Он отдал коробки назад и посмотрел более внимательно на их владельцев. Они не были столь уж неуклюжи, как казалось вначале. Горбы на их спинах оказались съемными контейнерами, как у него. Некоторые предметы, которые висели у них на талиях или были привязаны к их плечам, должно быть, были инструментами. (Не оружием и не спасательными средствами, иначе они бы уже давно воспользовались ими. Тогда это были специальные искусственные приспособления, аналогичные горелке или дисковой пиле.) Основная форма двуногих была изящной, более гладкой, чем его собственная, почти что без без характерных выступов, за исключением шарниров конечностей. Голова была несколько более сложная, хотя не такая уж сложная, как у представителей всего вида. На цилиндрическом основании росло множество элементов, включая генераторы звуковых волн, которые булькали, когда он стоял, наблюдая за ними. Лицо представляло собой стеклянный щит, за которым двигалось… что? Какой-то шарнирный, частично гибкий механизм.

Теперь больше не было возможности общаться посредством радио с… или через… них. Нуль проделал несколько экспериментальных жестов, но это только переполошило их. Двое обнялись. Третий махал руками и издавал звуковые вопли. Все одновременно припали к земле и образовали геометрические фигуры на песке, очень похожие на фигуры ухаживания, которые рисует мужская особь существ, бегающих по дюнам.

Итак… у них не только была механическая автономия, как у следящих устройств на роликах, но они были способны и на индивидуальное поведение. Они были не просто конечностями чудовища с дистанционным управлением или его сенсорами. Более вероятно, они были прирученными домашними животными.

Но если так, следовательно раса чудовищ модифицировала их вид более основательно, чем его раса модифицировала вид прирученных движущихся существ в долинах. Эти двуногие были до смешного слабы в отношении размеров, у них не было мельниц и окон подачи жидкости, они использовали звук с частотой, конкурирующей с возможностями радио, они примитивны, им требуются вспомогательные приборы, короче говоря, они сами по себе были совершенно нефункциональны. Только забота и кров, предложенные хозяевами, позволяли им существовать продолжительное время.

А что же хозяева? Даже это чудовище могло быть просто еще одним передвигающимся существом. Определенно, у него оказывается отсутствуют конечности. Хозяева могут быть такими же индивидуумами, как и мы, пришедшими из-за моря или из-за гор с навыками и мощностью, превышающими наши собственные.

Но тогда, чего они хотят? Почему они не попытаются контактировать с нами? Неужели они пришли, чтобы отобрать у нас нашу землю?

Вопрос был шокирующий. Нуль поспешно двинулся вперед. Нагрузив свой заплечный мешок, он не оставил места для пленников. Кроме того, то, что они находятся часами запихнутыми в мешок, только вредит им, это очевидно. Они теперь двигались гораздо быстрее после отдыха, чем когда он только поймал их. Нуль просто оставил их связанными вместе, опустил проволоку с их ног и держал этот конец у себя в руке. Поскольку он продолжал принимать необходимые предосторожности, чтобы не сойти с тропы, то двигался не слишком быстро, и они легко поспевали за ним. Время от времени они спотыкались и облокачивались друг на друга, ища поддержки — очевидно, их энергетические ячейки поляризовались гораздо быстрее, чем его, — но он обнаружил, что они могут продолжать идти, если дать им время воспользоваться своими любопытными «артефактами».

День закончился. В это время года, немного спустя после весеннего равноденствия, солнце светило почти двадцать часов. После наступления темноты, пленники Нуля начали спотыкаться и идти на ощупь. Он отметил непосредственным чувственным восприятием, что у них не было радаров. Но если бы они и были, то уже разрушены вместе с их переговорными устройствами. После некоторых размышлений он сконструировал грубое сиденье из цилиндрического ствола и заставил их сесть на него. Таким образом, он нес их обеими руками. Они не делали попыток сбежать, издавали какие-то звуки, очевидно, были на пределе. Но к удивлению, пленники начали шевелиться и издавать звуковые сигналы, когда он наконец добрался домой и опустил их вниз. Он припаял конец их проволоки к железному блоку, который хранил на случай крайней необходимости.

