. Сухогруз с Великих озер рассекал волны, поднимаясь вверх по реке, его флаги развевались по ветру.

– Такая хорошая девочка, – снова вздохнул он. – Что они с ней сделали… – Он достал платок и высморкался. В глазах старика стояли слезы. – Можешь рассчитывать на меня.

По его лицу было видно, чего стоило это решение. Я обнял его и похлопал по спине.

– Ты правильно поступаешь, Сол.

– Не знаю, – буркнул он, уткнувшись мне в плечо. Мы еще покурили и повернули назад к дому. Сол снова нахмурился.

– В чем дело? – спросил я.

– Насколько я понимаю, ты рассчитываешь воспользоваться машиной снов?

– Конечно.

– Боюсь, будут проблемы. Я не знаю, где она. На меня будто свалилась тонна кирпича.

– О боже, только не это! – простонал я. Сол пожал плечами.

– Прошло много лет… – Он задумчиво повертел в руке сигарету. – Надо поговорить с Ленни. Думаю, он в Чикаго. – И лукаво прищелкнул языком. – За ним должок.

– Машина у него? – с надеждой спросил я.

– Нет, но он может знать, где она. – Сол закурил и надолго задумался, потом взглянул на меня. – Должен тебя кое о чем предупредить.

– Да?

– Какие новости сначала: плохие или те, что получше?

– А совсем хороших нет?

Сол вздохнул и почесал затылок.

– Во-первых, после машины твое время начнет выкидывать разные фокусы. Не знаю, как и объяснить. Понимаешь, привычная реальность, в которой так удобно жить… мне ее, кстати, очень не хватает. – Он печально улыбнулся. – В ней все построено на причинах и следствиях.

– Говори, не тяни.

– Короче, ты как бы выпадаешь из общей колеи. Иногда память о прошлом кажется куда реальнее, чем то, что у тебя прямо перед глазами. Иногда я знаю заранее, что должно произойти. Например, через десять секунд ты скажешь: «Будь я проклят». Если ты выходишь из реки времени, то никогда уже не сможешь полностью в нее вернуться. То есть я хочу сказать… Иногда бывает, что… – Он снова замялся.