А на диване лежала шуба из стриженой норки.

Она ожидала чего-то подобного, но все же не сдержала восторженного вскрика и прямо в сапожках бросилась к нарядной обновке.

Почему же не получилось у них с Жанной? Все очень даже получилось, вот о чем она думала, глядя на себя в зеркало.

Глава 36

Музыка осталась у них за плечами, а в глаза им глянула еще прохладная, но яркая и светлая от праздничных огней московская ночь.

Они вышли из клуба, и он опять взял ее за руку, чтобы она не потерялась. Не исчезла, не сбежала от него. Они прошли по Тверской наверх и свернули на бульвар, где было удобнее и дешевле поймать машину.

В свете фонарей Маша показалась ему необыкновенно красивой — он раньше не видел ее при таком освещении. Светловолосая, большеглазенькая, длинноногая. Он вел ее за руку и не хотел отпускать никуда. Так шел бы и шел, вместе, всегда вместе.

Диман знал, что подвох еще может быть. Девчонок сразу не разберешь. С виду все они как цветы, а принюхаешься — иной раз такое уловишь. Всю эту зиму Диман тяжело и горестно приходил в себя после влюбленности в однокурсницу, которая прямо заявила ему, что ей нужен не мальчик вроде него, а мужчина с деньгами, «способный о ней позаботиться».

Машу он приметил еще летом — она проводила в Ботсаду много времени, всегда с книжкой. Школьница, в институт готовится — вот что он тогда о ней думал. Она забиралась куда-нибудь на лужайку — подальше от основной дороги и читала.

Осенью он влюбился в Катю, девочку с их курса. Девчонок в Бауманском было мало, они были избалованы вниманием. Катя сначала казалась ему просто подарком судьбы, пока Диман не понял, что девушка охотится на женихов и считает его ничего не стоящей добычей.

От Маши ничем таким не пахло, она была простая и тихая, как ручеек на лугу, — бежит себе этот ручеек своей дорогой куда-то к речке, лопочет что-то свое, а приглядишься — столько всего увидишь: маленьких синих стрекоз, цветные круглые камушки на дне, солнечные блики на поверхности. И каждый камушек обточен, и каждая травинка на берегу напоена водой, и не сразу захочешь отойти в сторону — все будешь стоять и смотреть на эти легкие волны.

С ней было необязательно говорить, молчалось тоже хорошо. Они чуяли друг друга и молча, как щены одной породы, жались друг к другу.

Они поймали машину и забились на заднее сиденье. Мимо понеслись яркие огни, пустые улицы, горящие витрины закрытых магазинов.

— Наверное, сердишься, что пришлось уйти раньше, там-то в клубе сейчас самое веселье, — сказала Маша. — Но у меня, честное слово, глаза слипаются. Надо хоть пару часиков поспать, а то как я завтра буду работать!

— Хочешь, прислоняйся и спи, — предложил Дима.

— Я подремлю, — согласилась Маша и прислонилась к его плечу.

Спать ей тут же расхотелось, и она принялась рассматривать в окно ночной город.

— И что, ты даже совсем не устал? — спросила она Димана.

— Не, могу еще так до утра колбаситься, потом в институт, а потом еще хоть одну ночь до утра, — похвастался он.

«Врет, — подумала Маша, — все-то мы, терминаторы, можем». От них обоих пахло ночным клубом: табачищем, чем-то еще необъяснимо неприятным. Сквозь запах клуба еле-еле пробивался собственный запах Димана, который она уже почувствовала в клубе, когда они танцевали. Ей понравилось, как он пахнет.

Они подъехали к дому. Диман с Машей вышли из машины и пошли к подъезду. Маша раскрыла сумочку, стала искать в ней ключи, чтобы вставить в домофон, и тут услышала сзади шаги.

Она тут же резко обернулась — к подъезду почти бежал плотный мужчина в серой куртке. Диман развернулся вслед за ней.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина, — вы в подъезд?

— Да, — ответила Маша. И вцепилась в локоть Димы. — Мы не спешим, еще тут поболтаем, — добавила она и ловко стащила Димана с крыльца.

Мужик набрал код, открыл дверь и захлопнул ее за собой.

— Ты чего, зай? — спросил Диман.

— Мужик этот чужой, вообще непонятный. Давай постоим, а потом уже поднимемся.

Они постояли на улице, потом Маша снова открыла дверь, и они двинулись к лифту.

Все было тихо и спокойно, но Маша чуяла в притаившейся тишине чье-то присутствие — не здесь, а выше этажами.

Нервы напряглись.

Они вызвали лифт, вошли в пустую кабину.

— Давай нажмем на десятый, а потом пешком спустимся, — шепотом предложила Маша.

— Нет, давай уж на твою площадку, — возразил насторожившийся Дима.

Они вышли на ее этаже. Маша стала открывать входную дверь, а Диман стоял спиной к ней, лицом к лестнице — ему почудилось движение за коробкой лифта.

Они зашли в квартиру. Закрыли за собой дверь. Маша включила свет и быстро обежала квартиру по периметру, заглянув в ванную и в большой шкаф.

— Диман, чаю хочешь? — спросила она. — Только давай думай быстро, а то я могу уснуть стоя.

— А покажешь пистолет?

Маша достала из шкафа пистолет, включила чайник на кухне и вернулась в комнату. Диман оглядывал помещение.

— Ну у тебя тут оранжерея прямо, — сказал он о цветах. — А компа-то даже и нету.

— Комп будет после летней сессии, мой Кирюшке достался. А я пока в интернет-кафе хожу, тут через дорогу, — объяснила Маша, — или на работе пользуюсь.

— Хочешь, я тебе помогу комп купить, такой как надо? Собрать даже могу, совсем недорого выйдет, — предложил Дима.

— Я не против! Я не разбираюсь в них, — ответила девочка.

Тут раздался звонок в дверь.

Они оба вздрогнули.

Маша подошла к двери и строго спросила:

— Кто там?

— Маша, мы от Василия Ивановича. У вас все в порядке?

— Все в порядке. А что случилось?

— Мы за вами смотрим. Василий Иванович велел.

Маша приникла к глазку. Там стоял мужик в серой куртке, а рядом с ним еще один, повыше ростом, который ей кого-то неуловимо напомнил.

— Удостоверение к глазку! — потребовала она.

— Ой ты госссподи, — раздалось из-за двери, и пред глазком появилось удостоверение.

— Годится, — отозвалась Маша. — У меня все в порядке! Не волнуйтесь.

— А мы волнуемся, время позднее. Гости! — зло сказали за дверью.

— Я вам рукой с балкона помашу, когда гостей провожу.

Вот, значит, какие меры имел в виду Василий Иваныч. Ну-ну.

— Диман, меня охраняют, это люди Василия Иваныча — ну этот мужик в серой куртке.

— Какого Василия Иваныча?

— Ну начальника охраны той компании, где Жанна работала.

— А! Так меня, значит, завалить хотели? — спросил Диман и обнял Машу.

Они поцеловались на прощание. И тут Диман достал из куртки маленькую коробочку, протянул ее девушке.

— Это что такое? — спросила она.

— Подарок, ты что ж думала, мишка — вот и все подарки, — ответил Диман.

Она открыла коробочку и увидела там тоненькую, но гладкую и красивую золотую цепочку.

— Дим, я не возьму, это дорого, мне не нужно совсем, — застеснялась Маша.

— Не нравится, плохая? — спросил Диман, нахмурившись.

— Нравится, Дим, — спохватилась она.

— Тогда бери, чего ты, — ответил Дима и сложил в своей ладони ее руку вместе с коробочкой.

— Спасибо. Только больше не дари столько много всего сразу, мне ж не надо, — согласилась Маша.

— Отдаришься еще. У меня день рождения скоро, — успокоил ее Диман.

— А когда? — спросила она.

— 30 марта, запиши-запиши, я очень люблю подарки.

Они попрощались, и она открыла дверь. Маша смотрела, как Диман вызывает лифт, а потом — с балкона, как он идет к трассе. Диман обернулся на ее окна. Она помахала ему рукой.

«Как только я его вижу, мне сразу становится грустно заранее, что нам придется расстаться. Как только я его вижу, мне сразу же хочется не расставаться с ним больше никогда», — думала Маша, засыпая. Миху она посадила так, чтобы увидеть игрушку сразу же, как только откроет утром глаза, и вспомнить, что у нее есть Диман.

Он ловил машину, ехал по городу, поднимался к себе в квартиру, но его там нигде не было. Диман остался вместе с ней, он целовал ее в щечки, прижимал к себе, чувствовал ее запах. Наконец-то снова можно кому-то дарить цветы, игрушки, цепочки!