Частично Нуль понимал, что их механизмы должны быть очень странными, а может быть, настолько неизвестными, что они окажутся неперевариваемыми. Очевидно, что их батарейки подверглись такой чрезвычайной поляризации, что они впали в коматозное состояние, которое у представителей его вида бывает крайне редко. Для них подобное бездеятельное состояние оказалось нормальным, и они совершенно спонтанно возвращались к обычной деятельности.

Нуль прогнал мысли прочь; пока он размышлял, взволнованный голос Единицы вопрошал:

— Что случилось? Ты ранен! Подойди поближе, дай мне посмотреть, о твоя бедная рука! О мой дорогой!

— Ничего серьезного, — успокоил он ее, — Я подстрелил ротор. Приготовь себе обед, прежде чем беспокоиться обо мне.

Нуль опустился на пол пещеры перед огромным прекрасным корпусом Единицы. Светящиеся шары, выращенные на грубой каменной стене, проливали свет на ее кожу и на изящные щупальца, оснащенные инструментами, которые извивались, навстречу ему, обнимая его. Его химические сенсоры почувствовали тонкий аромат растворителей и смазок, аромат женственности. Вход пещеры был темен в ночи, за исключением единственной звезды, сияющей ярко над холмами. Лес стонал и звенел. Но здесь у него был свет и прикосновения к его телу. Он был дома.

Единица сняла и разгрузила его заплечный контейнер, но не сделала ни одного движения в направлении котла для приготовления пищи. Почти все ее инструменты и все ее внимание было направлено на поврежденную руку.

— Мы должны заменить все ниже локтя, — решила она, и как бы в раздумье: — Нуль, ты отчаянный глупец, почему ты подвергал себя такой опасности? Неужели ты и сейчас не понимаешь, что без тебя мой мир заржавеет?

— Прости… за то, что от нашего новенького придется взять столько деталей, — извинился он.

— Неважно. Накорми меня еще таким же вкусным большим ротором, как этот, и я скоро возмещу потери и закончу все остальное тоже. — Ее радость граничила с застенчивостью. — Я хочу вскоре и сама привести в действие нашего новенького, знаешь ли, чтобы мы смогли начать другого.

Воспоминание о том счастливом моменте в прошлом году, когда элементы его тела плавали в потоках и магнитных полях, проходя через ее поля, когда две части сливались в одно целое глубоко в ней и произошла начальная кристаллизация, вызвало у него восторг. По сравнению с этим сенсорная связь была ничто.

То, что они проделывали сейчас, было сродни сексу. Когда она удалила разрушенную руку, он протянул обрубок в ее ремонтное отверстие, его схватили ласковые щупальца, сканируя, заменяя элемет ы и проверяя действие. И еще раз более нежно, чем при процессе репродукции, химико- и электромеханические системы Единицы и Нуля слились в одно целое. Процесс не был контролируемым чувственно, это была функция женской особи. Единица в этот момент не отличалась от самых примитивных двигающихся существ…

Это заняло некоторое время. Новенький, которого ее тело создавало внутри себя, был, конечно, в полном размере и, как это обычно происходит, недалек от завершения. (В противном же случае Нулю пришлось бы ждать до тех пор, пока новенький не дорос до такого состояния, когда у него были бы нормально развитые руки.) Но он еще не был приведен в действие, его самые тонкие и крайне необходимые синаптические дорожки были всего лишь наполовину закончены, постепенно выкристаллизовываясь из раствора.

Требующуюся часть было невероятно сложно изъять…

Но в конце концов Единице удалось выполнить эту задачу. Медленно, как бы раздумывая, Нуль вытащил свою новую руку. Его и ее мозг несколько дольше функционировали как одно целое. Наконец, с некоторым наигранным юмором она воскликнула: